Альма (три явления из поэмы)

Явление IV.

Альма (Приходя в себя).

Где я?…Мой брат!… Как полн любви твой гнев!…
Ты допустил, чтоб миг один забвенья
Обидами презренных был омыт;
Но сладкий плод в обидах тех сокрыт
И радостны мне стали оскорбленья:
В них затаен источник новых сил,
И верю я, что ты меня простил!…

(Встает).

Да, ты простил! Но расствори же объятья

И тем слепцам, у коих огнь плотской

Разлит в груди кипящею рекой.

Прости ты им, прости: они мне братья;

Но их проник собою порчи яд,

И бедные не знаю что творят!

Забудь их грех, как сердцем я забыла

Враждебные поступки их со мной,

И пусть, мой Бог, с порочностью земной

Не внидет в суд Твоя святая сила!…

И что судить, когда их свет как тьмя?

В презрительном ребячестве ума

Они душой смеются над святыней,

Идя в ночи по грязному пути;

А Ты с высот их утром освети

И всех покрой своею благостыней,

Чтобы Твои, восторженно узря

В том действии величие царя,

Еще сильней любили бы то слово,

В котором все божественность одна!

О, как теперь я чувством вся полна,

И чувство то так хорошо, так ново,

И так в меня проникло глубоко!

Оно живит: с ним радостно, легко,

С ним я опять надеждами объята,

Сильней люблю и верю я сильней,

Что с женихом не знать мне грустных дней.

Он все воздаст… Пойду же искать я брата…

(Всходит на холмы и скрывается за виноградниками).

 

Явление V.

Подруги Альмы (с арфами).

Дода (тихо к подругам).

Дозор прошел, и стражи по стенам,

Бряньча в мицлоо, не помешают нам.

Споемте ж (1) ей то древнее сказанье,

Которое нас передал пророк…

Теперь пора: вон стал алет восток,

И теплое весеннее сиянье

Сквозь тонкий пар лобзает вышину.

Вы сели все? Так я сейчас начну…

(Садится рядом с подругами. Сперва раздаются общие аккорды; потом каждая играет и поет поодиночке).

Дода.

Заря догорала, закат побледнел,

И скрылась из вида долина Гарана

Под млечною зыбью ночного тумана,

И утварью Божьею свод заискрел,

А в граде Гаране семья Баоуила

Для путника снедь и питье приносила,

И путника мирный хозяин просил:

«Мой гость, подкрепися трапезой простою,

И сладкие вещи (2) ты выпей со мною…»

Но гость отказался: не ел и не пил.

Тусиага.

«Ни хлеба, ни снедей, ни сладких вещей.

Не стану вкушать я, хозяин, с тобою,

Пока простодушно тебе не открою

Зачем я, и кто я, откуда, и чей,

И как у меня завершилась дорога,

Чтоб знал я ответы, и с помощью Бога

Увидя, согласны ли с целью они,

Я сразу все дело окинул бы взглядом…»

И мирный хозяин, садясь с ним рядом,

Сказал дружелюбно: «ты можешь: начни».

Кетема.

«Хозяин! я старший (3) из дома отца,

Который возвышен судьбой из народа (4),

Которому Творчий небесного свода

Сказал, что размножит его без конца.

Доехав сегодня до вашего града,

Я сел со своими под тень вертограда,

Вблизи от колодца Кто зрит и живет,

И, с холма любуясь красивой страною,

О дальнем и близком я вспомнил душою,

И ты о минувшем узнай наперед…»

Иемимага.

«Старелся возвышенный оный отец,

А ложе хладело и было бесчадно;

Но можно ли исчезнуть тому безотрадно,

Кого из народов возвысил Творец?

Всевышний услышал мольбы господина:

Он дал ему Радость, прекрасного сына,

И сын, возмужавши, исполнился сил,

И видя в том сыне пору огневую,

Сказал мне владыко: «клади ты десную

На чресла у старца!» И я положил».

Мара.

«Клянися мне Богом небес и земли,

«Клянися» сказал он «как брату и другу,

Что выберешь сыну ты деву-подругу

От сей Хананси безверной вдали,

В прекрасных долинах Гарана родного,

Чтоб язва не портила сына младого

И род малодушный с моим не слился,

Сей род, о котором рекло Провиденье:

Что он, как в могилу, сойдет в запустенье…

Клянися ж мне Богом!» И я поклялся».

Пели.

«Нам нечего медлить: настала пора

Родиться владыкам твоим, Хананси!

