Стихотворения

Автор: Агнивцев Николай Яковлевич

  

Н. Я. Агнивцев

Стихотворения

  

  

Содержание

  

   Баллада о конфузливой даме

   Граф Калиoстро

   Довольно

   Если хочешь

   Заморские павы

   Мечты!.. Мечты!..

   Предание о черном камне

   Трень-брень

   Cмерть поэта

   Бим-Бом

   Жираф и гиппопотамша

   Ишак и Абдул

   Король и шут

   Крокодил и негритянка

   Кудесник

   Купальщица и кит

   Очень просто

   Перс на крыше

   Песенка о некой китайской барышне Ао

   Фарфоровая любовь

   Чертова колыбельная

   Январские рифмы

  

   Баллада о конфузливой даме

  

   Подобно скатившейся с неба звезде,

   Прекрасная Дама купалась в пруде…

  

   Заметив у берега смятый корсаж,

   Явился к пруду любознательный паж.

  

   Увидя пажа от себя в двух шагах

   Прекрасная Дама воскликнула: «Ах!»

  

   Но паж ничего не ответствовал ей

   И стал лицемерно кормить лебедей.

  

   Подобным бестактным поступком пажа

   Зарезана Дама была без ножа.

  

   Так в этом пруде, всем повесам в укор,

   Прекрасная Дама сидит до сих пор…

  

  

   Граф Калиoстро

  

   Колонный Эрмитажный зал

   Привстал на цыпочках!.. И даже

   Амуры влезли на портал!..

   Сам Император в Эрмитаже

   Сегодня польку танцевал!..

  

   Князь К., почтен и сановит,

   Своей супруге после танца

   В кругу галантных волокит

   Представил чинно иностранца,

   Весьма приятного на вид:

  

   — Граф Калиостро — розенкрейцер,

   Наимудрейший из людей!

   Единственный из европейцев

   Алхимик, маг и чародей!

  

   Прошло полгода так… И вот,

   Княгине князь промолвил остро:

   — Вам надо бы продолжить род

   Совсем не графа Калиостро,

   Ну, а как раз — наоборот!

  

   Княгиня, голову склоня,

   В ответ промолвила смиренно:

   — Ах, не сердитесь на меня,

   Я не виновна совершенно!

   Ну что ж могла поделать я?

  

   Граф Калиoстро — розенкрейцер,

   Наимудрейший из людей!

   Единственный средь европейцев

   Алхимик, маг и чародей!..

  

  

   Довольно

  

  

   Я, как муха в сетях паутины,

   Бьюсь с жужжанием в гостиных. Довольно.

   Ваши женщины, песни и вина,

   Понимаете, безалкогольны.

  

   И дошло до того, что, ей-богу,

   На Таити из первой кофейни

   Я уйду, прихватив на дорогу

   Папирос и два томика Гейне.

  

   Там под первою пальмой, без риска

   Получить менингит иль простуду,

   Буду пить натуральные виски

   И маис там возделывать буду.

  

   И хотя это (вы извините)

   С точки зрения вашей нелепо,

   Буду ночью лежать на Таити,

   Глядя в синее звездное небо.

  

   А когда, кроме звездной той выси,

   И Эрот мне окажется нужен,

   Заработав кой-что на маисе,

   Накуплю там невольниц пять дюжин.

  

   И, доволен судьбой чрезвычайно,

   Буду жить там, пока с воплем странным

   Пьяный негр, подвернувшись случайно,

   Не зарежет меня под бананом.

  

  

   Если хочешь

  

   Если хочешь, для тебя я

   Пропою здесь серенаду,

   Буду петь, не умолкая,

   Хоть четыре ночи кряду?

  

   Если хочешь, я мгновенно

   Сочиню тебе отменный,

   Замечательный сонет?

  

   Хочешь?

  

   «Нет!»

  

   Заморские павы

  

  

   У заморских пав краса

   Никогда не хмурится!

   Перед их красой глаза,

   Как от солнца, жмурятся!

  

   Истукана вгонят в дрожь

   Взоры их испанские!

   Только мне милее все ж

   Наши-то: рязанские!

  

   Эх, ты, Русь моя! С тебя

   Глаз не свел ни разу я!

   — Эх, ты, русая моя!

   Эх, голубоглазая!

  

  

   Мечты!.. Мечты!..

  

   Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,

   Жить в каком-нибудь, этак, коттедже

   И торжественно, с видом Сенеки,

   До обеда подписывать чеки!..

