(Замысел драмы о семье Саксов.)

Автор: Дружинин Александр Васильевич

А. В. Дружинин

<Замысел драмы о семье Саксов.>

  

   А. В. Дружинин. Повести. Дневник.

   Серия "Литературные памятники"

   Издание подготовили Б. Ф. Егоров, В. А. Жданов

   М., "Наука", 1986

   OCR Бычков М. Н.

  

   Успех "Жены игрока"1 долго еще действовал на меня. Мысли, взволнованные произведением, вылившемся быстро и с любовию из души, долго еще не давали мне покоя. Я хлопотал до этого времени, не зная, что начать, по недостатку сюжетов, теперь их была бесчисленная куча, и я все-таки чувствовал, что не в силах написать второго драматического произведения.

   В это время я вполне сознал, как недостаточны мертвые книжные сведения, не оживленные опытностью. Односторонность моей жизни, выказалась чрезвычайно резко: я так отдалился от интересов нашего петербургского вседневного круга, что решительно не чувствовал к нему ни симпатии, ни ненависти, и поэтому не мог описывать его как бы желал. Особенно женщины, предмет, без которого не обойтись писателю,— были для меня вещью совершенно неизвестною.

   Первая драма моя основана была на истинном происшествии, истинные лица подали мне идею второго драматического произведения. Но так как оно пережило то время, пока еще мне нравилось, то, вероятно, никогда и не будет окончено, ни даже начато. А так как оно не будет ни кончено, ни начато, то план его складывается навеки в архив.

   Вот план произведения. Молодой человек, много испытавший и видевший в своей жизни, женится на девушке, в которую он, против всякого ожидания, страстно влюбился. Он никогда не был враг женитьбы, но имел свою цель для брака. Давно уже привык он смотреть на жизнь, как на комедию, презирал людей, не отвергая в них занимательности, и открыто враждовал с обществом, от глубины души желая ему преобразования. С этим направлением духа он хотел бы соединить участь свою с женщиною характера и твердого, и грациозного — которой образование и образ мыслей не противоречили бы его взгляду на вещи и порой смягчали б его несколько раздраженную душу. Но главное: он хотел иметь товарища, чтоб грустить о том, что грустно на свете, и смеяться над смешными сторонами этого света.

   Таких женщин мало, даже в творениях знаменитых писателей. Женщины Жоржа Санда даже часто смешны идеальным своим взглядом на жизнь и исключительностью своих чувств в пользу одной страсти. Но на долю моего героя выпала женщина не поэтическая, ни даже светская, он женился на одной из тех существ, которые когда-то до смерти нравились русской публике и которые теперь еще находят поклонников: он женился на институтке с полным запасом детских ужимок и самой совершенной невинности.

   Связавшись навек с этим уродливым порождением русского публичного воспитания, герой мой был счастлив — не только оттого, что обладал предметом, в который влюблен был без памяти — но и потому, что ему приятно улыбалась мысль: перевоспитать свою жену. Невинность ее не тешила его нисколько,— он признавал всю смешную сторону этого детского, а не женского достоинства. Но она давала ему надежду напечатлеть на этой юной душе все то, что ему хотелось, возвысить ее в уровень с собою, передать страстно любимому ребенку свои понятия и свои возвышенные убеждения, приучить его к вражде со злом, к любви к высокому, к шутке над судьбою и над бедами.

   Он ревностно приступил к ее образованию, сначала окружил ее вещами, пластически прекрасными, и старался внушить ей любовь к изящным искусствам. В долгие вечера, в очаровательные tete-a-tete {наедине (франц.).} со своей женою он передавал ей, сообразуясь с ее понятиями, события своей бурной и разнообразной жизни. Пользуясь насмешливостью, врожденною женщине, он старался поселять в ней легкую, философскую иронию, которая так помогает нам встречать бедствия и неудачи жизни. Он старался приучить ее к чтению и знакомил ее с небольшим числом женщин-писательниц, творения которых так ясно говорят женскому сердцу.

   Но, против всякого ожидания, муж-философ встречает на всяком шагу препятствия и не от внешних обстоятельств, а от своей жены, своего страстно любимого ребенка, которого он так порывался поставить в уровень с собою и с веком. Не говоря уже о труднейшей части перевоспитания, он встретил препятствия в самом начале.

