Рассказы и юморески 1885—1886 гг.
Автор: Чехов Антон Павлович
Чехов А. П.
Рассказы и юморески 1885 — 1886 гг.
Полное собрание сочинений и писем в тридцати
томах
СОЧИНЕНИЯ
том четвертый
1885-1886
РАССКАЗЫ, ЮМОРЕСКИ 1885 — 1886 гг.
РАССКАЗЫ, ЮМОРЕСКИ 1885 — 1886 гг.
САПОГИ
табачным носом и с ватой в ушах, вышел из своего номера в коридор и дребезжащим
голосом прокричал:
него свалилась штукатурка или что он только что у себя в номере увидел
привидение.
коридорного. — Что же это такое? Я человек ревматический, болезненный, а ты
заставляешь меня выходить босиком! Отчего ты до сих пор не даешь мне сапог? Где
они?
обыкновение ставить вычищенные сапоги, и почесал затылок: сапог не было.
Вечером, кажись, чистил и тут поставил… Гм!.. Вчерась, признаться, выпивши
был… Должно полагать, в другой номер поставил. Именно так и есть, Афанасий
Егорыч, в другой номер! Сапог-то много, а чёрт их в пьяном виде разберет, ежели
себя не помнишь… Должно, к барыне поставил, что рядом живет… к актрисе…
Изволь вот из-за пустяка будить честную женщину!
осторожно постучал.
позу кавалера, говорящего с великосветской дамой. — Извините за беспокойство,
сударыня, но я человек болезненный, ревматический… Мне, сударыня, доктора
велели ноги в тепле держать, тем более, что мне сейчас нужно идти настраивать
рояль к генеральше Шевелицыной. Не могу же я к ней босиком идти!..
почистил мои сапоги и по ошибке поставил в ваш номер. Будьте, сударыня, столь
достолюбезны, дайте мне мои сапоги!
чего дверь слегка отворилась и пухлая женская ручка бросила к ногам Муркина пару
сапог. Настройщик поблагодарил и отправился к себе в номер.
как будто это не правый сапог. Да тут два левых сапога! Оба левые! Послушай,
Семен, да это не мои сапоги! Мои сапоги с красными ушками и без латок, а это
какие-то порванные, без ушек!
глазами и нахмурился.
искоса.
он вместо своих ваши надел… Я к ней в номер поставил, значит, обе пары: его и
ваши. Комиссия!
перемени… А где ж мне взять его теперь? Уж час времени, как ушел… Поди, ищи
ветра в поле!
живет — нам неизвестно. Придет, переночует, и жди до другого вторника…
делать! Мне к генеральше Шевелицыной пора, анафема ты этакая! У меня ноги
озябли!
походите в них до вечера, а вечером в театр… Актера Блистанова там спросите…
Ежели в театр не хотите, то придется до того вторника ждать. Только по вторникам
сюда и ходит…
настройщик, брезгливо берясь за сапоги.
актеру взять?.. «Да и сапоги же, говорю, у вас, Павел Александрыч! Чистая
срамота!» А он и говорит: «Умолкни, говорит, и бледней! В этих самых сапогах,
говорит, я графов и князей играл!» Чудной народ! Одно слово, артист. Будь я
губернатор или какой начальник, забрал бы всех этих актеров — и в острог.
левых сапога и, прихрамывая, отправился к генеральше Шевелицыной. Целый день
ходил он по городу, настраивал фортепиано, и целый день ему казалось, что весь
мир глядит на его ноги и видит на них сапоги с латками и с покривившимися
каблуками! Кроме нравственных мук, ему пришлось еще испытать и физические: он
натер себе мозоль.
последним действием, и то благодаря протекции знакомого флейтиста, его пустили
за кулисы. Войдя в мужскую уборную, он застал в ней весь мужской персонал. Одни
переодевались, другие мазались, третьи курили. Синяя Борода стоял с королем
Бобешем и показывал ему револьвер.
случаю за восемь, ну, а тебе отдам за шесть… Замечательный бой!