  

   На обед: суп куриный с бифштексом,

   После — чай (разумеется, с кексом),

   В крайнем случае, можно и с тортом,

   Вообще наслаждаться комфортом.

  

   Чтобы всякие там негритосы

   Набивали тебе папиросы,

   А особые Джемсы и Куки

   Ежедневно бы чистили брюки!

  

   Чтобы некая мистрис прилежно

   Разливала бы кофе и нежно

   Начинала глазами лукавить,

   Потому что иначе нельзя ведь!..

  

   Чтоб в буфете всегда было пиво,

   Чтоб, его попивая лениво,

   Позвонить Вандербильду: — «Allo, мол,

   Взял ли приз ваш караковый «Ромул»?!»

  

   В пять часов на своем «файф-о-клоке»

   Спорить с Гульдом о Ближнем Востоке

   И, на тресты обрушившись рьяно,

   Взять за лацкан Пьерпонта Моргана!

  

   А затем в настроенье веселом

   Прокатиться по всем мюзик-холлам

   И в компании с лучшими денди

   Исключительно пить «шерри-бренди»…

  

   …Если же денег случайно не хватит

   (Ну… Китай, что ли, в срок не уплатит…),

   То вздыхать не придется тревожно:

   Призанять у Рокфеллера можно!..

  

   …Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,

   Жить в каком-нибудь, этак, коттедже

   И, не сдав даже римского права,

   Наслаждаться и влево, и вправо!

  

  

   Предание о черном камне

  

   В стране, где измену карает кинжал,

   Хранится в народе преданье:

   Как где-то давно некий паж вдруг застал

   Принцессу во время купанья.

  

   И вот, побоявшись попасть на глаза

   Придворной какой-нибудь даме,

   Он прыгнул в отчаяньи, словно коза,

   За черный обветренный камень.

  

   Но сын Афродиты не мог нипочем

   Снести положенья такого,

   И стал черный камень прозрачным стеклом

   Под взором пажа молодого.

  

   Для вас, о влюбленные, был мой рассказ,

   И хоть было очень давно то,

   Давайте за это еще лишний раз

   Прославим малютку Эрота.

  

  

   Трень-брень

  

   В тот день все люди были милы,

   И пахла, выбившись из силы.

   Как сумасшедшая, сирень.

   Трень-брень.

  

   И, взяв с собою сыр и булку,

   Сюзанна вышла на прогулку.

   Ах, скучно дома в майский день.

   Трень-брень.

  

   Увидев издали Сюзанну,

   Благословлять стал Жан Осанну,

   И прыгнул к ней через плетень.

   Трень-брень.

  

   Пылая Факелом от страсти.

   Промолвил Жан Сюзанне: «3драсте»

   И тотчас с ней присел на пень.

   Трень-брень.

  

   Была чревата эта встреча

   И, поглядев на них под вечер,

   Стал розоветь в смущенье день.

   Трень-брень.

  

   И вот наутро, как ни странно,

   Не вышла к завтраку Сюзанна,

   У ней всю ночь была мигрень.

   Трень-брень.

  

   Вот что от края и до края

   С Сюзаннами бывает в мае,

   Когда в саду цветет сирень.

   Трень-брень.

  

  

   Смерть поэта

  

  

   Знайте: как-то, когда-то и где-то

   Одинокий поэт жил да был…

   И всю жизнь свою, как все поэты,

   Он писал, пил вино и любил.

  

   Обогнавши Богатство и Славу,

   Смерть пришла и сказала ему:

   «Ты — поэт и бессмертен!.. И, право,

   Как мне быть, я никак не пойму!»

  

   Улыбаясь, развел он руками

   И с поклоном промолвил в ответ:

   «В жизни я не отказывал даме!

   Вашу руку!»

   И умер поэт…

  

  

Оригинал здесь — http://www.ironicpoetry.ru/autors/01-a/agnivtsev/index.html

  

   Бим-Бом

  

   Где-то давно, в неком цирке одном

   Жили два клоуна, Бим и Бом.

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   Как-то, увидев наездницу Кэтти,

   В Кэтти влюбились два клоуна эти

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   И очень долго в Петрарковском стиле

   Томно бледнели и томно грустили

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   И, наконец, влезши в красные фраки,

   К Кэтти явились, мечтая о браке,

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   И, перед Кэтти представши, вначале

   Сделали в воздухе сальто-мортале

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   «Вы всех наездниц прекрасней на свете», —

   Молвили Кэтти два клоуна эти,

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   «Верьте, сударыня, в целой конюшне

   Всех лошадей мы вам будем послушней» —

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   И в умиленьи, расстрогавшись очень,

   Дали друг другу по паре пощечин

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   Кэтти смеялась и долго, и шумно:

   «Ола-ла! Браво! Вы так остроумны,

   Бим-Бом, Бим-Бом.»

  

   И удалились домой, как вначале,

   Сделавши в воздухе сальто-мортале,

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

   И поступили в любовном эксцессе

   С горя в «Бюро похоронных процессий»

   Бим-Бом, Бим-Бом.

  

  

   Жираф и гиппопотамша

  

   Однажды в Африке

   Купался Жираф в реке.

   Там же

   Купалась гиппопотамша.

   Ясно,

   Что она была прекрасна.

  

   Не смотрите на меня так странно.

   Хотя гиппопотамши красотою не славятся,

   Но она героиня романа

   И должна быть красавицей.

  

   При виде прекрасной Гиппопотамши

   Жесткое жирафино сердце

   Стало мягче самой лучшей замши

   И запело любовное скерцо.

  

   Но она, —

   Гипопотамова жена,

   Ответила ясно и прямо,

   Что она — замужняя дама

   И ради всякого сивого мерина

   Мужу изменять не намерена.

   А если, мол, ему хочется жениться,

   То, по возможности, скорей

   Пусть заведет жирафиху-девицу

   И целуется с ней.

  

   И будет его жребий радостен и светел,

   А там, глядишь, и маленькие жирафчики появились…

  

   Жираф ничего не ответил.

   Плюнул. И вылез.

  

  

   Ишак и Абдул

  

   Раз персидскою весною

   Шел Абдул к Фатиме в дом

   С нагруженным косхалвою

   Очень глупым ишаком.

  

   Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то

   Процелуюсь я, да как…

   Ты ж не будешь оттого, что

   Я Абдул, а ты — ишак».

  

   Так, смеясь весьма ехидно,

   И хватаясь за бока,

   В выражениях обидных

   Пел Абдул про ишака.

  

   «Вот идет со мной ишак,

   Он — один, а глуп, как два.

   Ай, какой смешной ишак.

   В-ва!!!»

  

   И, придя к ней — стук в окошко:

   «Вот и я, Фатима, здесь.

   Целоваться вы немножко

   Не интересуетесь?»

  

   Но она ему на это

   Отвечала кратко, что

   Мужу старому Ахмету

   Не изменит ни за что.

  

   Он сказал: «Ай, как вы строги…»

   И ушел домой он… так…

   И, обратно по дороге,

   Про Абдула пел ишак:

  

   «Вот идет со мной ишак.

   Он один, а глуп, как два.

   Ай, какой смешной ишак.

   В-ва!!!»

  

  

   Король и шут

  

   1

  

   Жил-был в некоем царстве когда-то

   Могучий король Альтоном…

   А с ним королева Беата

   И шут в красной шапке с пером…

  

   Беата подобна Венере!

   И в спальню, лишь станет темно,

   Король к ней входил, стукнув в двери..

   А шут прямо через окно!…

  

   И вот, к изумленью старушек,

   В один из параднейших дней,

   Под грохот ликующих пушек

   Вдруг двойня явилась у ней!..

  

   А ну-ка, узнайте вы тут.

   Где здесь король и где шут?

  

  

   2

  

   Согласно придворной программе

   На радостном празднике том

   Король пировал за столами,

   А шут доедал под столом…

  

   Шли годы так!.. И на финале,

   Хотя и в различные дни,

   И шут, и король поикали

   И померли оба они!..

  

   Как солнечный луч на обоях,

   Промчались столетья… И вот

   Остались от них от обоих

   Два черепа! Этот и тот!

  

   А ну-ка, узнайте вы тут,

   Где здесь король и где шут?!

  

  

   Крокодил и негритянка

  

   Удивительно мил,

   Жил-да-был крокодил —

   Так аршина в четыре, не более.

  

   И жила-да-была,

   Тоже очень мила,

   Негритянка по имени Молли.

  

   И вот эта Молли-девица

   Решила слегка освежиться

   И, выбрав часок между дел,

   На речку купаться отправилась…

  

   Крокодил на нее посмотрел:

   Она ему очень понравилась,

   И он её съел…

  

   А, съевши, промолвил: «Эхма,

   Как милая Молли прекрасна!»

  

   Любовь крокодила весьма

   Своеобразна.

  

  

   Кудесник

  

   В старом замке за горою

   Одинокий жил Кудесник.

   Был на «ты» он с Сатаною

   (Так поётся в старой песне.)

  

   Был особой он закваски:

   Не любил он вкуса пудры

   И не верил женской ласке,

   Потому, что был он мудрый.

  

   Но без женской ласки, право,

   Жизнь немного хромонога.

   Деньги, почести и слава

   Без любви?.. Да ну их к богу.

  

   И сидел он вечер каждый,

   О взаимности тоскуя.

   И задумал он однажды

   Сделать женщину такую,

  

   Чтоб она была душевно

   Наподобие кристалла,

   Не бранилась ежедневно

   И не лгала. И не лгала.

  

   И, склонясь к своим ретортам,

   Сделал женщину Кудесник,

   Ибо он на «ты» был с чертом

   (Так поётся в старой песне.)

  

   И, чиста и непорочна,

   Из реторты в результате

   Вышла женщина… Ну точно

   Лотос Ганга в женском платье.

  

   И была она покорна,

   Как прирученная лайка,

   Как особенный, отборный

   Черный негр из Танганайка.

  

   И, как будто по заказу,

   Все желанья исполняла.

   И не вскрикнула ни разу,

   И не разу не солгала…

  

   Ровно через две недели

   Вышел из дому Кудесник

   И… повесился на ели.

   (Так поётся в старой песне.)

  

  

   Купальщица и кит

  

   Как-то раз купалась где-то

   В море барышня одна:

   Мариэтта, Мариэтта,

   Называлась так она.

  

   Ах, не снился и аскету,

   И аскету этот вид.

   И вот эту Мариэтту

   Увидал гренландский кит.

  

   И, увлекшись Мариэттой,

   Как восторженный дурак

   Тут же с барышнею этой

   Пожелал вступить он в брак.

  

   Но пока он ту блондинку

   Звал в мечтах своей женой,

   Та блондинка — прыг в кабинку

   И ушла к себе домой.

  

   И, разбив мечты свои там,

   Горем тягостным убит,

   В острой форме менингитом

   Заболел гренландский кит.

  

   Три недели непрестанно

   Кит не спал, не пил, не ел,

   Лишь вздыхал, пускал фонтаны

   И худел, худел, худел…

  

   И, вблизи пустой кабинки,

   Потерявши аппетит,

   Стал в конце концов сардинкой

   Гренландский кит.

  

  

   Очень просто

  

   Солнце вдруг покрылось флёром…

   Как-то грустно… Как-то странно…

   «Джим, пошлите за мотором

   И сложите чемоданы…»

  

   Положите сверху фраки,

   Не забудьте также пледы:

   Я поеду в Нагасаки,

   В Нагасаки я поеду…

  

   Там воспрянет дух поникший

   И, дивя японок фраком,

   Я помчусь на дженерикше

   По весёлым Нагасакам…

  

   Ах, как звонок смех японок

   Для родившихся во фраках.

   Ах, как звонок, ах, как звонок

   Смех японок в Нагасаках…

  

   Эскортируемый гидом,

   Я вручаю сердце Браме

   И лечу с беспечным видом

   В некий домик к некой даме…

  

   Имя дамы: «Цвет жасмина»,

   Как сказал мне гид милейший,

   Ну, а более рутинно —

   «Гейша-Молли, Молли-гейша».

  

   К ней войду с поклоном низким,

   Поднесу цветы и ленты

   И скажу ей по-английски

   Пару нежных комплиментов…

  

   Запишу на память тему,

   Повздыхаю деликатно,

   Вдену в лацкан хризантему

   И вернусь в Нью-Йорк обратно.

  

  

   Перс на крыше

  

   Хорошо жить на востоке,

   Называться Бен-Гасан

   И сидеть на солнцепёке,

   Щуря глаз на Тегеран…

  

   К чёрту всякие вопросы.

   Тишь да гладь да благодать.

   Право, с собственного носа

   Даже муху лень согнать…

  

   Прямо даже непонятно:

   Персия это? Иль персидский рай?

   Ай, как хорошо! Ай, как приятно!

   Ай-яй-яй-яй-яй-яй!

  

   Хорошо сидеть на крыше

   Персом с ног до головы…

   И жиреть там от кишмиша,

   Абрикосов и халвы…

  

   Если ж станет очень грустно,

   Скушай персик от тоски…

   Ай, как вкусны! Ай, как вкусны,

   Ай, как вкусны персики!

  

   Прямо даже непонятно:

   Персия это? Иль персидский рай?

   Ай, как хорошо! Ай, как приятно!

   Ай-яй-яй-яй-яй-яй!

  

   Чтоб любви не прекословить,

   Стоит только с крыши слезть…

   Кроме персиков, ещё ведь

   Персиянки тоже есть…

  

   Ай, Лелива, глаз как слива,

   Шаль пестра, как попугай.

   Ай, Лелива! Ай, Лелива!..

   Как целует! Ай-яй-яй!

  

   Прямо даже непонятно:

   Персия это? Иль персидский рай?

   Ай, как хорошо! Ай, как приятно!

   Ай-яй-яй-яй-яй-яй!

  

  

   Песенка о некой китайской барышне Ао

  

   В молчаньи, с улыбкой лукавой,

   В Китае китайский пьёт чай

   Китайская барышня Ао —

   Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.

  

   Согласно привычке старинной,

   Пыхтя от любовных забот,

   К ней как-то с умильною миной

   Явился китайский Эрот.

  

   «Послушайте, барышня Ао,

   Нельзя же всё время пить чай.

   Ах, барышня Ао, в вас, право,

   Влюблен целиком весь Китай.

  

   Взгляните, как ясен день майский,

   Вот глупая!..» И на финал

   Он в злости её по-китайски

   «Китайскою дурой» назвал…

  

   И быстро ушел, негодуя,

   Прервавши с ней свой разговор…

   Вот всё… Что ж поделать могу я,

   Когда вдалеке до сих пор

  

   В молчаньи, с улыбкой лукавой,

   В Китае китайский пьёт чай

   Китайская барышня Ао —

   Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.

  

  

   Фарфоровая любовь

  

   В старомодном тихом зальце

   Увлеклись, скосивши взоры,

   Два фаянсовых китайца

   Балериной из фарфора.

  

   Увидав, что близок Эрос,

   Улыбнулась танцовщица,

   И ей очень захотелось

   Перед ними покружиться.

  

   Как легки её движенья,

   Как скользит она по зале.

   И китайцы в умиленьи

   Головами закачали.

  

   И меж ними танцовщица,

   Улыбаясь им лукаво,

   Всё кружится да кружится,

   То налево, то направо.

  

   И, споткнувшись в авантаже,

   Вдруг упала без движенья.

   Ах, в глазах китайцев даже

   Потемнело от волненья.

  

   Ах, как больно… Словно в спины

   Им воткнули вдруг иголки.

   Ах, разбилась балерина

   На мельчайшие осколки…

  

   Так окончился в том зальце —

   Неожиданно и скоро —

   Флирт фаянсовых китайцев

   С балериной из фарфора…

  

  

   Чертова колыбельная

  

   В облачно-солнечной лужице,

   Взоры богов веселя,

   Щепкой беспомощной кружится

   Маленький шарик-Земля.

  

   Крошечна жалкая доля твоя

   С маленьким счастьем и маленькой мукой.

   Маленький шарик Земля,

   Дай, я тебя убаюкаю.

  

   Между тусклых звёздных точек,

   Завертев судьбу свою,

   Эй, вертись, вертись, комочек,

   Баю-баюшки-баю.

  

   На одной теснясь подушке,

   Все миры поймавши в сеть,

   Жмут тебя две потаскушки,

   Две сестрицы: Жизнь и Смерть.

  

   Так давайте ж что есть мочи

   Всё кругом в мошну твою.

   Совесть? Честь? — Спокойной ночи,

   Баю-баюшки-баю.

  

   Каждый быть собою волен.

   Каждый прав в своих делах:

   Царь и раб. Мудрец и воин.

   Потаскушка и монах.

  

   Счастье — грязная цыганка,

   Сердце — глупый свинопас.

   Совесть — нудная шарманка.

   Солнце — стертый медный таз.

  

   Жизнь и Смерть играют в теннис

   Звёздным миром на краю.

   Так вертись, не ерепенясь,

   Баю-баюшки-баю…

  

  

   Январские рифмы

  

   Мое пальто — предел мечтаний,

   Мое пальто — венец желаний,

   И, отвечаю рубль за сто,

   Что никогда, никто,

   Ну, ни за что

   Не видел лучшего пальто!

   Его воспеть не в силах бард,

   А оценить ломбард!..

   Клянусь текущим январем:

   Нет даже пятнышка на нем,

   Пальто моем!..

   Что за покрой?! Что за сукно?!

   Но

   Не нравится мне лишь одно:

   Оно… оно…

   Да… летнее оно!