Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976 год
Л., "Наука", 1978
OCR Бычков М. Н.
В обширном архиве А. Н. Майкова сохранилось немало неизвестных стихотворений 1842—1844 гг., когда создавался цикл "Очерки Рима". Несколько наиболее интересных стихотворений этого времени публикуется ниже. Часть из них первоначально входила в указанный цикл (см. настоящее издание, с. 43—44).
Для прозы правильной годов я зрелых жду;
Теперь ее размер со мною не в ладу;
И слог мой колется, как терн сухой и колкий;
А рифмы легкие, все в звуках и цветах,
Как средь колосьев ржи в украинских полях
На дудочку ловца младые перепелки,
Бегут и падают в расставленных сетях.
Публикуется по автографу ф. 168, No 16482, л. 34 об. Другой автограф, с небольшими разночтениями и датой "Ноября 1842", — ф. 168, No 16474, л. 15 об.
Интересно сопоставить это стихотворение с тем, что Майков писал позже, 24 января 1844 г., из Дрездена М. П. Заблоцкому-Десятовскому: "Странное дело: не могу писать прозой; кажется, рифма по натуре и по трудности своей должна быть препятствием выражения мысли: для меня напротив; я в стихах не упущу той мысли, которую хотел выразить, а в прозе беспрестанно ее упускаю. Происходит ли это от недостаточного воззрения на вещи? — Я чувствую это затруднение, говоря об самых обыкновенных и мне известных предметах; от неумения владеть языком? Язык у меня в стихах более правилен, чем неправилен, и слова выражают понятия, которые я хочу выразить. Это меня до того бесит, что я даже писал прозой для того, чтоб выучиться писать, и на сей конец переводил из Тацита лучшие места, какие встречал, читая его еще в Риме" (ф. 168, No 16994, л., 18).
ГОМЕРУ
Твоих экзаметров великое паденье
Благоговейною душой я ощущал.
Я в них жизнь новую, как в первый день рожденья
В сосцах у матери младенец, почерпал,
И тихо в душу мне вливалось вдохновенье…
Так морю Демосфен ревущему внимал:
Среди громадных волн торжественного шума
Мужал могучий глас, и, зрея, крепла дума.
Автограф — ф. 168, No 16474, л. 21 об., с датой "1843"; черновой автограф — без заглавия, с разночтениями — ф. 168, No 16482, л. 41 об.
ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА В РИМЕ
1
Лишь утро красное проглянет в небесах,
Я с верной книгою и посохом в руках
Иду из города, брожу между развалин…
Мне как-то хорошо! Тогда, полупечален
И полурадостен, я полон тишиной
Неизъяснимою. Я полюбил душой
С всеобщим сладостным беседовать молчаньем;
Тогда мой ум открыт мифическим преданьям,
Мечта работает и зиждет предо мной
Весь древний Лациум: Лавинии, Энея
Проходит предо мной живая эпопея;
И семь холмов, еще покрытые густой
Дубровою, и Тибр еще в пустыне роет
Крутые берега и невозбранно кроет
Разлитьем внешних вод долины меж холмов,
Неся волной своей двух братьев-близнецов;
Волчица и пастух и мальчиков спасенье,
И града юного великое рожденье,
И домик Ромула, где после вознеслись
Чертоги Августов и в мрамор облеклись —
Все, все так близко мне! понятно, величаво!
Есть прелесть тайная в обломках падшей славы!
И холм, в котором прах руин священных скрыт,
Священ величьем их, и сердцу говорит,
И страшно оскорбить, что спит в нем, в вечном мраке,
Как мощи скрытые в благоговейной раке.
2
Уж месяц март. Весна пришла: так густ,
Так тепел воздух; ищешь тени жадно,
Бежишь на шум воды, и так отрадно
У свежих струй, лиющихся из уст
Угодливых тритонов в гроте мрачном.
Но мне не верится: когда ж она
Пришла сюда, игривая весна,
Как дева пышная в наряде брачном?
Я не видал ни пара талых льдов,
Ни дивного всеобщего журчанья
Из-под снегов лиющихся ручьев;
Ни тонкого, шумливого жужжанья
Летучих темным, облачным столбом,
На краткий миг рожденных насекомых.
Не всходит озимь бархатным ковром;
Мне нечего в местах моих знакомых
Любимую березку под прудом,
Пустынную иль посреди дубровы,
Прийти поздравить с зелению новой.
Автограф — ф. 168, No 17556, л. 2—2 об., с посвящением "Степану Семеновичу Дудышкину", впоследствии зачеркнутым. Наброски первого стихотворения — там же, л. 20, 44—44 об.; в них ряд мотивов, не нашедших отражения в окончательном тексте. Вариант 2-й строки: вместо "Я с верной книгою" — "Я с верным Ливием". На л. 44 заглавие: "Римский дневник. (Стихотворения, написанные в Риме в 1843-м году)".
Но вечный зато предо мною свершается праздник.
Телега скрипит, погремушками звякают мулы,
И фыркают кони, и ослик молочный порою
Выходит, на Рим и на горы посмотрит и громко
На все заревет он окрестности, пробуя голос.
Вот жницы, в венках из колосьев, сверкая серпами,
Приходят под вечер с кувшином к фонтану.
Работник пуговщик, воин, погонщик веселый,
Глядишь, вкруг красавиц и вьются: веселье и шутки!
Откуда вдруг нищий с волынкой возьмется, и смотришь,
Долой все оружье и каску! Солдат, почерневший,
Как бронза в степях африканских, с дородной шинкаркой,
Пустился уж в хитрые танцы, при хохоте общем.
Патриций порой остановится, едучи мимо,
Глядит с колесницы, и чудно ему, что веселый,
Что истинный Бахус и Момус — друзья мне, что даже
Паллада разумница дева, здоровьем, красою
Цветущая, ног у меня не боится запачкать,
И в шутке плебейской скрывает высокую мудрость.
Автограф — ф. 168, No 17556, л. 18.
РОМАНС
Мой взор всегда искал твоих очей;
Мой слух ловил привет твоих речей;
Один другим как счастливы мы были…
О как тогда друг друга мы любили!
Разлуки час потом ударил нам;
На вечную любовь и здесь и там
Мы поклялись… но клятве изменили:
В разлуке мы других уже любили.
Мы встретились потом; полусмеясь,
Полувздохнув, ты помнишь ли, в тот час
Друг друга мы почти шутя спросили:
"Ты помнишь, как друг друга мы любили?"
Автограф — ф. 168, No 16474, л. 24, с датой "1844".
Скачать