Странницы

Автор: Успенский Николай Васильевич

Николай Васильевич Успенский

Странницы

Трагическое из русской жизни.

   Действующие лица:

   Настасья — старуха 50-ти лет, бедная городская торговка.

   Иван

   } — рабочие на самоварной фабрике, молодые холостые люди, дети Настасьи.

   Пётр

   Маланья — деревенская старуха, 48 лет.

   Степанида — невестка Маланьи, молодая баба.

   Квартальные, будочники, купец — содержатель самоварной фабрики, товарищи Ивана и Петра, сотский, староста, приказчик, чиновники, лакеи, мужики, бабы и пр.

  

Картина первая.

Зимнее время. Улица губернского города, в нижнем этаже дома питейный дом с разбитым фонарём и замасленною дверью, у двери висит на верёвке кирпич в тряпке ( блок), налево, ближе к авансцене, на углу улицы сидит в шубейке Настасья с булками, пряниками и прочим. При поднятии занавеса двое пьяных, в полушубках, молча идут в кабак, причём блок пищит, в кабаке слышатся хриплые голоса, дверь, из-за которой несётся пар, хлопает. Вдали разносится благовест.

   Настасья ( крестится). К вечерни! ( Вяжет чулок). Ох, детушки, детушки! Всё-то вы жалки да больны!.. ( Помолчав). Свету божьего не видите, мои голубчики… Сокрушила вас эта самоварня!

Слева являются два чиновника.

   Один из чиновников ( нагнув голову и торопясь). Дабы уездное казначейство впредь до взыскания с виновных зачислило в недоимку и о поступлении в казну имело со своей стороны, где следует, настояние, почему казённая палата и определила…

Проходят.

   Настасья ( продолжая вязать). Пора бы женить их… Да вот, достатки-то наши! ( Выдёргивает спицу и берёт её в зубы). Ох-ох, плохие достатки!.. Петруша с коих пор светёлки себе не объегорит… За работу получают мало… Ох-ох, Спаситель наш! ( Продолжает задумчиво вязать).

Справа идут в новых полушубках остриженные рекруты, за ними плачущие бабы с сумочками, раздаётся припев:

   » Соколик ты мой,

   Желанный ты мой»!

От толпы отделяется несколько человек и идёт в кабак, пищит блок. Рекруты проходят. Слева, близ торговки, появляется Маланья в зипуне.

   Маланья ( Настасье, уныло). Матушка, что, в этой улицы лбы-то бреют?

   Настасья. В этой, в этой… Тебе, верно, надо в казённую палату? А что?

   Маланья ( приложив руку к щеке, с дрожью в голосе). Да сынка моего отдают в солдаты.

   Настасья ( с участием). Один, небось, и есть у тебя?

   Маланья ( плачет). Один, голубчик мой…

   Настасья. Что делать!.. Видно доля такая!.. Присядь тут себе, отдохни… ( Пододвигает скамейку).

Маланья садится.

   Совсем уж взяли?

   Маланья. Да, видишь, ещё повели… Не знаю… Невестка с ним пошла…

   Настасья. Подожди, всё по этой улице водят рекрутов-то…

К Настасье подходит пьяный мужик с бабой, у которой раздуто от слёз лицо.

   Мужик ( роясь в кармане, Настасье). Давай закуску, какую ни есть, ( с ударением) надо половчее выпить!

   Баба. С чего пить-то, Егор Андреевич? ( Печально качает головой).

   Мужик ( с гневом). Пей, покуда пьётся! ( Громко). Пей, ничего! ( Подумав). Сына проводили? Ну, и шабаш!! Чего ж ещё надо?..

С другой стороны идут ещё мужики, они становятся в кучу близ Настасьи.

   Первый мужик. Пойдём!

   Второй. Кум! Так или нет? Что я-то говорю?

   Третий. Андрей Дмитриевич! Неужели…

Является будочник.

   Будочник ( мужикам). Прочь! Прочь пошли! ( Алебардой загоняет всех в кабак, сам уходит).

   Настасья ( подавая булку Маланье). Закуси-ка, сердечная… Чай у тебя и еда-то из ума вышла?

   Маланья. На что это ты? Пошли тебе Господи за твою добродетель. ( Прячет булку за пазуху). Так-то, матушка моя, подумаю, подумаю: с кем останусь? ( Утирает слёзы). Старик помер, силы мои плохие… Сыночек везде, как сокол, бывало летал… А теперь и глазушек некому закрыть…

   Настасья. Ох-ох, живя на веку, всего-то натерпишься!.. У меня, милая моя, свои дети: знаю, какого они достаются! Вот то же, на старости лет, мёрзнешь на морозе не из прихоти! Как родилась — всё бедность да бедность… Что жила век?