(Так старец прибавил лицем веселья)

«Возьми же ты злата, возьми ты сребра, —

И крепко я верю смиренной душою,

Что ангела Дивный пошлет пред тобою,

Затем, чтоб хранитель тебя бы привел

К родному Гарану в цветную долину,

И деву-подругу назначил бы сыну…

Ступай же ты с миром!» и вот я пошел».

Нергаль.

«Приблизилось дело: мой путь совершен!

(Так мыслил я ныне с вечерней зарею)

Вот старца родимый Гаран предо мною;

Вот, в туск одеваясь, поблек небосклон,

И тени с востока простерлись по своду.

Вот выйдут, которые черпают воду;

Вот скоро толпа их цветная придет –

И как я из многих невесту узнаю?

Но я на Владыку небес уповаю,

Но я у колодца Кто зрит и живет».

Дода.

«О, вечно живущий и дивно с высот

Всевидящий Боже! Молю тебя ныне:

Пошли Ты мне встречу в Гаранской долине;

Исполни молитву, чтоб нынешний род

О том бы грядущему передал роду!

Вот вышли, которые черпают воду:

Соделай же, Сильный, веленьем своим,

Чтоб Радости нашей невеста младая,

Безвестного путника в поле встречая,

Была бы приветна и ласкова с ним»!

Тусиага.

«И если скажу я красавице той:

Какою бы доброй была ты, беоула (5),

Когда бы водицы ты мне почерпнула! –

Пускай мне ответит она с простотой:

«Мой путник! Служить я для каждого рада!

Вот пей на здоровье из этого када (6);

А там я верблюдов твоих напою…»

Да будут мне знаком подобные речи,

Что я уж достиг до желательной встречи! –

И Вышний услышал молитву мою».

Кетема.

«Едва я окончил, и вот подошла

Красавица-дева, как поды живая,

И, путнику с тихой улыбкой внимая,

Она мне из када напиться дала,

И так дружелюбно потом предложила

Начерпать верблюдам в большие пойла,

И стала трудиться. А я между тем,

Творя перед Богом молитвы святые,

Достал для фебулы обручи златые

В четырнадцать сиклей и в девять незем.

Иемпмага.

«Свершив начатое, сказала она:

Уж я для верблюдов воды поносила».

Но кто ж ты такая? – «Я дочь Баоуила,

Нахорова сына». – А нам бы нужна

Ложница, где б можно предаться покою,

Да место верблюдам. – «Так следуй за мною:

Мы путникам рады и любим гостей».

Так мне говорила та дева младая,

И я, в помышленьях Творца восхваляя,

Подарки те отдал с веселием ей».

Мара.

«Тут девушка скрылась – и вскоре потом

Ты сам, мой хозяин, явился для встречи,

И с лаской сказал мне приветные речи,

И ввел дружелюбно в отеческий дом,

И здесь угощаешь трапезой святою;

Но верь, что не стану вкушать я с тобою

Ни хлеба, ни снедей, ни сладких вещей,

Пока не узнаю: вы все ли согласны,

Чтоб сын властелина, младой и прекрасный,

Стал мужем красавицы-девы твоей?»

Пели.

«Ты верно заметил, хозяин, давно,

Как волю святую являет чудесно

В земном начинании Владыка небесный;

Но, может, иначе у вас решено,

И деву другому отдать вы хотите:

Так просто и прямо мне это скажите –

И я, не вкушая, теперь же пойду,

Но мирно, и тихо, без всякого гнева,

Чтоб взять ли направо, идти ли налево…

Хозяин! я кончил: ответа я жду».

Нергаль.

«Где воля Господня, там речь не нужна.

И видно, мой путник, что дочь Баоуила,

В Гаране родившись, в Гаране гостила,

А жить ей далеко… Но вот вам она!

Ты можешь отвесть ее к сыну свободно:

Пускай же все будет как Богу угодно!

Мы с детства привыкли смиряться пред Ним,

И с небом ли спорить мы будем, земные?

Обнимемся ж дружно, как братья родные,

И дело святым поцелуем скрепим!»

Дода.

«Да будет! Да будет!» приезжий сказал;

Как юноша бодрый, под седью ликуя

И к речи прибавя печать поцелуя,

С довольной улыбкой рабам приказал,

Чтоб выоки скорее вносили с дарами, —

И дом распахнулся широко дверями,

И все заблестело отсветом сребра,

И все засияло отливами злата,

И каждого путник ущедрил богато,

И пир пировали всю ночь до утра.

Тусиага.

Вот утро настало, и путник седой

Хозяину вымолвил речью прямою:

«Пустите ж вы деву теперь же со мною!»

Останься, ответил хозяин младой:

Побудь, погости для веселья с нами, —

«Да как мне остаться, когда я мыслями

Все к Радости нашей на радость лечу?