   В самом деле, все его усилия приходятся не по нутру институтской невинности: жена его не любит музыки, могущественной двигательницы сердец на все доброе. В институте она была из лучших певиц: теперь она пренебрегает музыкою, не умея ее никогда понимать. Произведения живописи и ваяния пробуждают в ней только то удовольствие, с которым смотрим на иллюстрированные загадки; поэтические произведения ей чисто не нравятся, она не понимает их, благодаря тесной рамке, в которую ум ее был вдвинут семейным и институтским воспитанием, которое во сто раз глупее семейного.

   Глубоко рассчитанные беседы ее мужа не нравятся ей: она прерывает их своими ребячествами, многого не понимает и не интересуется истолкованием,— зевает, если предмет разговора касается чего-нибудь [серьезного и] требующего умственного напряжения.

   Видя бесплодность своих усилий, молодой человек предается грусти и досаде. Его тревожит мысль: не глупа ли его жена? Сто раз в день разуверяется он в этом и снова впадает в сомнение. Вследствие этого, он жадно следит за ее поступками и часто употребляет принуждение, чтоб удостовериться в ее способностях и хотя насильно развить их. Он старается на время удалить ее от общества и ее семейства, чтоб без помехи предаться [женскому воспитанию] раз начатому труду. Но общество и семейство не оставляют его в покое. Герой мой давно прославлен чудаком, либералом и мучителем своей жены. Отдаление его от света приписано скупости, жестокости к жене, ревности. Мало-помалу все это передано бедной институтке, которая серьезно вообразила себя несчастною жертвою беззаконника и ревнивца.

   Однако она все-таки любит мужа,— частое его присутствие дома не тяготит ее. Но муж ее не богат: обстоятельства доставили ему значительное место, требующее долгой работы и частых отсутствий. Эту перемену жизни ей тяжелее всего было перенести: чуждая всех интересов практической жизни, она не могла и не хотела понять, что муж ее должен трудиться, и причиною его отлучек предполагала охлаждение.

   Между кругом избранных приятелей, посещавших дом моего героя, был один его школьный товарищ, офицер самого блестящего из полков и член весьма высокого общества. В этом лице будет показан человек души весьма подлой и ума весьма обыкновенного, но которого обстоятельства до того взлелеяли, что он сделался существом, которого никто и не думал считать пустым и вредным [человеком]. Жизнь его была цепью удач и блеска,— и постоянно ласкаемое самолюбие дало ему и энергию, и остроумие и ловкость — все, кроме души. Характер этот труден, но интересен, потому что влияние тщеславия на жизнь человека есть предмет неисчерпаемый.

   В свете он имел великий успех, потому что умел ловко его морочить. Во времена бейронизма и разочарования он смотрел прямым Печориным, потом представлял из себя un roue des plus ebouriffants {одного из самых потрясающих повес (франц.).}, потом сделался человеком с мощною волею и энергическими наклонностями, а в настоящее время "Вечного жида" и "Найденыша" он был страшный социалист и друг всех несчастных. Так действовали почти все, но этот человек имел большую выгоду перед остальною светскою молодежью. Он сам читал и знал много молодых людей, которые учились и горячо следили за современными вопросами. От них-то узнавал он эссенцию тех чувств, которые доходили в неясных отражениях от светского общества. Оттого те роли, которые он разыгрывал, разыгрывались гораздо искуснее, тем более, что он, как часто случается с шарлатанами, шарлатанствовал с истинным увлечением.

   Этот-то человек, введенный как друг в семейство героя моего, прельстился необыкновенною красотою его жены. Он только на словах любил женщин с высокою и твердою душою, на деле его сводила с ума грациозная невинность хорошенького ребенка. Он предпочел ее весьма светским героиням, и страсть его к бедной институтке походила на страсть Людовика Пятнадцатого к двенадцатилетним девочкам.

   План его действий был прост и ясен. Передать жене удовольствия светской жизни, возбудить ее детское тщеславие, представить ей мужа ревнивым медведем, смешным чудаком и нелепым ученым. Представиться человеком, который уже не гоняется за женщинами, а единственно из участия к ней решившимся делить часы ее уединения. Мало-помалу тактика эта удалась ему до того, что бедная женщина получила к нему какое-то ослепленное влечение, а мужа своего начала бояться и почти ненавидеть. Не сознавая нисколько неприличия своих действий, она писала к этому молодому человеку записки, в которых приглашала его к себе, и вообще говорила неуважительно о своем муже. Записки эти хранились на всякий случай хитрым Ловеласом, как доказательство преступления, хотя еще дело не доходило до преступления.

