Bibra > Произведения > Все > Стихотворения

Стихотворения

Автор: Долгорукий Иван Михайлович

Скачать

Долгоруков И. М.

Стихотворения.

Жизнь.

Qu’est ce que la vie? Une guerre —
Une guerre éternelle avec le malheur.
(Что есть жизнь? Война —
Вечная война против зла (фр.)).

   Посмотришь на себя, посмотришь на людей:

   То скука, то печаль — нет дня без приключенья,

   Минуты без досад, часа без огорченья;

   И вся-то наша жизнь не стоит двух грошей.

  

   Родимся — закричим, в пелёнки завернёмся

   И в них уже болезнь присутствовать начнёт:

   То вырежется зуб, то колика проймёт,

   А с оспой, наконец, порядочно набьёмся.

  

   Лишь станет разуметь ребёнок что-нибудь,

   То в школу, здесь он книг полсотни прочитает,

   На пропись, на цифирь стоп десять измарает.

   Всему горазд, дитя, каков-то будет путь?

  

   Из школы молодец на службу покатил;

   Хотя законов он своих ещё не знает,

   Но так, как гражданин, род жизни избирает:

   Про то ему старик отец уже внушил.

  

   Куда же молодца запишем, для примера?

   В солдаты? Хорошо — ружьё ему, тесак.

   Капрал кричит в сердцах за всё про всё не так;

   Тот слово — он туза, а фуктель — не химера.

  

   Игрушкою такой — (легко поверить мне)

   За логикой убив всю молодость исправно,

   Не всякому, я чай, потешиться забавно

   И фуктелем решить проблемы на спине.

  

   Куда же молодца? Ужель пойти в отставку?

   Зачем? Пускай его идёт в приказный чин;

   Там будет действам он изыскивать причин

   И станет брать к себе из всех карманов справку.

  

   А логика? Нельзя; она ведь говорит,

   Что кто без всяких прав польстится взять чужое,

   Бесчестно поступив, тот сделает худое;

   От мысли сей одной уж он с стыда сгорит.

  

   Он очень честен, добр и судит беспристрастно,

   Да сверх того ещё курс физики прошёл,

   Вергилий в голове, Алгебру всю смолол,

   На глобусе весь свет межует распрекрасно.

  

   Остряк, а хлеба нет, и даром — не дадут.

   То мимо него чин, то пенсию хватают,

   Он трудится — а рай другие восхищают,

   И труд его ценить весьма не редко тут.

  

   Как в случае таком прикажете решиться?

   Хоть Канта в микроскоп, как мошку, разбери

   И древних мудрецов все строчки рассмотри.

   Взять стыдно, а не взять — так воздухом питаться.

  

   Иль лучше кинуть всё, — взял абшит (отставку, отпуск), и домой.

   Прекрасно! Право, так; — почувствуй-ка свободу,

   Не будут ни тебе, ни ты скучать народу;

   В блаженной простоте узнаешь ты покой.

  

   Геснера ведь читал, — прекрасные овечки

   С прекрасным пастушком пасутся там всегда,

   Лазурный свод небес, прозрачная вода,

   Там месяц вместо свеч, а Солнце — вместо печки.

  

   Приехал. Что нашёл? Пастух мой, как пастух,

   Арапником овец претолстым погоняет,

   Стрижёт их без пощад и грамоте не знает,

   И вместо миртов, ах, какой прескверный дух!

  

   Там осень — вечера — зимой пошли морозы;

   Подай-ка, малый, свеч, внеси-ка, Фомка, дров.

   Ах ты! Каков климат! Не всё ль он так суров?

   Беседы никакой — лишь тянутся обозы.

  

   Вновь в город? В лучший свет. И ведомо, — ступай;

   Здесь молодости все приятности явятся,

   Нежнейши страсти в дух тихонько так вселятся;

   Резвись, играй, люби: вот счастье где, вот рай!

  

   И подлинно раёк — любовная досада,

   Вражда больших господ — коварство, гордость, лесть,

   Насилие сердец, обманчивая честь,

   За правду — гнев и зло, за происки — награда.

  

   Друзей ни одного — врагов и счёту нет;

   Снаружи вид небес, в душе — весь чад геенны;

   Корысть — единый бог, ей все порабощены:

   Не правда ль, как хорош повсюду лучший свет?