Не спорю ж; но дело чтоб кончить согласно,

Там спросим уста мы у девы прекрасной» —

И те, улыбаясь, сказали: «хочу».

Кетема.

И быстро тот путник собрался домой.

И вот на верблюдов ковры разостлали;

Вот вышли садиться, друг друга обняли,

Простилися братья с родимой сестрой –

И тронулся поезд в раздолье пустыни,

И ехали следом за девой рабыни

С толпою могучих и смелых рабов.

И братья невесты сдали прокричали:

«Дай Бог, чтобы дети твои возрастали,

И вечно владели вратами врагов»!

Иемпмага.

Однажды маститого праотца сын,

Воздавши усердно хваления Богу

И ловчим одевшись, пошел на дорогу,

Которая вьется в раскате долин

Ко граду Нахора широкой тесьмою.

Он вышел, и, вспомня невесту душою,

Стал думать кипучие думы о ней. –

Вдруг всадники едут навстречу оттуда;

Вот стали, и дева спрыгнула с верблюда,

И сердце у сына забилось сильней.

Мара.

Вот путники ближе, и сын узнает

Посла за невестой из дома родного, —

И вспыхли ланиты у сына младого,

И вот он не знает: идти ли вперед,

Стоять ли с осанкою гордой на месте;

А сам незаметно все ближе к невесте,

И ближе невеста младая к нему.

Вот в старшем веселостью все закипело,

И начал он было рассказывать дело,

Но все говорил он себе самому.

Пели.

Взволнован и весел, смущен и счастлив,

Смиренный и смелый, невинный и страстный,

Приблизился к путницу ловчий прекрасный,

И тихо откинул он длинный цаиф (7),

И, сильным порывом любовь знаменуя,

Он обнял красавицу крепко целуя,

И повесть от девы внимательно, так

Он слушал с улыбкой от слова до слова,

И ввел напоследок пред старца родного

Младую Ревекку младой Исаак….

Общий хор (под игру всех арф).

Укрывшись от света в приют тишины

И в нем восторженьем любви обладая,

Ты слышала ль, наша подруга младая,

Святое преданье святой старины?

И эти простые о древнем напевы

Приятны ли сердцу пленительной девы,

И дышит ли жизнью счастья оно,

И в неге кипит ли восторгами снова,

Воспомня Царя-Жениха всеблагого? …

Вставай же, подруга: уж утро давно!

(Встают и подходят к ложнице).

Иемпмага.

Ответа нет. Друг Альма, встала ль ты?

Взгляни, как здесь на яхонт высоты

Торжественно взлетают глыбы света,

И мир одет веселием опять;

Вставай же, друг, спеши ты нас обнять,

Спеши скорей!…

Нергаль (заглядывая в ложницу).

Но как мы ждем ответа,

Когда ее в ложнице этой нет?

Мара.

Ее любовь предупредила свет.

Еще с зарей, в объятиях у друга,

Невинная и чистая, она

Беседою святой упоена.

Счастливица!…

Тусиага.

Но вот идет подруга!…

Дода (поет, играя на лире).

I.

Прозрачно-зыбкие туманы

Лежат в полях. Но кто сия,

Как стебель дыма от халбаны (8),

Как мирры легкая струя?

II.

Она восходит из пустыни

Как тонкий пар, и вся она

Неизглаголанной святыни

И мыслей царственных полна.

III.

Одета в белом, как лилея,

Блестя румянцем как заря,

Идет, восторгом пламенея,

Невеста дивного царя.

(Альма выходит из-за виноградника, показывается на скате ближайшего холма. Подруги Альмы, составляя перед нею торжественный танец, поют).

Общий хор.

Ты привлекала, ты нас пленила;

В тебе любовь, в тебе краса,

И ты в себе соединила

Наземный цвет – и небеса!…

(Альма лобзается с ними).

Вл. Соколовский.

——

(1) У древних евреев серенады были в большом употреблении. Их обыкновенно давали для невесты ее подруги в продолжении семи свадебных дней, утром и вечером, под окнами невестиной ложницы.

(2) Так евреи называли вина.

(3) Старший, т.е. главноуправляющий домом.

(4) Т.е. из дома Авраама или Абрагама, потому что это имя есть сокращение слов: аб-рам-самон – отец, возвышенный из народов.

(5) Беоула – девушка.

(6) Кад – мера емкости, может быть, что-нибудь в роде афинского кади, содержавшего 3 урны или 1 ½ римск. кружки, или в роде русской кади.

(7) Цаиф – покрывало.

(8) Халбана – одна из душистых смол.