   В таком положении находятся дела при начале первого акта пиесы. Первая сцена заключается в разговоре жены моего героя с ее преследователем. В этой сцене обрисовываются их характеры и дается изложение идеи пиесы.

   Молоденькая женщина в горе. День для нее самый несчастный: собачка ее больна, платье ее испорчено, муж уходя объявил, что он долго не придет домой. Она слушает рассказы своего обожателя с каким-то невниманием, ее тревожат частые отлучки мужа, в беспокойстве об нем она ясно выказывает, что еще его сильно любит. Обожатель выказывает свою досаду, употребляет все средства, чтоб уничтожить эту симпатию, с жалостью говорит о ее муже, смеется над его занятиями, мало-помалу говорит про свою страсть. Но он худо выбрал время, все не по душе институтке. Даже она вспоминает о своих записках: кто-то сказал ей, что неприлично так писать к мужчине, и потому она требует их назад. Ловелас отговаривается. В это время приходит муж, говорит, что он развязался с связывающей его должностию и будет уже работать дома. Жена не в силах скрыть своей радости, но обожатель крайне недоволен. Муж, не подозревая ничего, зовет его обедать, и тот покуда уходит, решась не отлагать долее исполнения своих предприятий.

   Следует семейная сцена, которая должна быть написана с великим старанием и некоторым образом составлять основу пиесы. Она представилась моему уму первая из всех, была отделана тщательно, и так как она свежа в моей памяти, то я обрисую ее немногими словами. Первый разговор их нежен, муж, довольный, что снова может посвящать все время любимому своему дитяти, забывает несколько предыдущие неудачи. Он слепо высказывает свои планы, расспрашивает жену о ее утренних занятиях. Но этим он затрагивает ее огорчения, и начинается разлад. Сначала он подшучивает над модисткой, испортившей платье, над болезнью собачки, но потом ирония его становится жестче и раздражает институтку. Ссора, которая на время оканчивается кротостью жены. Она хочет угодить мужу, она будет учиться, будет продолжать музыку. Она даже предлагает ему, что выучит наизусть, первые страницы сочинений Жоржа Санда, на действие которых с такою любовию рассчитывал, бедный муж. Последнее предложение, чересчур уже наивное, выводит его из себя, он сердится не шутя, сильно выражает свое огорчение и толкает ногою больную собачонку. La glace est rompue {Лед сломан (франц.).} — следует совершенная ссора, за которой жена уходит.

   Оставшись один, муж горюет о своих погибших планах в сильных выражениях, в которых просветится моя давнишняя ненависть к фамилизму. Привыкши к борьбе с обстоятельствами серьезными, умея встречать насмешкою каждый удар судьбы, он изнемогает перед грязною мелочностию семейных огорчений. Грустное раздумье его прервано двумя посетительницами, старшими институтскими подругами его жены. Одна из них будет женщина мечтательная и смешно идеальная, а в другой изобразится тип оригинальный и весьма мне известный: тип скандальной дамы.

   Обе почтенные гостьи, оставшись одни со своею подругою, раззадоривают ее до такой степени, что она изъявляет открытую вражду к своему мужу и хлопочет только о том, скоро ли придется выказать эту вражду. Составляется план борьбы и сопротивления: милые подруги обещают свое содействие. Им известно, что Сакс (имя супруга) желает скоро ехать в свою деревню, чтоб заняться крестьянами, и рассчитывает взять с собою жену. Предлог найден, причина законная и разительная. Когда муж является, они сами наводят его на этот разговор, начинается разногласие. Взбешенный новою сценою, и еще при свидетелях, муж говорит, что он едет завтра же с женою, и дает заметить приятельницам, что присутствие их ему неприятно и постоянно служит источником всех возможных неудовольствий. Оставшись один, он получает уведомление о связи жены своей с своим лучшим приятелем. Не желая оставаться в неизвестности, он объявляет жене, что не остается дома, советует ей собираться к завтрему в дорогу и просит принять приятеля к обеду без него.

   Следует сцена между любовниками, оканчивающаяся намерением уехать вместе, во избежание разлуки, а потом поцелуями и объятиями. Потребны большие усилия, чтоб не сделать эту сцену вялою, интерес будет заключаться в подробностях, о которых я умалчиваю. Муж, как подобает по сценическому порядку, приходит именно к самым лобызаниям,— он удостоверился во всем, и решение его готово.

   Прежде всего он требует от любовника отчета, давно ли началась их связь и любит ли его жена. Оскорбясь его твердым тоном, тот отвечает так же резко. Спор их прерывает жена. Тон мужа оскорбил ее и дал ей энергию, она отвечает утвердительно и берет на себя преступление.

   Сакс подходит к соблазнителю и говорит, что он уступает ему жену. Но,— продолжает он,— взявши ее от меня, вы берете на себя великую ответственность. Я люблю ее, и поэтому буду целые года следить за вами шаг за шагом. Вы должны дать ей имя и положение в обществе, должны любить ее, как я, и сделать ее счастливее, нежели я мог это сделать. При малейшем неисполнении одного из этих условий я вызову вас на такой поединок, с которого ни мне ни вам не вернуться живому. Теперь устраивайтесь как удобнее; пока дела ваши будут идти хорошо, я не буду мешать вам ни на волос и вы меня не увидите.

   На этом месте я остановлюсь, потому что надо обдумать дальнейший ход пиесы. Пойдет ли институтка за любовником — или останется при муже?

   Благородный поступок мужа подействовал на заблудшуюся женщину сильнее всех философских проповедей и эмансипированных теорий. Там, где ожидала она услышать упреки и воззвания к общественным правам, увидела она душу, глубоко оскорбленную, но не желающую идти наперекор женской страсти. Действие слов его подобно громовому удару: она кидается на колени перед мужем, просит простить ее, простить то, что она до сих пор не могла понять его, и возвратить ей прежнюю любовь. Муж колеблется, но в это время страсть вспыхивает во всей силе в сердце ее любовника, до того так холодном, он бросается на колени перед нею, молит ее не отвергать даруемого им счастья и клянется в точности исполнить все, о чем говорил Сакс. Пламенные речи его, красота его снова начинают увлекать влюбленного ребенка: он хочет жизни, хочет блеска и света. Заметив первый признак нерешимости, муж оставляет их, говоря что все высказанные им намерения остаются в полной своей силе.

   Ловелас превращается в Грандисона2, успокоивает свою избранную, повторяет клятвы вечной любви и уводит ее от мужа.

   Второй акт начинается по прошествии нескольких лет. Пользуясь разводом, Ловелас давно уже обвенчался с женою Сакса, принявшего всю вину на свою сторону. В состоянии действующих лиц произошли изменения. Ловелас уже молодой генерал, дом его из самых блестящих в столице, жена считается первою аристократическою красавицею, по службе ему везет. Сакс ведет жизнь одинокую и угрюмую, он бросился на службу и дослужился до значительных чинов. Скандальная барыня овдовела и пользуется великим кредитом в обществе, за нею волочится главный начальник Ловеласа, и сам Ловелас сильно на нее посматривает, хотя верный своей любви и обещанию, ухаживает за женою как нельзя более.

   Но молодая красавица далеко не может назвать себя счастливою в новом своем положении. Чем более развивается ее ум под влиянием практической и блестящей жизни, тем с большею резкостью выступает из общей пустоты энергическая фигура непонятого мужа. Она еще не вполне отдает себе отчет в своих чувствах, еще, по-видимому, вполне предана своему новому избранному, но со всяким шагом вперед, со всякой ступенью в жизни и опытности, разгорается в ней страсть к человеку когда-то детски любимому, теперь покинутому и сделавшемуся невидимкой.

   Первая сцена этого акта будет состоять из разговора скандальной дамы с бывшею m-me Сакс. Тут будет сделана экспозиция времени, которое прошло между актами. Бывшая институтка по старой привычке передает свои чувства хитрой приятельнице, которая, имея виды на ее мужа, выпытывает все, что надобно ей знать, и помогает ей уразуметь новые отношения свои к потерянному мужу. В это время является Ловелас. Уже несколько времени, как ему предлагают откомандировку на Кавказ, и теперь он хочет дать решительный ответ. Место это должно открыть ему поприще нового блеска, выгод и славы. Он ждет его с радостью, но жена его тужит об этом и просит его отказаться от этого места. Она смутно чувствует, что, оставшись одна, не в силах будет противиться развивающейся в ней страсти. Она дает мужу чувствовать, что присутствие его необходимо для нее, просит не оставлять ее одну посреди света, все еще враждующего с ней. Тот отказывается: слава и почести привлекают его. При отказе этом жена хочет следовать за ним, он прямо ей отказывает. Не в силах удержать своего волнения, она заливается слезами и уходит. Через минуту человек приносит генералу записку, в которой написано: "Откажитесь от места, пока еще время. С." Генерал читает ее и с бешенством бросает на пол.