   Маланья. Знамо, сударынька моя, — нужда всему виной, вот запрежде ко мне хаживала золовка. Ну, и пособляла это… да спожинками померла… А уж, какая, друг, женщина была! Заместо дочери служила. Теперь никого не будет!

   Настасья. Вот то же пить, есть хочешь… А где взять? Сыновья с утра до ночи томятся над работой, светлого дня не видят, а всё ходят обтрёпанные да измученные… А там, говорят, как бы младшего сына не поставили в солдаты… Будто жеребьевой он… ( После некоторого молчания подавая Маланье половину пряника). Спрячь… Внучатам своим.

   Маланья. Что это ты, касатка! Ведь внучат у меня и нет-то…

   Настасья ( заставляя взять пряник). Кому-нибудь… Сынку своему.

   Маалнья ( берёт и прячет). Дай Бог тебе здоровья! Мне никаких даров, моя желанная, не надо, мне вот дороже всего твои ласковые речи. ( Встаёт и кланяется). Пошли себе, Господи, Твоей благодати. ( Садится).

   Настасья. Как бы, матушка, мало-мальски полегче была наша судьба-то! А то и толковать не о чем, кроме горестей…

В это время по улице быстро пробегает разутый мужик, крепко держа в руках лапти.

   О-о! Видно, затылок забрили… Себя не помнит…

   Маланья ( подняв глаза вверх, тихо шепчет). Святители, угодники Божии!

Является несколько мещан.

   Два мещанина ( в один голос). Вот он! ( Смотрят вслед мужику).

   Третий мещанин. Кто это?

   Два мещанина. Гляди: затылок мужику забрили! С радости, ишь, гуляет!.. Посторонись! Вольник! ( Отступают в сторону).

Входит вольник в плисовой шапке, с красной гармонью в руках.

   Вольник

   ( подыгрывает, поёт)

   Эх, лапти мои,

   Лапти чистенькие,

   Головастенькие…

   ( В сопровождении толпы идёт в кабак).

   Маланья ( приподнявшись, смотрит вдаль). Не он ли это?

   Настасья ( Маланье). Сынок-то твой?

   Маланья. Да, кормилица… Вон народ идёт… Словно невестка с ним… Плачет…

   Настасья. Да, может, не он…

   Маланья. Родная! Точно он… ( Отчаянно качает головой).

   Настасья. Да что ты сокрушаешься?.. А, может, затылок ему…

   Маланья ( дрожит). Сокол мой! ( Всматривается).

Вдали раздаётся заунывный, однообразный марш. Являются будочники.

   Будочники ( сдерживая входящий народ). Назад, назад!

Невдалеке слышится плач, кто-то причитает: » Дружочек ты мой, голубчик ты мой»!.. Плач слышится ближе и ближе.

   Маланья ( всплеснув руками). Антипушка!!! ( Порывается вперёд, вскоре скрывается).

При звуке марша и барабанного боя проходят солдаты. За ними идёт толпа рекрутов, окруженная плачущими бабами, старухами и мужиками, у кого мешок на спине, у кого — лапти. Сбоку толпы, ближе к зрителям, идёт плачущая Маланья, поддерживаемая под руки плачущей бабой.

   Настасья. Взяли у сердечной! ( Тихо качает головой).

Народ проходит.

Картина вторая.

Бедная мещанская комната. На левой стороне от зрителей, над двумя низенькими окнами висят клетки с чижами, между окнами висит чуйка, над ней балалайка. На правой стороне лежанка, на ней стоит маленький самовар, несколько чашек, порожний полуштоф. В глубине сцены дверь, налево от неё кровать с полинявшими ситцевыми занавесками, направо другая дверь, ведущая в кухню. На авансцене, за дубовым столом, перед ночником сидит Иван и его приятель, — оба с почерневшими от меди лицами, в рубашках и чёрных штанах, опущенных в сапоги, у обоих засучены рукава.

   Приятель. Да, Ваня» Только выпьешь — забудешься!

   Иван. Не ты один такой.

   Приятель ( стучит по столу пальцами). Я не про то, к примеру, а что вон как! Одного дохнуть! ( Подумав). Был нынче вокруг приёма, у казённой палаты?

