Е. Л. Милькеев
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Поэты 1840-1850-х годов
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
Л., "Советский писатель", 1972
Вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба
Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания
Э. М. Шнейдермана
----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Биографическая справка
85. Утешение
86. Демон
87. Титан
88. "С туч, беременных дождями..."
89. Вавилон
90. "День рассеянный, день нестройный..."
91. Свет
92. "Как ветер закрутит мгновенно прах летучий..."
93. Смертному
94. К портрету Пушкина
95. Рекрут
96. Участь
Поэт-самоучка Евгений Лукич Милькеев прожил короткую, полную невзгод
жизнь. Родился он в 1815 году в Тобольске в бедной семье. Лишившись отца в
трехлетнем возрасте, мальчик остался с матерью в полной нищете. Семи лет он
поступил в Тобольское уездное (четырехклассное) училище, после окончания
которого начал зарабатывать на жизнь, сделавшись писарем одной из
канцелярий. Мальчик пристрастился к чтению. Под воздействием басен Крылова
он пытался сочинять сказки в стихах. Лет в шестнадцать им овладело, по
позднейшему признанию самого поэта, "решительное желание сделаться
стихотворцем". {Е. Милькеев, Стихотворения, М., 1843, с. XV.} И не знавший
правил стихосложения подросток открыл их для себя.
В 1833 году Милькеев был назначен помощником столоначальника канцелярии
Главного управления Западной Сибири в низшем чине коллежского регистратора.
Резкий перелом в его жизни произошел в 1837 году, когда в Тобольск, в
свите наследника (будущего императора Александра II), путешествовавшего по
России, приехал В. А. Жуковский. Милькеев, человек чрезвычайно застенчивый,
никому ранее не показывавший своих сочинений, пришел к знаменитому поэту с
тетрадкой своих стихов. Жуковский сочувственно отнесся к стихотворным опытам
молодого чиновника, высоко оценил его способности.
Весной следующего года Милькеев побывал в Петербурге, а затем и в
Москве, где Жуковским была ему приискана должность, позволявшая заняться
учебой. Жуковский всячески опекает Милькеева, вводит его в литературные
круги. Стихи молодого сибиряка приводят в восторг С. П. Шевырева, А. С.
Хомякова, К. К. и Н. Ф. Павловых.
Но летом того же года Милькеев уехал на родину, где в нищете жила его
старая мать. Он продолжает служить в своей канцелярии, вечерами усердно
занимается по книгам, присланным ему Жуковским, намереваясь через некоторое
время окончательно переселиться в Москву. Вследствие жестокой
несправедливости начальства, Милькесв был выброшен со службы. Это ускорило
отъезд.
Весной 1839 года он поселился в Москве и поступил на службу к
московскому губернатору И. Г. Сенявину. Одновременно он продолжает
самообразовательные занятия, изучает немецкий язык. Милькеев посещает
литературные салоны. Славянофилы считают его, по свидетельству И. И.
Панаева, "одною из самых блестящих надежд русской литературы". {И. И.
Панаев, Литературные воспоминания, М., 1950, с. 162.} Хомяков пишет о нем:
"Милькеев... растет не по дням, а по часам, и пишет славные вещи". {"Русский
архив", 1884, кн. 3, с. 206.}
Первое стихотворение Милькеева, "И как светло...", было напечатано в
журнале Плетнева "Современник" (1839, No 1). С этих пор и до 1843 года
включительно его стихи за подписью Эм- -в нередко появляются здесь. В
"Современнике" же были опубликованы наиболее крупные его произведения -
поэма "Абалак", где использована сибирская религиозная легенда, и "Сцена
канцелярная", основанная на впечатлениях службы поэта в Тобольске.
Превозносимый почитателями, он решился выпустить книгу.
"Стихотворения" Милькеева вышли в свет в Москве в 1843 году. Сделано это
было явно преждевременно. Милькеев только выходил на самостоятельную дорогу
в поэзии. Сборник, довольно значительные по объему, был составлен в
большинстве из ученических, подражательных стихов. На многих сказалось
влияние ложно-романтической поэзии Бенедиктова. Однако в наиболее удачных
стихотворениях заметно стремление автора к осмыслению бытия, встречаются
яркие, оригинальные образы.
Литераторы, дружелюбно расположенные к Милькееву (Шевырев в
"Москвитянине", Плетнев в "Современнике"), откликнулись на выход книги
хвалебными отзывами. Рецензии Белинского (в "Отечественных записках") и
Сенковского (в "Библиотеке для чтения") были резко отрицательными.