   Побуждаемый желанием высказать кому-нибудь свое негодование, он рассказывает все преследования, которые вытерпел он неизвестно как, ка<ки>ми путями, но причина которым, без сомнения, был Сакс. В первый год женитьбы он думал ехать за границу. Тогда принесли такую же записку, там написано было: "Деритесь или миритесь со светом, но не спасайтесь бегством. Жена ваша стоит борьбы". Его ужасала эта борьба, он хотел ввести жену в свет понемногу, и оттого-то хотелось ехать ему за границу. Он не послушался записки, ждал дуэли, дуэли не было, но ему не дали паспорта для выезда из России.

   В другой раз он ожидал большого покровительства важного лица, бывавшего у него в доме. Опять пришла лаконическая записка: "Князь *** имеет виды на вашу жену, о повышениях ваших дурно говорят". Он опять пренебрег запискою, опять ждал дуэли — но дуэли опять не было — только его переместили от князя, и князь перестал у него бывать.

   И вот после ряда этих и подобных оскорблений является опять записка, опять препятствие, приковывающее его к жене, хотя и любимой, но все-таки жене. Явный признак шпионского враждебного взгляда, неотразимого и могучего влияния. И враг его не хочет даже скрываться — роковое С. в конце записки ясно говорит, от кого она получена. Скандальная дама пользуется минутой раздражения и ловко передает генералу все, что высказала ей по секрету его супруга. Для нее теперь <…>

   Сцена переменяется и представляет квартиру Сакса. В характере его произошло много перемен: он не ропщет на судьбу и не обвиняет никого, но чувствует, что в жизни ему многого недостает и что жизнь эта вечно будет несчастлива. Служба доставила ему великую силу и блеск, но не дала ему ни утешения, ни даже успокоения. Он думает о своей страсти как о деле прошлом, только убранство комнаты, расстановка вещей показывают, что ему дорого воспоминание женатой жизни. Эпикуреизм его и снисходительная философия хороши были, пока жизнь была красна, а главное, пока сам был моложе. После же одиночества философия эта перешла в чувство желчное, не враждебное людям, но взыскательное и насмешливое. Мы застаем его в беседе со своим секретарем, который рассказывает ему скандальные события. Речь идет о муже бывшей его жены. Секретарь, забыв или не зная отношений их к Саксу, рассказывает, что между Ловеласом, скандальною дамою и ее любовником учрежден новый тройственный союз. Любовник скандальной дамы уступает ее Ловеласу и обещает ему свое всесильное покровительство. Но за это он требует, чтоб жена его, предмет давнишних помышлений старого вельможи, досталась на его долю. Понятно, с каким чувством слушает все это Сакс,— теперь ему ясны причины, отчего муж его бывшей жены только и думает о том, чтоб оставить ее одну в столице.

   Слышится звонок, Сакс поспешно отпускает секретаря. Входит Гиршбейн, друг и поверенный графа Галицкого (имя Ловеласа). Человек этот куплен Саксом. Через него он знает подноготную того семейства, за которым следит шаг за шагом уже около девяти лет. Гиршбейн рассказывает об происшествиях утра. Граф Галицкий являлся к министру с уверенностью, но только что он сказал, что принимает предлагаемое ему место на Кавказе, как получил ответ, что место это не может быть ему дано. В руках министра увидел он записку и догадался, чье это дело. Сакс смеется. Гиршбейн говорит ему, что Галицкий не в силах более удерживать бешенства и хотел сам объясниться с Саксом. Гиршбейн следовал за его экипажем, желая предупредить горячие объяснения, но Галицкий заехал зачем-то в министерство иностранных дел. "Ему хочется убить двух зайцев,— говорит Сакс,— и он просил двух мест. Результат одной просьбы вы видели — вот кое-что о второй".— "Отказ?" — говорит Гиршбейн.— "Хуже",— отвечает Сакс и подает ему бумагу. Тот читает и говорит: "Вы не человек, а извините меня — черт". Подъезжает экипаж Галицкого. Гиршбейн уходит.

   Оставшись на время один, Сакс дает волю своим чувствам: он ненавидит Галицкого с тех пор, как он убедился в том, что тот не понял его жены и не дал ей счастия,— он желает одного мщения. Но он припоминает, что бывшая жена его любит Галицкого со всею страстью,— и превозмогает свой гнев.

   Свидание между двумя мужами — бывшим и настоящим. Галицкий взбешен, но не скрывает внутреннего удовольствия от неизвестной причины. Он спрашивает Сакса, он ли помешал ему получить то место, которого добивался, и какая тому причина? Сакс не скрывает, что то был он, а причина, говорит он, была та, что перемещение не нравилось вашей жене. Следуют жаркие объяснения со стороны Галицкого,— он утомлен и выведен из терпения беспрестанными преследованиями. Но, говорит он, мы, наконец, развязались с вами. Сегодня я получил поручение, по которому я должен ехать в Италию, а именно в Неаполь. Впрочем,— с насмешкою говорит он,— вы можете на этот раз быть спокойны,— жена моя идет со мною. Сакс ему читает уведомление из газет, где сказано, что едет в Неаполь князь Г * (важное лицо) и скандальная дама. "За этим вы везете туда вашу жену?" — спрашивает он.— "Я не даю вам отчета",— говорит Гал<иц>кий.— "Так вы точно едете в Неаполь? — спрашивает Сакс.— В таком случае нам предстоит провести вместе много приятных вечеров". Он подает бумагу Галицкому. В этой бумаге означено назначение Сакса на важное дипломатическое место, открывшееся в Неаполе. "Вы видите, что мы не расстанемся",— говорит он ему холодно. "Я уеду в другую часть Италии",— говорит граф.— "И я могу путешествовать для своего удовольствия",— замечает на это Сакс. "Я уеду в свое имение".— "Я попрошусь губернатором в вашу губернию".

   Эта упорная и непреклонная воля повергает Галицкого в короткий период отчаяния. "Чего вы хотите?— спрашивает он неумолимого Сакса. — Зачем вы преследуете нас — или вы не видите, что вы сами разрушаете счастие когда-то любимой вами женщины? Или вы думаете насильно заставить меня полюбить ее, если б я ее и не любил?"

   "Если б я наблюдал за вами из одной жажды вреда и мщения,— отвечает ему Сакс,— то оставил ли бы я спокойными первые годы вашего брака? Когда вы были достойны жены вашей, разве я вас тревожил? Разве я надоедал вам тогда усиленными наблюдениями? Вы были свободны,— скрепя сердце я желал даже вам счастия и значительно помог вам, приняв всю вину развода на мою сторону. Но то, что я делал для вас, не было оценено вами, граф. Жена ваша всегда была и будет ангелом. При мне она была несчастлива, но то была не моя вина. При вас она несчастлива,— в этом вина ваша и чисто ваша. Повторяю вам мое давнишнее обещание, и теперь, более, чем когда-либо, я буду следить за каждым шагом вашим. Всю мою силу, все мои способности я употребил на то, чтоб возвыситься. Возвышение мое есть средство, цель моя — постоянно стоять на страже счастия той, которую я когда-то любил. Счастие ее теперь в большой опасности,— и потому я буду, если можно, еще бдительнее прежнего".

   При этом страшном приговоре отчаяние графа переходит в ожесточение. Самолюбие его задето пагубным образом,— он видит, что все планы его падают и разрушаются. Остается одно средство: он вызывает Сакса на дуэль.

   Сакс отказывается. "Пока еще мои надежды не потеряны,— говорит он.— Вы можете забыть ваши теперешние поступки и полюбить жену вашу и дать ей счастие. Первые годы вашего брака заставляют еще меня так думать".

   Но Галицкий, не владея собою, высказывает Саксу, что любовь его к жене переходит более и более в ненависть: "Может ли жена, бросившая одного мужа, быть верна другому?".

   При этой мысли Сакс вспыхивает. Этот черный, узкий, светский силлогизм показывает ему вполне ничтожную и мелкую душу того человека, которому уступил он свое лучшее сокровище. Он пытается вразумить его, но Галицкий продолжает свои обвинения и упоминает, что подозревает жену свою в тайных сношениях с бывшим ее мужем и что видел даже ее экипаж у его дома.

   "После этого,— говорит Сакс,— пора стреляться. Вот два пистолета, заряжайте их. Чтоб дело было без последствий, сойдем в садик. (Дело идет на даче). Этот сад принадлежал моей жене, и потому теперь никто не смеет даже подходить к нему. Идемте же, и пусть бог нас рассудит".

   Соперники выходят, комната остается пуста. Слышен один выстрел, и Галицкий вбегает в комнату, бледный. Он ищет другого выхода и говорит: "Наконец, мы кончили". Улыбка показывается на его лице, он хочет отворить дверь, но в это время у входа в сад является Сакс, слабый, держа руку у груди. "Граф,— говорит он,— если все кончено — берегите вашу жену… Если же я останусь жив — помните, что выстрел за мною". С этим словом он падает, и акт заканчивается.

   Une variante. Я писал план 2-го акта, не думая о третьем, но теперь вижу, что надобно ввести на арену m-me Галицкую. Она приходит к Саксу между посещениями Гиршбейна и мужа. Оскорбленная до глубины души подозрениями своего мужа, не видя в нем защиты от самой себя, она явно презирает <его> и горько раскаивается в прошлом. Она тайно приезжает к Саксу и умоляет его оставить преследования (ожесточение мужа заставляет ее бояться за Сакса, но она скрывает это), которые только раздражают ее мужа, Она притворяется страстно любящею женою Галицкого, говорит, что она вполне счастлива, что муж ее ищет мест с ее согласия. Но Сакс не верит, он знает все. Тогда m-me Галицкая просит его не заботиться об ней более, как о женщине преступной и недостойной его участия. Из этих речей Сакс видит настоящее положение ее души,— он обещает ей восстановить ее отношение к мужу и утешает ее. Она выходит, несколько успокоенная, но уходя, слышит голос входящего мужа и остается тайно в другой комнате, опасаясь последствий.

   Между вторым и третьим актом интервал времени невелик. Действие начинается ночью, в кабинете Сакса. Он чувствует облегчение и смутно припоминает время своего беспамятства. Ему кажется; что за ним ходила прекрасная женщина, предмет последней его любви, Жена его, для которой он пожертвовал всем лучшим в своей жизни. Душа его наполнена сладким воспоминанием давнишней страсти, которое так сильно показывается в человеке или умирающем или оправляющемся от тяжелой болезни. Ему кажется возможным воротить прошлое,— но скоро мысль эта исчезает. Прошлые события сделали его недоверчивым, он убежден, что бывшая жена его страстно любит графа Галицкого и что причиною их раздоров и несчастий было не что иное, как преследование Сакса, преследование пагубное, хотя и основанное на благородном побуждении. В расслаблении он закрывает глаза, и в это время является его жена, которая не покидала его с той самой поры, как была свидетельницею дуэли его с Галицким.

   Она думает, что Сакс в беспамятстве, осматривает его рану, поверяет заботливость его прислуги и доктора; в это время он узнает ее. Следует сцена, которая будет обдумана при исполнении. Возвращение прежней страсти со стороны героини. Но Сакс верен недоверчивому своему взгляду на вещи. Он уговаривает ее остаться при муже, обещает кончить свои преследования и умереть для них. Она умоляет его воротить ей старую любовь. Тогда в Саксе происходит необыкновенная перемена: раздраженным голосом он проклинает несчастную, укоряет ее во всех своих бедствиях, отвергает мысль примирения и признается в вечной своей ненависти. Изнеможенный от усилий, он умирает. Но дело в том, что он не умирает, а притворяется мертвым для последнего испытания.— Для соблюдения интереса и вероятности войдет сюда аксессуарная сцена.

  

ПРИМЕЧАНИЯ

  

   Печатается впервые по рукописи: ЦГАЛИ, ф. 167, оп. 3, No 107, л. 78—91а об.

   О связи драмы с повестью "Полинька Сакс" см. в настоящем издании статью Б. Ф. Егорова. В рукописи имеется обрыв текста в середине. Текст явно не завершен.

  

   1 Драма Д. "Жена игрока" неизвестна.

   2 Ловелас превращается в Грандисона — персонажи романов С. Ричардсона "Кларисса" (1747—1748) и "История сэра Грандисона" (1754); Ловелас — повеса, Грандисон — безупречный положительный герой.