   Иван. Нет, не был…

   Приятель. Большой был приём… ( Подумав). Бабы это обо что ни попало колошматятся головами… ( Встряхивает волосами). А то жена моя говорит: » Зачем пьёшь»! Нет, вот как: лечь прямо под бочку да и глушить… скорей зальёшь! ( Указывает на сердце). Ты не поверишь! Думаешь, думаешь: зачем только живёшь? Тут не пить? Да как тут не пить! Нет! Одно слово, изо всей мочи надо… ( После некоторого молчания). Много в эту неделю заработал?

   Иван. Оба полрубля… Да всё расчет затягивают.

   Приятель ( со злобой). Это ваш пузан-то орудует, он всех рабочих, словно мух, затомил, а у самого тысячи ломятся.

Иван машет рукой.

   Эх, Ваня! Поверь мне: ей-же-ей, всё правду говорю!

   Иван. Чудак ты! Может, лучше твоего знаю, какова эта правда-то!..

Входит Пётр, брат Ивана, парень лет 19-ти. За ним несколько товарищей в полушубках и чуйках, одни из них с гармонью, все с чёрными лицами, иные сбрасывают с себя верхнюю одежду.

   Все ( подходя один за другим к Ивану и его приятелю и пожимая им руки). Здорово!

   Приятель. Здорово! Где были?

   Первый товарищ. Ходили Андрюху Горшкова провожать, залобанили дружка. Мы с Алёхой и так вокруг приёма пошатались.

   Второй. Народу сколько было!

   Иван ( подходя, на авансцене, Петру, тихо, взволнованным голосом). Спрятал?

   Пётр ( озираясь). Спрятал. Завтра приберу в другое место.

   Приятель Ивана ( первому товарищу Петра, у которого в руках гармонь). Триша! Сыграй, брат, » Барыню с перехватом»…

   Первый товарищ ( второму). Алёха! А ведь пестрохвостого Егоркина голубя-то ястреб зашиб!..

   Несколько голосов. Что ты? Когда?

   Первый. Третьего дня… Тут смеху!..

   Второй ( третьему). Нынче мы с Никиткой были у Николы на обедне… Рекрутов к присяге пригоняли.

   Третий. Важно, чай, пели?

   Второй мещанин. Братец мой, бас-то у Преображенского! Что ж это за сила! Почесть, все рядские пришли слушать, пели двухорный, Петропавловский бацнет, бацнет!

Входит Настасья.

   Настасья ( сбрасывая с себя шубейку). Здравствуйте, родимые.

   Все, кроме Ивана и Петра. Здравствуй, Настасья Еремеевна…

   Иван и Пётр. Здравствуй, матушка!

   Приятель и товарищи. Как себе поживаешь?

   Настасья. Замёрзла совсем!.. Присядьте себе… Благодарю вас, что ребят моих не забываете…

   Несколько голосов. По пути зашли.

   Настасья ( подходя к авансцене). Ох, сколько нынче рекрутов провели! Что плача было!

   Первый товарищ. Приём был ничего…

   Настасья. Уж как мне было жалко одну старушку: сына у сердечной взяли!

   Иван ( подходя к Настасье, негромко). Матушка! Небось, надо самоварец поставить?

   Настасья. Что ж за беда? А я вот забежала к Сидоровне, заняла у неё рублишко.

Иван чешет затылок.

   Ничего, голубчик! Как-нибудь отдадим… Вот буду чулки вязать, сахарными стручьями торговать… Кручиной горю не пособишь, родной!

Расходятся, Настасья идёт в кухню.

   Три товарища ( подходя к Ивану и держа руки в карманах штанов). Ваня! Мы хотим разгрызть полуштофик… Как бы посудинки?

   Иван. Ну там! Авось своего поищем.

   Три товарища. Нет, и не думай. Али мы?.. Ну-ка, посылай.

   Иван. Мне, право, совестно, братцы.

   Один товарищ. Ваня! Неужели мы не можем понимать?

   Другой. Ты только не сердись, что мы зашли к тебе…

   Иван. Вот что вздумал! Завсегда просим покорно…

   Третий товарищ. По-товарищески, Ваня, зашли…

   Первый. Посылай! ( Считают деньги и одного снаряжают за водкой).

Некоторые из гостей садятся к лежанке и начинают играть в карты при свете ночника.

   Первый. Кому угодно?

   Второй ( сдавая). Фалька [*] — трефовая восьмёрка.