вошедший настройщик.
угодно?
умоляющим голосом, — но, верьте… я человек болезненный, ревматический. Мне
доктора приказали ноги в тепле держать…
Синей Бороде. — Того-с… эту ночь вы изволили быть в меблированных комнатах
купца Бухтеева… в 64 номере…
номере моя жена живет!
Оне-то, ваша супруга, собственно мне и выдали ихние сапоги… Когда они, —
настройщик указал на Блистанова, — от них ушли-с, я хватился своих сапог…
кричу, знаете ли, коридорного, а коридорный и говорит: «Да я, сударь, ваши
сапоги в соседний номер поставил!» Он по ошибке, будучи в состоянии опьянения,
поставил в 64 номер мои сапоги и ваши-с, — повернулся Муркин к Блистанову, — а
вы, уходя вот от ихней супруги, надели мои-с…
— Сплетничать сюда пришли, что ли?
ведь насчет чего? Насчет сапог! Вы ведь изволили ночевать в 64 номере?
смущении, садясь и быстро снимая сапоги. — Я не видел-с, но мне ваши сапоги вот
ихняя супруга выбросила… Это вместо моих-с.
утверждать подобные вещи? Не говорю уж о себе, но вы оскорбляете женщину, да еще
в присутствии ее мужа!
муж, вдруг побагровел и изо всей силы ударил кулаком по столу, так что в уборной
по соседству с двумя актрисами сделалось дурно.
этому негодяю? О-о! Хочешь, я убью его, как собаку? Хочешь? Я из него бифштекс
сделаю! Я его размозжу!
театра, рассказывают теперь, что они видели, как перед четвертым актом от театра
по главной аллее промчался босой человек с желтым лицом и с глазами, полными
ужаса. За ним гнался человек в костюме Синей Бороды и с револьвером в руке. Что
случилось далее — никто не видел. Известно только, что Муркин потом, после
знакомства с Блистановым, две недели лежал больной и к словам «я человек
болезненный, ревматической» стал прибавлять еще «я человек раненый»…
Примечания
МОЯ «ОНА»
родилась раньше меня. Правы они или нет, но я знаю только, что я не помню ни
одного дня в моей жизни, когда бы я не принадлежал ей и не чувствовал над собой
ее власти. Она не покидает меня день и ночь; я тоже не выказываю поползновения
удрать от нее, — связь, стало быть, крепкая, прочная… Но не завидуйте, юная
читательница!.. Эта трогательная связь не приносит мне ничего, кроме несчастий.
Во-первых, моя «она», не отступая от меня день и ночь, не дает мне заниматься
делом. Она мешает мне читать, писать, гулять, наслаждаться природой… Я пишу
эти строки, а она толкает меня под локоть и ежесекундно, как древняя Клеопатра
не менее древнего Антония, манит меня к ложу. Во-вторых, она разоряет меня, как
французская кокотка. За ее привязанность я пожертвовал ей всем: карьерой,
славой, комфортом… По ее милости я хожу раздет, живу в дешевом номере, питаюсь
ерундой, пишу бледными чернилами. Всё, всё пожирает она, ненасытная! Я ненавижу
ее, презираю… Давно бы пора развестись с ней, но не развелся я до сих пор не
потому, что московские адвокаты берут за развод четыре тысячи… Детей у нас
пока нет… Хотите знать ее имя? Извольте… Оно поэтично и напоминает Лилю,
Лелю, Нелли…
Примечания
НЕРВЫ
на дачу под свежим впечатлением только что пережитого спиритического сеанса.
Раздеваясь и ложась на свое одинокое ложе (мадам Ваксина уехала к Троице),
Ваксин стал невольно припоминать всё слышанное и виденное. Сеанса, собственно
говоря, не было, а вечер прошел в одних только страшных разговорах. Какая-то
барышня ни с того ни с сего заговорила об угадывании мыслей. С мыслей незаметно
перешли к духам, от духов к привидениям, от привидений к заживопогребенным…
Какой-то господин прочел страшный рассказ о мертвеце, перевернувшемся в гробу.