  

   Женился? Трепещи, предупреждай измены;

   Детей дал Бог? Ищи, чем юных пропитать;

   Кому помолвить дочь — куда сынка девать;

   Почувствуй их судьбы внезапной перемены.

  

   А между тем ведь ты в надежде, что твоё

   Именье от обид заочно охранится,

   Твой пахарь, дом, земля отнюдь не разорится;

   Проведай, господин помещик, сгибло всё.

  

   Но можно, чай, простить, что б следовать велели.

   Конечно. О! Тогда все в ясность приведут!

   Из тяжбы в тяжбу так тебя ж заволокут,

   Что будешь рад тому, что самого не съели.

  

   Вот всех сует успех и жизни общей мзда.

   О славе уже здесь не говорю ни слова;

   Спросите на ушко их знатных бар любого,

   Не жмёт ли их подчас алмазная звезда?

  

   А молодость едва промчит на крыльях время,

   Невзвидишь, как тотчас морщины посетят;

   Здесь новые совсем потехи взвеселят,

   Природа на тела злосчастий кинет бремя.

  

   Зачнёшь похоронять родителей, друзей,

   Нередко милых чад оплакивать кончину,

   Терять последних благ единственну причину —

   Любовницу, жену, того, кто всех милей.

  

   Останешься один, один в пространстве мира,

   Во всех семействах гость и в странах всех чужой,

   О мысль, ужасный ад влекущая с собой!

   Среди миллионов душ — себя увидишь сира.

  

   Вдобавок геморрой с подагрою сам-друг,

   Одышка, паралич незваными нагрянут,

   Служители души откланиваться станут,

   Смеркаться быстрый взор и глохнуть тонкий слух.

  

   А прежде всех Амур — о, дитятко любезно!

   Как нежный к ночи цвет завянет, опадёт,

   Сосуд земных отрад до суха низведёт,

   И вечно поминать себя научит слезно.

  

   Потом ещё годок — и мать сыра земля,

   Объемля нас в своих могилах бесконечных,

   Свершит натуры долг и цель судеб предвечных, —

   Царя с рабом равно пригоршней наделя.

  

   Таков-то наш живот! Ах! Если б человеки

   Могли такую смесь заранее познать,

   Не чаю, что бы кто замешкался сказать:

   «О Господи! Не дай родиться мне вовеки»!

  

   1817 г.

На шутку жены моей.

   Так, согласен я с тобою,

   Моя милая жена!

   Что любовь я, певши, вою,

   С правдой мысль твоя сходна.

   Что же делать, — не умею

   Нежным голосом тронуть;

   Рад бы очень, да не смею

   К соловьям я подтянуть.

  

   Если б мог я так прекрасно,

   Как соловушки, свистать,

   Стал бы я тогда всечасно

   Тебя этим забавлять;

   С нежным чувства изъясненьем

   Я б весёлость съединил,

   Я бы новым лёгким пеньем

   Слух твой тонкий усладил.

  

   Все б предметы оживились

   От напева моего,

   Грусть и скука бы сокрылись

   От чертога твоего;

   И тогда, любви в нём сладость

   Ты, почувствовав сильней,

   Находить бы стала, радость,

   В песенке простой моей.

  

   Но я петь не обучился

   Благоденствия любви;

   Голос мой всегда дичился,

   Её чувствуя в крови:

   От того-то я и вою,

   Когда петь любовь начну;

   Знать, мне голос дан судьбою

   На кручину лишь одну.

  

   Мало ль кто, настроив лиру,

   Всех красот к себе манит;

   Звук раздастся по эфиру,

   Прямо в сердце он летит:

   А я вечно без успеха!

   Лишь запел, то досадил;

   Так уж мне здесь не до смеха, —

   Дудку оземь — и завыл.

  

   1818 г.

Из послания к князю П. И. Шаликову.

* * *

   А ты хотел весьма напрасно,

   Что б в грудь я райску сладость лил;

   Тружусь дойти туда всечасно —

   Но ты весь путь уж захватил.

  

   1818 г.

  

   Источники текста:

   Долгоруков И. М. «Бытие сердца моего», Ч. I., М., 1817 г. С. 202 — 207. Ч. III. 1818 г. С. 80 -81.

   «Поэты-сатирики конца XVIII — начала XIX вв.», Ленинград, «Советский писатель», 1959 г. Серия «Библиотека поэта». Большая серия. Второе издание. С. 67, 621 — 622. Составление и примечания Г. В. Ермаковой-Битнер.