Белинский, вообще в эту пору строгий к поэтическим дебютантам, начисто
отказывал Милькееву в таланте.
После выхода книги стихи Милькеева больше не появлялись в печати. Быть
может, поэт и сам горько разочаровался в себе. Недавние друзья охладели к
его творчеству, отшатнулись от него. Здоровье Милькеева было надломлено
постоянными лишениями. Около 1845 года (?), всеми забытый, Милькеев покончил
жизнь самоубийством. {В различных работах год смерти Милькеева
устанавливается по-разному, от 1840 до начала 1847 года. Мы основываемся на
последнем из известных нам писем поэта (письмо к М. П. Погодину от 25
августа 1844 года - ГБЛ).}
В стихотворении "Памяти Е. М<илькеева>" (1855) К. Павлова писала:
Стоял той порой он в своем чердаке -
Души разбивалася сила, -
Стоял он, безумный, с веревкой в руке...
В тот вечер спросить о больном бедняке
Нам некогда было.
85. УТЕШЕНИЕ
С закатом тихий мрак на землю опускался,
Величественный свод звездами убирался,
И точками, едва приметными, оне
Являлись чередой на ясной вышине.
Раб горестей земных, житейского волненья,
К ним поднял я глаза - и чувство утешенья,
Неведомое мне дотоле, ощутил:
Бесчисленность вдали затепленных светил,
Святая глубина небес, их бесконечность
Представили душе таинственную вечность...
Мятежный сын земли! - себе я говорил, -
Что значат все твои мгновенные страданья?
Пред зрелищем небес умолкнуть им должно.
Вперед не изъяви безумного роптанья
И верь: твоей душе бессмертие дано.
<1842>
86. ДЕМОН
Ты тих, спокоен, ты молчишь,
В углу задумчиво сидишь,
Чело подернуто туманом;
Но вдруг, как чудным талисманом
Внезапно пробужден от сна,
Встаешь, бежишь, тебе тесна
Глухая, темная лачуга,
В твоей груди запела вьюга,
Забилась шумная волна...
Как над огнем металла слиток
Сверкает, полон жарких сил,
Так распаял, опламенил
Тебя звучащий сердца пыл
И дум стремительных избыток...
Но кто, скажи, твой дух исторг
Из мрачных уз оцепененья?
Кто сообщил тебе восторг
И бурный трепет исступленья?
Ах, это гость чудесный твой,
Другого мира странный житель,
Дух-чародей, дух-возмутитель,
Гремящий молнией и мглой!
<1842>
87. ТИТАН
Титан-младенец, тяжко связан,
Грустит под сводом душных стен...
За что судьбою он наказан,
За что несет суровый плен?
Но рано ль, поздно ль, грозным взломом
На волю вырвется волкан -
И возмужав, оковы с громом
Уронит мощный великан.
Так сын свободы, сын парений,
Орел свергает мрак сетей;
Так узы рвет окрепший гений
В отваге пламенной своей.
<1842>
88
С туч, беременных дождями,
Льются бурные ручьи;
Грусть и сумрак над полями
Обессиленной земли.
Но спешит на смену вёдро
К неприязненным дождям...
Солнце весело и бодро
Вновь идет по небесам.
Благосклонно пламень Феба
Согревает вновь поля,
И глядит на яхонт хлеба
Восхищенная земля.
Так, изведав ливень бурный
Наводняющих страстей,
Встретишь ты полет лазурный
Плодотворно-ясных дней.
<1842>
89. ВАВИЛОН
Необузданный и чудный,
Сотворив кумиром ложь,
Город пышный, многолюдный,
Ты ликуешь и цветешь!
Похититель пирной славы,
Нег волшебно-золотых,
Поднял ты с земли дубравы
И висеть заставил их.
Плавать в бездне наслажденья,
В море благ - тебе закон;
Для трудов самозабвенья,
Для любви ты не рожден...
Ты не помнишь, что на свете
Есть другие города -
Братья в скудости, не в цвете,
С горем дружные всегда.
Пусть они, бедами сыты,
Стонут в муках роковых -
Ты, счастливец именитый,
Отвергаешь вопли их;
Кровных чествуя презреньем,
Знать не хочешь нищеты,
И слепым столпотвореньем
Занял руки и мечты.
И творец тебе не страшен...
Пусть потоп наводит он,
Ты взойдешь на выси башен,
Занесенных в небосклон.
И хоть шар земной с горами,
С сонмом рощ, полей и нив
Захлебнется под водами -
Нужды нет: ты будешь жив!
<1842>
90
День рассеянный, день нестройный
Мною властвует как рабом;
В суете его беспокойной
Я ношусь и кружусь пером...
Нет ни силы в душе, ни воли,
Нет мечты в уме золотой,
Нет на сердце колючей боли,
Нет и радости в нем живой.
Но лишь смолкнет день этот буйный
И волнами на мир падет
Сумрак вечера тихоструйный
И покоем всё обовьет -
Начинаю я возрожденье:
Грудь колышется и дрожит,
Сердце с силою про мученье,
Про печали мне говорит...
В нем воскреснет мир тайн избранных,
И тоскует оно об них,
О привязанностях попранных,
Умилительных и святых;
И рождает в нем скорбь и сладость
Память юности и тех дней,
Как ему улыбалась радость
И надежда в венце лучей!
<1842>
91. СВЕТ
Сперва с отрадой суеверной
Душа на целый свет глядит
И в простоте нелицемерной
Открытый мир боготворит.
Вся жизнь ей кажется залогом
Блаженства, счастия, мечты,
Весь свет пленительным чертогом
Неизъяснимой красоты.
И в думе пламенно-могучей
Она хотела бы обнять
Весь мир любовию кипучей,
Превознести, облобызать...
О, дайте красок самоцветных,
Одеть всё в радужный покров!
О, дайте песен искрометных,
Лучистых звуков, жарких слов!
Но скоро с чудным обаяньем
Душа расстаться уж должна...
Восторг погас; негодованьем
Воспламеняется она.
Перед ее смущенным взором
Разоблачился этот свет
Со всем стыдом, со всем позором
Страстей торговых и сует...
О, чем доверчиво пленялась,
Чему восторг она несла,
Какой личиной ослеплялась
И в чем любовию жила!
И гнев кипящий в ней клокочет:
Надежд отрадных лишена,
Разочарованная, хочет
Изранить черный свет она -
Снять чешую с пифона-змея,
Коварство, хищность обнажить,
Постигнуть ужасом злодея,
Порок и месть оцепенить...
О, дайте метких стрел могучих -
Мир ядовитый поражать!
О, дайте, дайте молний жгучих,
Перунов огненную рать!
<1842>
92
Как ветер закрут_и_т мгновенно прах летучий,
И вдруг, исполнены отваги кален_о_й,
Воинственно начнут накатываться тучи
На своде голубом, одетом тишиной,
И небо сжатое воспрянет, загрохочет,
И вздутая река сердито заклокочет, -
Тогда, неведомой восторженности полн,
Люблю я услаждать мой слух игрою волн,
С благоговением их дико-стройный голос
И гром святых небес ловлю моей душой,
И в страхе сладостном вздымается мой волос,
И весь я становлюсь дрожащею струной.
Но после знойных бурь слезливо и печально
К нам осень тянется... На бледный небосклон
Станицы хворых туч сойдутся погребально,
И в сумрак и в дожди закутается он:
Томят его и скорбь, и немощные раны,
Перунов огненных подарок роковой...
По долам широко постелются туманы,
И тощая волна подымет грустный вой.
Тогда моя душа с развенчанной природой
Горюет заодно, полна тяжелых снов,
И сердце не дрожит ни силой, ни свободой,
И слух не празднует под музыкой громов.
Но вот летит зима, летит зиждитель-холод;
Водам кует броню его всесильный молот,
И палица его клеймит земли кору,
И блещут на стекле узоры поутру.
И снежные валы, восстав, кипят сурово,
И рощи без одежд свое заводят слово...
Тогда я восхищен и жизни снова рад!
Раскинется везде торжественность и воля;
Разгульем удалым гудят равнины поля,
И длится между скал борея перекат...
И этот гордый шум, холодный шум погоды
Мне кажется лихим веселием природы
И смехом праздничным над бурями тех дней,
Как вспыхивала твердь от молнийных огней!
Не так же ли трунит и опытная старость,
Когда заснет огонь бунтующих страстей,
Когда умолкнет их слепая блажь и ярость
И грудь не закипит опять от их ключей?
<1842>
93. СМЕРТНОМУ
Не сетуй, смертный, вольнодумно,
Что жизнь мятежная твоя
Без цели реет слепо, шумно
В широком поле бытия;
Что ты кружишься легким пухом,
Не зная около чего...
Угомонись скорбящим духом,
Не мучь рассудка своего!
Взгляни на мир: не так ли мчатся
Под небосклоном облака -
Придут, нависнут, удалятся
И вновь летят издалека?
Кто их для вечного убранства
Задержит в небе голубом?
Земля, игралище пространства,
Сама вертится колесом;
И тверди гордые светила
Обречены на быстрый ход;
Круговращательная сила
Весь поворачивает свод.
И ты, мгновенного призванья
Мгновенный сын, ту ж долю знай,
Вертись... и череде созданья.
Противоречить не желай!
Среди бессонного круженья,
Среди превратностей дыши,
И пей струю самопрезренья
В холодной горечи души!
<1842>
94. К ПОРТРЕТУ ПУШКИНА
В болезненных чертах, страданьем заклейменных,
Сверкает пламень дум летучих, вдохновенных,
И, трогательно полн высокой грусти, взор
Льет, кажется, судьбе таинственный укор.
Как звук, умолкнувший нечаянно и странно,
Как пламень алтаря, потухнувший нежданно,
Певец наш истинный, мгновенно ты угас
И скрылся в мир иной, неведомый для нас.
Ты был родным певцом великого народа,
И голос твой шумел, как русская погода,
Был горд и величав, как наши небеса,
И в радугах сверкал и лился как роса,
И снегу белого был чище, холоднее,
Был крепче, звонче льду и стали был острее!
95. РЕКРУТ
Не слон перед людьми ступает горделиво -
Валит по улице дородный Митрофан
И смотрит на прохожих косо и спесиво,
Как будто из дворян.
Идет он избоченясь, чоботы в обтяжку,
Чамбары вышивные, плисовый кафтан,
И шапка набекрень, и полы нараспашку,
На шее красный плат.
Ну кто же из детин под стать ему годится,
Потянется за ним и выйдет наравне?
Ему ль не щеголять, ему ли не бодриться,
Как деньги есть в мошне!
Он рекрут по найм_у_, и много уж задатку
Его лихая прокатила голова;
Он высватал себе невесту - службу-матку,
И взял калым сперва.
"Теперь я господин, ведь жизнь моя раздолье! -
Он думает отважно. - Что со мной ни будь,
А всё мне трын-трава; дай нынче на приволье
Порядочно гульнуть!"
Гарцует ом теперь, наполненный веселья...
Сегодня в кабаке он делает потоп,
А завтра, не глядя, что он еще с похмелья,
Ему вскричали: "Лоб!"
И вот уж перед ним открылась жизнь другая:
Он должен строго знать часы еде и сиу;
Обезоружилася воля дорогая,
Он будто в полону.
Чуть брезжится заря, тотчас иди в ученье.
Начальник новобранных, вспыльчивый солдат,
Твердит ему шаги, и с тем подразуменье:
"Ведь ты наемник, брат!"
Со временем он слышит речь гораздо боле,
Вдобавок принимает палки и пинки,
И жаль ему тех дней, когда он был на воле,
Не знал чужой руки.
И в мире Митрофан не он один, конечно.
Как часто, например, свободой невпопад
Рискуя, на аркан супружества беспечно
Кидается наш брат!
Когда же тяготы восстанут на супруга
И ропщет малодушно угнетенный муж, -
"Терпи, - ему твердит строптивая подруга, -
Коли взялся за гуж!"
96. УЧАСТЬ
В семье своей лиственной, шумной, ветвистой
Широкое дерево в чаще росло,
Долине бросало свой сумрак тенистый,
И высилось гордо, и в листьях цвело.
Но вот оно вдруг, не отживши, увяло...
По чаще стал прыгать ужасный топор,
И то благородное дерево пало
И тени прохладной не кинет с тех пор.
Обрублены ветви, и сохнет в пустыне,
От корня родного далече, оно...
Наружность цела, но в его сердцевине
Уж порча и гниль зародилась давно.
Дышал человек благодатной свободой,
На родине милой он счастливо жил;
Но мстительный рок прошумел непогодой
И радость того человека убил.
И грустным изгнанником ныне он бродит,
Под сводом далеким, у чуждой реки...
Наружно еще на собратий походит,
Но сердце истлело в горниле тоски.
ПРИМЕЧАНИЯ
В настоящий сборник вошли произведения четырнадцати поэтов 1840-1850-х
годов, чье творчество не представлено в Большой серии "Библиотеки поэта"
отдельными книгами и не отражено в коллективных сборниках (таких, например,
как "Поэты-петрашевцы"). Некоторые произведения Е. П. Ростопчиной, Э. И.
Губера, Е. П. Гребенки, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, И. И. Панаева были
включены в сборник "Поэты 1840-1850-х годов", выпущенный в Малой серии в
1962 году (вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба; подготовка
текста, биографические справки и примечания В. С. Киселева). В настоящем
издании творчество их представлено полнее. Из других поэтов П. А. Каратыгин,
П. А. Федотов, Ф. Б. Миллер, Н. В. Берг представлены в различных выпусках
"Библиотеки поэта" лишь отдельными произведениями; стихи И. П. Крешева, Н.
Д. Хвощннской, Е. Л. Милькеева, М. А. Стаховича в издания "Библиотеки поэта"
не входили.
Для создания правильного представления о поэтах, творческий путь
которых начался в 1830-е годы (Ростопчина, Губер, Гребенка, Кони, Каратыгин)
или продолжался в 1860-1870-е (Каратыгин, Миллер), в сборник включены
произведения и этих периодов.
При установлении порядка следования авторов в сборнике принимались во
внимание как биографические данные (дата рождения, время начала творческой
деятельности, период наибольшей активности), так и жанровые: в особую группу
выделены водевилисты (Кони, Каратыгин) и сатирики (Панаев, Федотов),
завершают книгу переводчики по преимуществу (Берг, Миллер).
При подготовке настоящего сборника были просмотрены отдельные,
прижизненные и посмертные, издания данных поэтов, журналы, альманахи,
некоторые газеты за ряд лет, рукописные материалы. Одиннадцать
стихотворений, принадлежащих Ростопчиной, Милькееву, Копи, Миллеру,
публикуются впервые.
Тексты публикуемых стихотворений сверялись с обнаруженными в архивах
рукописями. В результате этой сверки ряд текстов печатается в более полном
или измененном, по сравнению с прежними публикациями, виде.
Тексты, как правило, печатаются в последней авторской редакции.
Отдельные случаи, когда предпочтение отдается посмертному изданию, главным
образом из-за цензурных купюр в прижизненном, оговорены в примечаниях.
Произведения, впервые опубликованные после смерти поэта, печатаются по
наиболее авторитетным посмертным изданиям.
Особую трудность представляет выбор текста для произведений Федотова.
Большая их часть публиковалась по спискам (автографы, за редкими
исключениями, не сохранились), причем публикации и известные нам списки
одного произведения часто имеют множество разночтений. В подобных случаях
нами выбирался наиболее авторитетный, наиболее исправный из имеющихся текст;
явные искажения исправлялись по другим публикациям и спискам; все эти
исправления отмечены в примечаниях.
Слова в тексте, заключенные в угловые скобки, являются редакторскими
конъектурами. В угловые скобки, кроме того, взяты заглавия и подзаголовки,
данные редакцией. Слова, зачеркнутые автором в рукописи, заключаются в
квадратные скобки. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам.
Явные опечатки в источниках текста исправляются без оговорок в примечаниях.
Стихотворения каждого автора расположены в хронологическом порядке;
недатированные стихотворения помещены в конце. Многие датировки
стихотворений уточнены по первым публикациям, автографам, письмам и другим
источникам; в необходимых случаях обоснование датировок приведено в
примечаниях.
Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого, по тем или
иным данным, было написано произведение; для водевильных куплетов - это
нередко год первой постановки водевиля на сцене, для других - год первой
публикации или цензурного разрешения издания. Предположительные даты
сопровождаются вопросительным знаком.
Подборке стихотворений каждого автора предшествует биографическая
справка, где сообщаются основные сведения о жизни и творчестве поэта;
приводятся данные о важнейших изданиях его стихотворений. Здесь, как и в
примечаниях, использованы, наряду с опубликованными, и рукописные материалы.
В примечаниях после порядкового номера указывается первая публикация,
затем, через точку с запятой, последовательные ступени изменения текста
(простые перепечатки не отмечаются) и, после точки, источник, по которому
печатается текст. Источник текста вводится формулой "Печ. по..."; эта
формула носит условный характер, обозначая издание, в котором текст впервые
установился. Указание только одной (первой) публикации означает, что текст в
дальнейшем не изменялся.
Авторские сборники, часто встречающиеся в примечаниях к стихотворениям
одного автора, полностью описаны лишь при первом упоминании, а в дальнейшем
даны в сокращении. Описания книг и журналов, часто встречающихся в
примечаниях к стихотворениям нескольких авторов, также даны в сокращении
(см. список сокращений).
Сведения о музыкальных переложениях произведений нами заимствованы из
книги: Г. К. Иванов, Русская поэзия в отечественной музыке (до 1917 года),
справочник, вып. 1-2, М., 1966-1969; причем приводятся фамилии только
сколько-нибудь известных композиторов, остальные даны суммарно, по формуле:
"Положено на музыку одним композитором (двумя и т. д. композиторами)".
Сокращения, принятые в примечаниях
БдЧ - "Библиотека для чтения".
Булгаков - Ф. И. Булгаков, П. А. Федотов и его произведения
художественные и литературные, СПб., 1893.
Вольф - А. Вольф, Хроника петербургских театров, ч. 1-3, СПб.,
1877-1884.
ГБЛ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина
(Москва).
ГПБ - Рукописный отдел Государственной Публичной библиотеки им. М. Е.
Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
ГРМ - Рукописный отдел Государственного Русского музея (Ленинград).
ЕИТ - "Ежегодник императорских театров".
ИВ - "Исторический вестник".
ЛГ - "Литературная газета".
Лещинский - Я. Д. Лещинский, Павел Андреевич Федотов - художник и поэт,
Л.-М., 1946.
ЛН - "Литературное наследство".
М - "Москвитянин".
ОЗ - "Отечественные записки".
П - "Пантеон", "Пантеон русского и всех европейских театров".
ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома)
АН СССР.
Ростковский - Ф. Ростковский, История лейб-гвардии Финляндского полка,
отд. 2 и 3. 1831-1881, СПб., 1881.
PC - "Русская старина".
С - "Современник".
СО - "Сын отечества".
Сомов - А. И. Сомов, П. А. Федотов, СПб., 1878.
ССНП - (И. И. Панаев), Собрание стихотворений Нового поэта, СПб., 1855.
ГБЛ - Государственная театральная библиотека им. А. В. Луначарского
(Ленинград).
"Тетрадь Пушкина" - рукописная тетрадь, содержащая автографы
стихотворений Е. П. Ростопчиной, принадлежавшая ранее А. С. Пушкину (ПД).
ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства
(Москва).
ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград).
ц. р. - цензурное разрешение.
ЦТМ - Центральный театральный музей им. А. А. Бахрушина (Москва).
Датировка в публикациях и известных нам автографах стихотворений
Милькеева, как правило, отсутствует. Стихотворения 85-93 датируются нами
годом ц. р. сборника.
85. Е. Милькеев, Стихотворения, М., 1843, с. 56 (ц. р. - 28 июня 1842
г.). Автограф - ПД.
88-88. Там же, с. 77, 118, 122.
89. Там же, с. 127. Написано, вероятно, под впечатлением пребывания
поэта в Петербурге. Вавилон - здесь: синоним большого города, полного
соблазнов, пышной роскоши и кричащих противоречий. Поднял ты с земли дубравы
И висеть заставил их. Речь идет о "садах Семирамиды" - висячих садах,
сооруженных в древнем Вавилоне. Слепое столпотворенье. Имеется в виду
библейская легенда о сооружении в древнем Вавилоне башни с целью добраться
до бога; башня осталась недостроенной, так как разгневанный бог смешал языки
людей и те перестали понимать друг друга.
90. Там же, с. 130.
91. Там же, с. 132. Пифон (греч. миф.) - громадный змей, обитавший
возле г. Дельфы; был убит Аполлоном.
92. Там же, с. 144. Два автографа (ранние редакции), один из них под
загл. "Бури и страсти", - ПД. Борей - северный холодный ветер. Твердь -
небо.
93. Там же, с. 147.
94. Печ. впервые, по автографу ПД (там же - еще два автографа).
95. Печ. впервые, по автографу ПД. В ст. 6 нарушена рифма; возможно,
что "кафтан" - описка и следует читать "халат". Чамбары (или чембары) -
просторные шаровары, кожаные или холщовые.
96. Печ. впервые, по автографу ПД (там же - второй автограф с неполным
текстом).
Скачать