  

   [*] — Фалькой называется такая карта, которой придается особое, необходимое игроку, значение. Фалька при тузе означает туза, при короле — короля, при десятке — десятку и так далее. Количество фалек обусловливается игроками до сдачи карт. Их может быть несколько, преимущественно назначаются дамы или шестерки. Фалька имеет силу в каждой масти: при бубнах она составляет бубновую масть, при червах — червонную и тому подобное. Применяется в игре » горка». Функции фальки во многом напоминают функции джокера в покере.

  

   Третий. Пошла копейка.

   Первый. Замирил! Хлюст!

Третий товарищ почёсывает затылок, окружающие игроков смеются. Какая-то женщина отворяет дверь и просовывает голову.

   Женщина. А что, моего Васьки тут нет?

Все огладываются.

   Василий ( с картами в руках прячется за спины товарищей, шёпотом). Нет, нет…

   Толпа ( загораживая Василия). Нет, Акулина Дементьевна…

   Один товарищ. Один только что, должно быть, пошёл к хозяину.

Молчание.

   Акулина Дементьевна. А Костюшка здесь?

Константин прячется.

   Толпа. Нет его, Акулина Дементьевна…

   Один. Говорят, он с самого обеда пошёл к Алёхе Сахарову, провожать Горшкова… Оттуда они хотели к Николе за реку, смотреть, как к присяге пригоняют…

   Акулина Дементьевна ( скрываясь, в отчаянии). Ах, сокрушители!

   Первый. Ушла! Сдавай!

   Второй ( сдавая). Копейка тёмных…

   Третий. Словно от солдатчины попрятались…

   Первый ( другому товарищу). Нет ли у тебя гривенничка, масть, брат, такая привалила!

Входит Настасья с чашками.

   Настасья. Просим покорно…

   Один. Напрасно, Еремеевна…

   Другой. Мы вчера вечером попили у Софроновича. ( Берёт чай).

   Настасья. Не взыщите, родимые, лишнего-то ничего нет…

Некоторые из гостей садятся на сундук, вынимают карты, гремят бабками и собираются то же играть.

   Один. Слышишь, пошла лодыжка!

   Другой. Ещё две…

Во всё время Иван и Пётр хозяйничают, носят тарелки, рюмки, хлеб и прочее. Является квартальный, два будочника и купец.

   Квартальный. Кто тут братья Горбачёвы?

   Иван и Пётр ( сдержанно). Здесь…

   Квартальный. Где они ( Подходит к ним). Вот Яков Селиверстович подозревает вас в краже меди на тридцать пять рублей серебром.

Настасья стоит неподвижно, держа чашки.

   Купец. Прикажите их обыскать.

Квартальный делает знак будочникам, будочники уходят. Немая сцена, все стоят, не шевелясь.

   Квартальный ( купцу). Садитесь, Яков Селиверстович.

   Купец. Ничего, постоим.

Молчание.

   Квартальный. Сколько, по-вашему?

   Купец ( вынимая часы). Восьмой…

   Квартальный. Merci [Благодарю ( фр.)]. ( С почтением). Были у его превосходительства-то?

   Купец. Да… Попили чайку…

   Квартальный. Его супруга — благородная женщина.

   Купец. Благородная дама.

   Квартальный. Благородная дама.

Все молчат, некоторые покашливают. Квартальный закуривает сигару. Входят будочники, таща мешок.

   Оба будочника. Вот мешок с чем-то.

   Купец, квартальный, будочники ( осматривая мешок, в один голос). Медь!!!

   Квартальный ( Ивану и Петру). Чья эта медь?

   Все смотрят на дух братьев. Мать с навернувшимися слезами пристально гладит на сыновей.

   Квартальный. Что же вы молчите?

   Купец ( квартальному). Я, наверное, знаю, что они обработали это дело… Прикажите их связать.

   Квартальный ( будочникам). Ну-ка!

Будочники вяжут.

   Квартальный ( купцу). Тут главное дело — взлом замка…

   Настасья ( квартальному). Батюшка! Они ни в чём не повинны… Ваше благородие…

   Купец ( Ивану). Не ожидал, Иван, я от тебя таких пакостей! Отплатил, брат, за все благодеяния!..

   Пётр (связанный будочниками, дрожащим голосом). За какие благодеяния-то?

   Купец (не обращая на него внимания). Не ждал, право, не ждал, Иван.

   Пётр. На тебе креста нет… Ты нашу кровь всю выпил!..

   Иван ( взволнованным голосом). Эх, Яков Селивёрстович! Только бедность-то моя!

   Настасья ( будочникам). Батюшки!..

   Один товарищ (Настасье, тихо). Ты, Еремеевна, оделась бы, проводила их…

Настасья ищет шубейку.

   Пётр ( со связанными руками, плачущим голосом, товарищам). Я напишу в Санкт-Петербург просьбу, пусть нас разберут!

Товарищи грустно смотрят на него.

   Квартальный. Совсем?

   Будочники. Совсем.

   Квартальный ( даёт знак). Ведите!

Впереди идут преступники, за ними купец, квартальный, будочники, Настасья, товарищи.

   Один товарищ ( другому). А пожалуй, пойдут в Сибирь…

На сцене беспорядок, спустя некоторое время занавес опускается.

Картина третья.

Спустя год после первой и второй картин. Раннее весеннее утро. Бедная крестьянская изба, направо от зрителей разбитые окна, заткнутые зипунами и тряпицами, ближе к авансцене дубовый длинный стол, на котором тускло горит ночник, у стола стоит скамейка, налево нары и полати. В глубине сцены против зрителей дверь с горшечным умывальником и русская печь, на полу в разных местах кадушки, старые лапти и пр. Завывает ветер и свищет сквозь худые стёкла. Входит Маланья, сильно похудевшая, в дырявом зипуне, голова повязана грязной тряпицей. Она медленно приближается к столу, от кашля закрывая рот. Буря выбивает зипун на середину избы, Маланья поднимает его и затыкает окно, потом садится у стола. После некоторого молчания она облокачивается на стол, закрывает глаза концом занавески. Гудит буря. Входят два мужика.

   Первый ( второму). Сердечная! ( Помолчав, Маланье). Здорово живёшь, Гордеевна!

   Маланья ( поднимаясь, сквозь слёзы). Здравствуйте, родимые. ( Кланяется).

   Первый. Что, матушка, увели лошадку?

   Маланья ( стоя поодаль от мужиков). Увели, касатики.

   Первый. Доконали нехристи! На лошади всё хозяйство стояло! Я думаю, это Андрюшка Коростель… Давно увели-то, Гордеевна?

   Маланья. После вторых кочетов хватились…

   Первый ( с участием). Известно: дело одинокое, ишь у них ни одного мужика дома нет. С тех самых пор, как сына её отдали в солдаты, всё почало… почало… так промеж рук прошло! ( Маланье). Как же ты думаешь, Гордеевна?

   Маланья. Чай, искать надо.

   Оба ( в один голос). Искать, Гордеевна!

   Первый. Ты сама ступай… Невесте где? Баба молодая… Ты сперва иди прямо на Логачовку, там зайди к кузнецу Чапле. Оттуда путь держи на Мочовку, оттуда тебе укажут дорогу на Калугу… Как выберешься на большую дорогу, иди да посправашивай: дескать, не видали ли гнедой лошади с белой ногой?

Маланья рыдает.

   Мужик ( помолчав). Что ты всё убиваешься, Гордеевна?

   Маланья. Эх, касатики!..

   Первый ( тронувшись). Знамо: что говорить!

   Второй ( первому). С Логачовки-то ей бы понаведаться в Ершёвку, спросить Елизара Затеева.

Молчание.

   Первый. Нам пора в кузницу-то! Ну, Гордеевна, провещай! Желаем тебе счастливо разыскивать… Спроси Чаплю-то!..

Идут к двери.

   А где ж твоя Степанида?

   Маланья ( провожая гостей). Я послала её к старосте заявить, неравно допросы пойдут.

   Оба. Прощай. ( Надевают шапки и уходят).

   Маланья ( опять садится за стол и припадает к нему головой, причитая). Сыночек мой! Где ты, мой ненаглядный, Анти-пушка. ( Рыдает).

Буря вторит.

   На кого ты меня покинул, беззащитную? Соколик мой! Чует ли твоё сердечко?

Снова рыдания. Слышится тихий стук в окно, через некоторое время стук усиливается.

   Маланья ( оборачиваясь к окну, протяжно). Кто там?

   Голос с улицы ( тихо). Пустите странницу Христа ради…

Маланья идёт к двери. Входит в ветхом капоте Настасья с палкой, повязанная чёрной шалью. Её глаза с тусклым свинцовым блеском, острый подбородок выдвинулся вперёд.

   Настасья ( разбитым голосом). Здравствуйте…

   Маланья. Здравствуй, родная.

Настасья медленно походит к лавке.

   Маланья ( подпирая подбородок рукой). На богомолье ль куда идёшь?

   Настасья ( садится). Нет… Куда глаза глядят.

Молчание.

   Маланья ( снова садится). Видно, у тебя ни роду, ни племени нет?

   Настасья. Никого нет… ( Вздыхает). Были сыновья, да в Сибирь сослали…

   Маланья ( задумчиво гладя в сторону). У меня то ж у самой взяли сынка в солдаты… ( Помолчав). Загубил мой век дорогой сыночек!… ( Утирает занавеской глаза).

   Настасья ( опершись на палку, глубоко вздыхает). Скоро, скоро, мои детушки, позабуду я вас! Сокроет мои кости мать сыра земля… ( Облокачивается на стол).

Обе сидят молча. Гудит буря.

   Отлетели мои ненаглядные!

   Маланья ( как бы про себя, вздыхает). Видно, много нас таких!

Молчание.

   Маланья ( Настасье). Не хочешь ли ты чем-нибудь закусить?

   Настасья. Благодарствую. Мне ничего не надо.

   Маланья ( немного придвигаясь). Что ж, ты чай, про своих сыновей-то у ворожеи какой гадала? Ась?

   Настасья. Один дьячок по книгам справлялся: как они должны по писанию…

   Маланья ( придвигаясь ещё). Стало, по закону-то там… ( Подумав). Небось, что сказано! Тебе бы к ворожее… У нас нынче лошадку увели, небось, то же надо и мне к ворожее… ( Вздыхает, поднимает зипун и заслоняет окно).

   Настасья ( начинает шептать про себя, развязывая узелки и глядя на них). Ванюшка… Петенька…

Долгое молчание. Маланья пристально смотрит на Настасью.

   Маланья ( садится). Ты чья, касатка?

   Настасья. Из здешней губернии… Торговка.

   Маланья ( медленно). Торговка… Не ты ли однажды со мной сидела в городе? Когда была рекрутчина?

   Настасья ( подняв голову). Твоего сынка отдавали в солдаты?

   Маланья ( встаёт). Ах, ягодка! А я слушаю: голос знакомый, а глазами-то никак не рассмотрю…

   Настасья ( вставая). Я сама, родимая, кабы ты мне встретилась где, ни за что бы не угадала.

   Маланья ( подступая к Настасье). Давай, повидаемся…

Начинают целоваться крест-накрест и раскланиваться.

   Ну, здравствуй… Всё ли ты себе жива?

Обе садятся.

   Настасья. Плохо…

   Маланья. Плохо и я… Всё горе по горю…

   Настасья. Сокрушило это горе!..

   Маланья. Я уж никак с год ни одной ноченьки не сплю спокойно: сынок, желанная, из ума не идёт…

   Настасья. Детушки! Всю-то вы душеньку вымотали…

   Маланья. Сокрушили… Ох-ох!.. ( Помолчав). Куда теперь пойдёшь, бесталанная?

   Настасья. К преподобному Сергию ходила, оттуда в Оптину пустынь, а уж теперь и не знаю, куда идти… В Киев хотела, да чай, на дороге помру…

   Маланья. Сердечная! Небось, ты поесть хочешь? Дай, я тебе чего-нибудь принесу?.. ( Суетится).

   Настасья. Нет, не хлопочи…

   Маланья. С чего же?.. Ты меня тогда как потчевала!

   Настасья. Кабы хотела, я б тебе сказала.

   Маланья. Что бишь я?.. Да! Пойдём мы с тобой, матушка, к ворожее-то вместе: от нас тут недалече есть ворожея, ты погадаешь про сынков, а я про лошадку-то… Что делать! Мукой измучила меня эта лошадь… Я и про Антипушку своего погадаю…

   Настасья. С чего же? Пойдём.

   Маланья. Правильно, пойдём! Ежели ворожея скажет искать, то я пойду, делать нечего, искать, а ежели нет, то мы с тобой воротимся сюда… Ты у меня отдохнёшь себе… Поживёшь, сколько угодно.

   Настасья. Мне куда ни идти — всё равно!

   Маланья. Так-то, моя сердечная…

Входит Степанида.

   Степанида. Староста, матушка, велел искать по горячим следам.

   Маланья. О! Стало быть, надо собираться?

   Степанида ( смотря на Настасью, Маланье). Чья такая?

   Маланья. Это мне знакомая странница… Вот мы с ней к ворожее хотим пройти.

   Степанида. Так ты, матушка, одевайся.

Маланья ищет шубу. Настасья в это время шепчет про себя, продолжая рассматривать узелки.

   Степанида ( вынимая из печи тряпицу и развязывая её зубами). Матушка! Неровно долго проходишь… У меня есть гривна… Возьми ты её себе на дорогу… Хлебца где, бывает, купить. ( Подаёт гривну и помогает Маланье подпоясаться).

   Маланья ( Степаниде). Что, аль не будет допросов-то насчёт лошади?

   Степанида. Не знаю… Староста сказал: после…

   Маланья ( Настасье). Ну, так пойдём же, моя касатка…

Усаживаются, потом встают и молятся образам.

   Маланья ( Степаниде). Прощай, Степанидушка.

   Степанида ( целуется с Настасьей). Счастливо… Вы недолго ходите-то! Вот, палочку возьми, матушка…

Все идут к двери.

   Маланья ( отворяя дверь, набожно). Господи Иисусе Христе!..

Позади старух идёт Степанида.
Занавес опускается.

  

Картина четвёртая.

Налево от зрителей часть сельского кладбища, две могилы с покосившимися крестами и одним деревцем, посреди них мужик в рубахе роет свежую могилу, вокруг могил дорожки к церкви, направо часть церковной ограды. Проходят сельские девушки с длинными косами, они говорят между собой шёпотом и скрываются за церковной решёткой. Входят несколько мужиков и мальчиков.

   Первый мужик. Ещё не благовестили…

Все становятся подле новой могилы и смотрят в неё.

   Второй мужик ( могильщику). Кому это? Расстепяке?

   Могильщик. Ему… ( Выбрасывает землю).

   Все ( снимают шапки, с расстановкой). Царствие небесное…

   Третий мужик ( задумчиво). Знатный был человек!

Начинают надевать шапки.

   Так-то придёт время, все помрём…

   Первый. Должно, не минуем. ( После небольшого молчания). Вот уж где будет свобода-то! Никаких забот! Лежи себе, ровно барин…

   Второй ( с иронией). На что покойней места!..

Молчание. Появляется приказчик с тростью, за ним староста без шапки, то же с тростью, все мужики снимают шапки, приказчик не кланяется и проходит мимо. Входит баба со старухой, они делают низкие поклоны могилкам, старуха падает на могилу, глядя на неё, и баба то же кланяется три раза и с рыданием падает на могилу.

   Баба ( припевает). Сударик ты мой!.. ( Заключает тихим певучим рыданием, похожим несколько на хохот).

   Старуха. Возьми и мои к себе старые косточки…

Рыдания смешиваются. Идёт земский с лакеем. Все мужики кланяются.

   Лакей ( земскому). Станете на клиросе?

   Земский. Подумаю… ( Проходят).

Идут бабы в белых повязках и красных платках, рассматривают друг у друга наряды. Некоторые из них останавливаются у новой могилы. Входят Маланья и Настасья очень изменившиеся, с ними рядом идёт сельская старуха.

   Маланья ( печально старухе). Недель пять бродим.

Старуха качает головой. Настасья, держа в руках какие-то тряпицы, шепчет про себя. К ним подходят мужики и бабы.

   Один мужик ( сельской старухе). Чьи такие?

   Старуха. Не знаю! Лошадь пошли искать, да потеряли дорогу в деревню…

Все с любопытством смотрят на Настасью.

   Одна баба ( тихо). Она что-то шепчет…

   Второй мужик (Маланье). Кто эта баба с тобой?

   Маланья. Она немного помешанная…

Настасья переходит на другу стороны и садится у могилы.

   Дорогой тронулась… О сыновьях истосковалась…

   Второй мужик. Как вы дорогу-то потеряли?..

   Маланья. Ох! Помню я только свою деревню…

Входит приказчик, сопровождаемый старостой.

   Приказчик. Что такое?

   Несколько человек. Странницы лошадь искали, да заблудились.

   Приказчик ( Маланье). Какого вы уезда?

   Маланья. Не знаю, ваше благородие…

   Приказчик. А паспорта есть?

   Маланья. Нет…

   Приказчик (подходя к Настасье, которая сидит, понурив голову). Ты чья?

Настасья вздыхает. Бабы качают головами.

   Несколько голосов ( тихо). Она помешанная…

   Приказчик ( старосте). Надо их отправить к становому… Может, беглые.

   Староста. Главное, на княжеской земле…

Появляется лакей.

   Лакей ( приказчику). Вас просят на спевку подтянуть.

Приказчик, озираясь на старух, уходит в церковь к решётке, за ним идёт староста без шляпы, с тростью.

   Маланья (мужикам, сквозь слёзы). Батюшки! Что нам делать?

   Один мужик ( другому). В самом деле, что тут станешь делать?

   Другой ( озираясь). Пожалуй, приказчик взаправду их отвезёт к становому… Это от него случится. Да вот ещё главная причина: от станового-то как бы они не попали в острог…

   Несколько голосов ( с размышлением). Чего доброго, малый…

   Другой. Разве становому нужно, что они забыли свой уезд?.. Ему кого ни на есть шамкнуть в острог, и шабаш! ( Вполголоса). На днях Захар Воробьёв поехал в город овёс продавать, и то в части насиделся…

   Третий ( Маланье). А вы, старушка, вот что: лучше бегите-ка отсюда скорее, а то приказчик вас отвезёт к становому, а уж тот не помилует… Его должность известная!..

   Маланья ( начинает рыдать). Батюшки мои! Помогите нам!

   Первый. Что тут делать?.. Ничего не сообразишь… Право, куда-нибудь скройтесь!

Несколько баб с сожалением качают головами. Слышен благовест колоколом. Народ идёт к церкви. Сцена пустеет. Могильщик, держа под мышкой лопату и заступ, откусывая от краюхи хлеба, идёт за могилы и скрывается.

   Маланья ( Настасье). Матушка, пойдём, пойдём отсюда!..

Настасья, услышав знакомый голос, поднимает голову.

   Маланья (берёт её за рукав). Нас в острог хотят!

   Настасья ( удивляясь). В острог?

   Маланья. Да! Пойдём скорее, ягодка!

   Настасья ( вздыхая). Да!.. Они далеко уехали… Вот Ванюшкин платочек. ( Показывает).

   Маланья ( плача). Ничего не понимает…

   Настасья ( взглянув на Маланью). Ведь они скоро воротятся, не тужи… Мне в палате сказывали… Я им образочек дала… По платочку… Красненькому… Знаешь, матушка? Секретарь ведь за них… Они по бедности… Да… ( Задумывается).

   Маланья ( дёргая её за рукав). Пойдём же…

   Настасья ( встаёт). К обедне?

   Маланья. Нет!.. Бог с ней, с обедней…

   Настасья (про себя, тихо). Ванюшка… Петенька…

Маланья заливается слезами и уходит с сумасшедшей. Благовест продолжается.

Занавес опускается.

  

Картина пятая.

Густой тёмный лес, сильный ветер, шум леса заглушает отдалённый голос кукушки, где-то в стороне едва слышно тянется песня мужика:

   » Уж вы, ночи тёмные,

   Вечера осенние,

   Надоели да наскучили»…

Ветер часто относит и заглушает песню, наконец она совсем пропадает. Посреди леса под деревом лежит Настасья. Шум леса продолжается полминуты… В глубине леса показываются бабы и девки с лукошками для грибов, они замечают лежащую и боязливо начинают приближаться к ней. Одна, отделившись от толпы, заглядывает Настасье в лицо и отскакивает прочь.

   Девка (шёпотом). Мёртвая!

   Две бабы (шёпотом). Пойдём отсюда… Прицепят нас…

Все испуганно убегают. Шумит лес, вдалеке слышен голос кукушки… С вязанкой сухих веток является тот самый мужик, что недавно пел за сценой песню, он хочет посмотреть на лежащую, делает два шага к ней, но, как будто одумавшись, бежит назад и скрывается… Шум леса… Сцена пуста около минуты. Из глубины леса с левой стороны показываются сотский, староста, три мужика и среди них Маланья, они молча приближаются к Настасье. Все стоят и молчат. Маланья смотрит бессознательно в землю.

   Староста ( тихо). Давно померла-то?

   Маланья. Недавно…

   Сотский ( монотонно, Маланье). Тебя надо в острог, потому как ты всё с ней была…

Маланья закрывает Настасье глаза концами головной повязки.

   Сотский ( после некоторого молчания и не переставая глядеть на мёртвую). Что ж, берите её… (Кивая на Маланью). Эту — вяжите!..

Мужики вяжут Маланье руки, поднимают мёртвую и несут. Маланья идёт с боку процессии. Все медленно скрываются. Шумит лес, едва слышится прежняя песня.

Занавес опускается.

  

   1862 г.

  

—————————————

   Источник текста: Николай Успенский, » Собрание сочинений», Москва-Ленинград: Государственное издательство художественной литературы, 1931 г. стр. 250 — 265.