Сам Ваксин потребовал блюдечко и показал барышням, как нужно беседовать с
духами. Вызвал он, между прочим, дядю своего Клавдия Мироновича и мысленно
спросил у него: «Не пора ли мне дом перевести на имя жены?» — на что дядя
ответил: «Во благовремении всё хорошо».
Ваксин, ложась под одеяло. — Страшны не мертвецы, а эта неизвестность…»
из-под одеяла на синий огонек лампадки. Огонь мелькал и еле освещал киот и
большой портрет дяди Клавдия Мироныча, висевший против кровати.
мелькнуло в голове Ваксина. — Нет, это невозможно!)
менее, все-таки Ваксин натянул на голову одеяло и плотнее закрыл глаза. В
воображении его промелькнул перевернувшийся в гробу труп, заходили образы
умершей тещи, одного повесившегося товарища, девушки-утопленницы… Ваксин стал
гнать из головы мрачные мысли, но чем энергичнее он гнал, тем яснее становились
образы и страшнее мысли. Ему стало жутко.
церкви на погосте зазвонил сторож. Звон был медленный, заунывный, за душу
тянущий… По затылку и по спине Ваксина пробежали холодные мурашки. Ему
показалось, что над его головой кто-то тяжело дышит, точно дядя вышел из рамы и
склонился над племянником… Ваксину стало невыносимо жутко. Он стиснул от
страха зубы и притаил дыхание. Наконец, когда в открытое окно влетел майский жук
и загудел над его постелью, он не вынес и отчаянно дернул за сонетку.
(нем.)} — послышался через минуту за дверью голос гувернантки.
Зачем вы беспокоитесь? Гаврила мог бы…
вечера ушла… Никого нет дома… Was wollen Sie doch? {Что же вы
хотите? (нем.)}
войдите, не стесняйтесь! У меня темно…
остановилась в ожидательной позе.
бы ее спросить?» — подумал Ваксин, косясь на портрет дяди и чувствуя, как душа
его постепенно приходит в покойное состояние. — Я, собственно говоря, вот о чем
хотел просить вас… Когда завтра человек отправится в город, то не забудьте
приказать ему, чтобы он… тово… зашел гильз купить… Да вы садитесь!
еще хотите? (нем.)}
Ничего я не will, но… Да вы садитесь! Я еще что-нибудь надумаю…
вижу, Деметрий Осипыч, шалюн… насмешкин… Я понимай… Из-за гильз шеловека
не будят… Я понимай…
успокоенный беседой с ней и стыдясь своего малодушия, натянул на голову одеяло и
закрыл глаза. Минут десять он чувствовал себя сносно, но потом в его голову
полезла опять та же чепуха… Он плюнул, нащупал спички и, не открывая глаз,
зажег свечу. Но и свет не помог. Напуганному воображению Ваксина казалось, что
из угла кто-то смотрит и что у дяди мигают глаза.
Скажу ей, что я болен… Попрошу капель.
словно в ответ на его звон, зазвонили на погосте. Охваченный страхом, весь
холодный, он выбежал опрометью из спальной и, крестясь, браня себя за малодушие,
полетел босой и в одном нижнем к комнате гувернантки.
постучавшись в дверь. — Розалия Карловна! Вы… спите? Я… тово… болен…
Капель!
щепетильность, не понимаю, в особенности, если человек… болен? Какая же вы,
право, цирлих-манирлих. В ваши годы…
девушк… Когда я жил у барон Анциг и барон захотел ко мне приходить за спишки,
я понимай… я сразу понимай, какие спишки, и сказала баронесс… Я честный
девушк…
болен… и капель прошу. Понимаете? Я болен!
любить. Ja! {Да! (нем.)} Она благородный! Я не желай быть ее враг!
пройдет его страх. Вернуться в свою комнату, где мелькала лампадка и глядел из
рамы дядюшка, не хватало сил, стоять же у дверей гувернантки в одном нижнем
платье было неудобно во всех отношениях. Что было делать? Пробило два часа, а
страх всё еще не проходил и не уменьшался. В коридоре было темно и из каждого
угла глядело что-то темное. Ваксин повернулся лицом к косяку, но тотчас же ему
показалось, что кто-то слегка дернул его сзади за сорочку и тронул за плечо…
заглянул в комнату. Добродетельная немка безмятежно спала. Маленький ночник
освещал рельефы ее полновесного, дышащего здоровьем тела. Ваксин вошел в комнату
и сел на плетеный сундук, стоявший около двери. В присутствии спящего, но живого
существа он почувствовал себя легче.
рассветет, выйду… Теперь рано светает».
под голову и задумался.
тем… чёрт знает что! Совестно даже»…
Карловны, он совсем успокоился…
найдя мужа в спальной, отправилась к гувернантке попросить у нее мелочи, чтобы
расплатиться с извозчиком. Войдя к немке, она увидала картину: на кровати, вся
раскинувшись от жары, спала Розалия Карловна, а на сажень от нее, на плетеном
сундуке, свернувшись калачиком, похрапывал сном праведника ее муж. Он был бос и
в одном нижнем. Что сказала жена и как глупа была физиономия мужа, когда он
проснулся, предоставляю изображать другим. Я же, в бессилии, слагаю оружие.
Примечания
ДАЧНИКИ
поженившихся супругов. Он держал ее за талию, а она жалась к нему, и оба были
счастливы. Из-за облачных обрывков глядела на них луна и хмурилась: вероятно, ей
было завидно и досадно на свое скучное, никому не нужное девство. Неподвижный
воздух был густо насыщен запахом сирени и черемухи. Где-то, по ту сторону
рельсов, кричал коростель…
Право, можно подумать, что всё это снится. Ты посмотри, как уютно и ласково
глядит этот лесок! Как милы эти солидные, молчаливые телеграфные столбы! Они,
Саша, оживляют ландшафт и говорят, что там, где-то, есть люди… цивилизация…
А разве тебе не нравится, когда до твоего слуха ветер слабо доносит шум идущего
поезда?
что ты волнуешься, Варя… Что у нас сегодня к ужину готовили?
Тебе из города привезли сардины и балык.
счастье напомнило ей об ее одиночестве, одинокой постели за лесами и долами…
начальник полустанка. На рельсах там и сям замелькали сигнальные огни.
— Хорошо нам с тобой живется, Варя, так хорошо, что даже невероятно!
остановилось. В полуосвещенных вагонных окнах замелькали сонные лица, шляпки,
плечи…
мужем вышла нас встретить! Вот они! Варенька!.. Варечка! Ах!
ними показались полная пожилая дама и высокий, тощий господин с седыми бачками,
потом два гимназиста, навьюченные багажом, за гимназистами гувернантка, за
гувернанткой бабушка.
бачками, пожимая Сашину руку. — Чай, заждался! Небось, бранил дядю за то, что
не едет! Коля, Костя, Нина, Фифа… дети! Целуйте кузена Сашу! Все к тебе, всем
выводком, и денька на три, на четыре. Надеюсь, не стесним? Ты, пожалуйста, без
церемонии.
говорил и целовался, в воображении Саши промелькнула картина: он и жена отдают
гостям свои три комнаты, подушки, одеяла; балык, сардины и окрошка съедаются в
одну секунду, кузены рвут цветы, проливают чернила, галдят, тетушка целые дни
толкует о своей болезни (солитер и боль под ложечкой) и о том, что она
урожденная баронесса фон Финтих…
ей:
ненавистью и со злобой. — Это не мои, а твои родственники!
казалось, ей было приятно, что у нее нет родственников. А Саша отвернулся, чтобы
скрыть от гостей свое сердитое, отчаянное лицо, и сказал, придавая голосу
радостное, благодушное выражение: