Н. П. Огарев
Рассказ этапного офицера
Н. П. Огарев. Избранные произведения в двух томах
Том второй. Поэмы. Проза. Литературно-критические статьи
М., ГИХЛ, 1956
1
Да! Право, бедность лишь одна
Заставить может службу эту,
Кряхтя, вычерпывать до дна,
Не изведя себя со свету;
Не хуже каторги она.
А как тут быть? Чуть из пеленок,
Совсем дурак, совсем ребенок,-
А мать кричит: "Ступай служить!
Мы нищие, нам надо жить!.."
Ну! и пошел. Пять лет в тревоге
Хожу все по одной дороге.
Я малый добрый, господа!
Готов кутнуть... А иногда
У нас дела такого сорту,
Что все бы бросил, ну их к черту!
Вот хоть недавно: на ночлег
Пригнал я партию. Ей-богу,
Устал. Прошел, хоть и не в бег,
А все ж не малую дорогу.
Прилег. Вдруг слышу - меж собой,
Прикованных рука с рукой,
Бранятся двое - хоть до драки.
Вскочил, кричу: "Ах вы, собаки!
Молчать! Вот я вас, дураки!
Чуть пикнете - скую вас строже,
В такие завинчу тиски...
Эй! свечку! Дай взглянуть им в рожи!"
Пришел и сторож со свечой;
Смотрю - сидят передо мной,
Молчат. Один - пожалуй, молод,
Но ряб и рыж; зато кулак
Здоровый - что железный молот...
Другой пожиже - так, мозгляк.
"С чего вы, чертово отродье?"
А рыжий мне: "Я - ничего,
Я смирен, ваше благородье;
Все это он,- приструнь его".-
"Ты что, пострел? Вишь, прыть какая!
Кажись, фигура небольшая,
Силенки, чай-то, ни на грош,
Туда же в драку лезет тож!
Чего тебе?" Мозгляк сварливый
Приподнял голову лениво,
И на меня он посмотрел
Так как-то грустно, так уныло,
Что индо сердце защемило,
И словно я оторопел.
"Чего тебе?" - его я снова
Хотел спросить весьма сурово,
Но чувствую, что голос мой
Стал будто мягче сам собой.
А он в ответ: "К кому хотите
Меня прикуйте, хоть к двоим;
Но с ним меня вы развяжите,
Мне страшно - я не свыкнусь с ним".
Тут рыжий, рот скосив, нагнулся
И мелким смехом усмехнулся.
А я стою - совсем дурак -
Гляжу и, сам не знаю как,
Сказал: "Эх, братец, жаль мне, право,
Но сам я не имею права;
Пожди до города, скажу
Полковнику - и развяжу".
Поутру, выспавшись обычно,
Подумал: это неспроста;
Кажись, я человек привычный -
С чего ж напала доброта?
Достойно ль это офицера?
Чего я им смотрел в глаза
И не отвесил, для примера,
Им ни единого туза?
Все это странно... "Эй, ребята!
У кабака вас угощу;
Но даром не бывает трата,
За это вот что с вас взыщу:
Рассказывай, смотри - как было,
Все без утайки, черт возьми!
За что в Сибирь вас угодило?
За что наказаны плетьми?"
2
Вот рыжий начал: "Что же, барин!
За водку буду благодарен,
Да и корысти нет скрывать:
Своей судьбы не миновать,
Стыдиться тоже мне не сродно,-ѓ
Так расскажу вам что угодно.
Я у отца был старший сын;
Отец мой родом мещанин,
Торговлю вел чем ни попало -
Веревки, деготь, мыло, сало,-
Так в городишке небольшом
Лавчонку содержал с трудом.
Мы всё беднели с каждым годом;
Не то чтоб чай водился с медом
Спасибо скажешь, не взыщи,
За хлеб да за пустые щи.
Мы, дети, оставались босы;
Отец придет из кабака,
Да мать почнет таскать за косы
И нам, не то чтобы слегка,
Даст мимоходом тумака.
Я рос в нужде, в тревоге дикой,
Завистлив, зол и плут великой,
И думал: скоро ты большой,
Такую жизнь себе устрой -
Чего ни спросишь - тут и было б,
Всего бы вволю, ешь да пей!
Тебя тронуть никто не смей,
А сам других, пожалуй, бей,
Все нипочем, все с рук сходило б.
Вина захочешь - наливай!
Пей до упаду, дна не знай!
Закуску надо - не хлопочешь,
Идешь к купцу, берешь что хочешь,
Звенишь тяжелою мошной -
Все золотой да золотой!
А у купца есть дочь-девица,
Кровь с молоком и круглолица
И с темнорусою косой...
Позвал - иди! и без запинки -
Повязку прочь, долой косынки,
Чтоб были плечи наголо!
Гляди умильно и светло,
Люби меня во что б ни стало,
С утра и до другого дня
Ласкай меня, целуй меня,-
Она б меня и целовала
Так, что всего бы в жар бросало.
Вот жизнь так жизнь! А это что?
Чепан дырявый да побои...
Добро! поплакал, но зато
Добьюсь же, понатешусь вдвое...
Но как начать? В пятнадцать лет
Ни силы, ни уменья нет.
Эге! - подумал,- клад готовый!
В день улучу часок-другой
И шмыг - то к станции почтовой,
То к церкви. Грязный да босой
Начну с слезами и рыданьем
Копить деньжонку подаяньем.
Кто незнаком - тому как знать?..
Подаст затем, что видит - нищий;
А кто знаком - подаст опять:
Знать, у семьи, мол, нету пищи,
Должно быть пакостный отец
Спился-де с кругу наконец.-
Расчет не дурен, промышляю;
Когда ж, случится, запоздаю -
Отцу и матери солгу;
Сестре и братьям ни гу-гу!
Прах их возьми! В судьбе убогой
Ползи они своей дорогой.
И стал я грошики на двор
Таскать и прятать под забор.
Недели шли, а толку мало,
Казны не много прибывало.
Путь длинен... Как беде помочь?..
Вот и купец просватал дочь...
Что, думаю, ушла невеста,
А с горстью меди ты ни с места?
Нет! видно, надобно, друг мой,
Придумать промысел иной.
У нас в то время, под горою,
Жил Сидор Карпыч - старовер,
С седой и длинной бородою;
Крестился на иной манер.
Бывало, лоб наморщит лысый,
Очки натиснет и сидит,
Листами за полночь шурстит
В старинных книгах, словно крысы.
Чего от этих книг он ждал,
Какую правду в них сыскал?
Бог весть! Ему оно нимало -
С утра до ночи круглый год
Обмеривать честных господ
И брать с них втрое - не мешало.
Где можно взять - не проронит
Копейки даром, истый жид.
Подбился я к нему искусно:
Я, Сидор Карпыч, говорю,
И крест по-вашему творю;
А мне на белом свете грустно,
Попам не верю, а отец
Все бьет и разорил вконец.
Возьмите в лавку! Я вам буду
Служить, как пес, куда ни шло б,
За корм да обувь,- и по гроб
Благодеянья не забуду.-
Ну! и разжалобил. Купец
В сидельцы принял наконец.
Торгую славно на почине
И тоже слушаю порой
Рассказ - как черт кого в пустыне
Смущает бабой иль казной,
А тут же с стороны другой
Спешит напутствовать святой.
Старик, в чаду благоговенья,
Иной раз плакал - и потом,
Крестяся, оземь бился лбом;
Я тоже - с видом умиленья,
А сам смотрю: у старика
Как ключ добыть от сундука?
Но как ни думал - нет, опасно!
Должно быть, будет труд напрасный,
А надо с ловкостью смекнуть -
Из лавки как бы что стянуть.
Вот я и начал понемногу
(Конечно, помоляся богу)
Что день - с продажи кое-как
Утаивать хоть четвертак.
Подметил лысый черт да в зубы:
И ты, мол, лезешь в душегубы!..
Да за ворот, да в часть привел:
"Сечь, сечь тебя! А там пошел -
Сиди хоть двадцать лёт в остроге".
А я ему бултых да в ноги:
"Эй, Сидор Карпыч, пощади!
Хоть пожалей лета младые,
Еще исправлюсь, погоди,
Авось помилуют святые!"
Старик молчит, но с виду зол;
А тут исправник подошел
Да так взглянул, что так вот в душу
Насквозь и смотрит, как в стекло,
Иному б просто дух свело;
Но он смекнул, что я не трушу,
И молвил: "Карпыч, не замай!
Ты лучше мне его отдай;
Исправлю, не шути со мною,
А парень выйдет с головою".
Старик махнул себе рукой
Да плюнул - и пошел домой.
Исправник дал мне в поученье
Пинка - и принял в услуженье.
Живу и грамоте учусь,
Не устаю себе, тружусь,
Какая ни была бы скука;
И скоро мне далась наука:
Пишу - хоть тотчас в писаря
Годился б даже у царя.
Исправник начал брать в разъезды;
Известно - дело хоть куда:
У нас огромные уезды,
Так деньгу зашибешь всегда.
Идешь в кабак - берешь все даром,
Исправнику приводишь баб;
По селам наша прыть могла б
Сравниться разве что с пожаром;
Исправник важный человек,
Пил, грабил, ел и сек.
А ты при нем весь день хлопочешь,
Зато и пользуйся чем хочешь.
Я ж был усерден да и лих
И с мужиков и с становых -
Не брезгал - брал рубли и гривны...
Но девки были мне противны:
Такую дай - была б точь-в-точь,
Как та купеческая дочь,
Что замуж отдали в ту пору,
Как я был парень без призору.
Так вот она с ума нейдет...
Терпи, мол, думаю,- ты малый
Оно не то, что безудалый,
Терпи - придет и твой черед.
Ну! так годов прошло немало,
Живу... всего бы доставало,
А скучно что-то. Но сам бог
Распорядился и помог.
Из волости, у нас с уездом
Почти-то смежной, к нам в обед
Купец заехал мимоездом,
Приятель с самых давних лет.
Народ скупой, дорогой бойкой
Сам правит собственною тройкой,
Один как шиш, чтоб как-нибудь
Копейки лишней не смахнуть.
Со стужи ль думал подкрепиться
Или хотел повеселиться,-
Но он подвыпил... ну болтать;
Исправник начал подливать,
Знай подавай за фляжкой фляжку;
Гляжу, купец мой нараспашку -
Расхвастался про то, про се,
Что он как барин, что другого
Нет по губернии такого
И что плевать ему на все;
Что у него пятнадцать лавок
И денег куры не клюют,
Что он на ярмарку вдобавок
С собой теперь везет, вот тут
(Рукой пощелкал по карману)
Запас немалый чистогану
И скупит все, на чем тотчас
Он рубль на рубль возьмет как раз.
Смекнул исправник. Тут-де ближе
Дорога есть,- и мне сказал:
"Ты хорошенько проводи же,
Чтоб он пути не потерял".
А сам мигнул. Я понял четко.
По делу, говорю, схожу,
А там их милость погожу
У рва за городской слободкой.
Жду. Смерклось. Таяло слегка,
И месяц чуть сквозь облака
Виднелся, и несло погодкой,
И как нарочно ночь была
Ни тьма, ни свет,- а только мгла.
Вот и бубенчик звякнул в поле,
Ползет кибитка наконец,
И подъезжает мой купец...
"Постойте ж, захватите, что ли!.. -
И я вскочил на облучок:-
Давайте вожжи, спите с богом;
Известен здесь по всем дорогам
Мне каждый пень или сучок".
Он тут же завалился спьяну
И по ухабам стал, сонной,
Бить о рогожу головой,
Как по какому барабану.
Въезжаем в лес. Нет ни души;
Все только ельник длиннорукий
Кой-где сучком тряхнет в глуши
И ссыплет снег... Опять ни звука.
Пустил я шагом. Тот все спит.
Я тише, тише". Тройка стала.
Он и не чует, все храпит,
Не пошевельнется нимало,
Я слез, и - кажется, не трус -
А все чего-то я боюсь.
Вот, шеей потною махая,
Вдруг зазвенела пристяжная,
И пар кругом пошел как дым...
Я вздрогнул - и середь ухаба
Стоял с минуту недвижим...
Да что же, думаю, бог с ним -
Он мне не сродник, я не баба,
Взялся - кончай! И вот я в миг
Ему распутал и откинул
У шубы лисий воротник,
Свой нож из-под рубахи вынул,
Да так по горлу им черкнул,
Что он не пикнул, не вздохнул.
Я опростал ему карманы,
Бумажник кожаный нашел,
Еще мешочек полотняный -
Он был и звонок и тяжел.
От сапога и до косынки
Себя потом я осмотрел;
Все ладно, полушубок цел
И ни на чем нет ни кровинки;
Нож вымыл начисто о снег
И до дому пустился в бег.
А тройка?.. Пусть бредет со скуки;
Наткнется на кого-нибудь:
Украдет ѓ- с богом, добрый путь!
Не то доставит нам же в руки.
Теперь уйти б мне одному
Подальше с кладом... Да боюся,
Исправник ловок - попадуся...
Нет! лучше все отдам ему.
Домой пришел я до рассвета,
Никто меня и не видал,-
Ну! стало, крыто дело это...
Исправник деньги сосчитал:
Вот, молвил, лучше всяких взяток,-
И дал тысчонок мне с десяток;
Потом он следствие завел,
Ну! ничего и не нашел;
Таскались мы по всем селеньям
И драли тоже не слегка,
В остроге даже мужика
Держали с год под подозреньем,
Но, не дознавшись ничего,
Мы отпустили и его.
Потом исправник взял отставку,
Купил деревню, сам большой;
А я в губернии другой
Открыл себе спокойно лавку,
И никогда меня никто
Не заподозрел ни за что.
И шло бы дело по порядку,
Я торговал и с барышом,-
Как вдруг одним беспутным днем
Встречаю бабу я - солдатку.
Судьба! Она была точь-в-точь,
Как та купеческая дочь.
Я обомлел. Знакомлюсь с нею
И в лавку привожу с собой,
Кажу товар: бери любой,
Все рад отдать, не пожалею.
Поладить не велик был труд,
И не прошло и двух минут -
Она мне бросилась на шею.
Ну! пир пошел во все концы...
Добро, коль раз середь недели
Заглянешь в лавку; молодцы
Там торговали как хотели;
У нас все песни да вино...
А пожил - хорошо оно!
Пируешь за полночь с обеда
И спи, пожалуй, до полдня;
Там гости, смехи да беседа...
Она, бывало, у меня
Подвыпьет, разгорятся щеки,
Затеет пляску, руки в боки,
Распустит косы из-под лент.
На сарафане позумент
Горит как искры издалече,
Рубашка белая дрожит,
Так все и ходит - грудь и плечи,
И только пол под ней трещит.
Когда же гости разойдутся...
Да что об этом толковать!..
Вот как припомнишь все опять -
Так вот все жилки и забьются,
На волю хочется рвануться.
А как же княжески тогда
Я разодел ее, злодейку,
Припас ей к зиме душегрейку -
Все шелк да соболь - хоть куда!
Да как пустились на буланой
На тройке с сбруей серебряной,
Пошли по городу катать
Да звонко песни распевать -
Так индо барин раз, усатый,
Остановился, шапку снял,
Да так-то ею замахал,
Кричит: знай наших! ай да хваты! -
Да! хорошо, а пожил я...
Как прах по ветру, все пропало,
В год не хватило капитала,
И лавка рухнулась моя.
А как она лишь увидала,
Что у меня нет ничего,
Она тотчас и убежала,
И я остался без всего:
Без денег, без вина, без бабы...
Глядел сердито, сам не свой,
Подумал думу день-другой;
А силы, чувствую, не слабы,
Взял нож, да в лес, да и давай -
Будь кто пешком иль в экипаже,
А от меня не ускользай
И поплатись-ка всей поклажей.
В Сибирь и угодил теперь,
Иду в цепях, как лютый зверь;
Но расшибу еще я цепи,
Урвусь - в леса-ля, или в степи,
А вам меня не удержать...
И бабу отыщу опять
И заживу во что б ни стало
Опять не хуже генерала.
Ну! вот и все - поверь на честь;
Теперь и надобно поднесть".
3
Покончил рыжий. Два-три раза
Он оживал в пылу рассказа,
Сжимал кулак и станом рос,
Широко раздувался нос,
Глазенки дерзкие сверкали,
Бледнели губы и дрожали;
А тут - гляжу я на него -
Опять молчит лицо рябое,
Не разгадаешь ничего;
Что..,в нем- сидит? что он такое?
Лукав и скрытен или так -
Не то умен, не то простак?
"Поднесть,- я говорю,- признаться,
Я поднесу, хоть и не рад;
А сдам тебя охотно, брат,
И дай бог больше не встречаться.
Ну! ты, мозгляк, не бось, вперед!
Рассказывай, знай свой черед".
Мозгляк поникнул головою
И начал тихо, будто он
Какой-то длинный, страшный сон
Припоминает сам с собою:
4
"В господской дворне я рожден.
Середь села наш флигель старый
Доселе - низенький, поджарый -
Стоит, подперт со всех сторон.
Отца не помню. Помню смутно,
Как умер он, как бесприютна
Осталась вся наша семья.
А там и мать пошла к покою,
И я остался сиротою.
Вот барыня велела взять
В хоромы - с барченком играть.
В ту пору мне лет восемь было,
Меня одели казачком,
И мне, мальчишке, сильно льстило,
Что поступил в господский дом.
А барыня была богата;
Зачем в деревне все жила -
Как знать! Скупа ль она была,
Пугала ль городская трата,
Иль наших мест, глухих сторон
Затем покинуть не хотела,
Что муж ее тут схоронен,-
Не знаю хорошенько дела.
А думаю - пришлося ей
Так понутру: живет, хлопочет,
Заводит тысячу затей
И делает себе что хочет;
Чего же больше? Лучше встарь,
Пожалуй, не жил самый царь.
А барченка она любила...
Уж сколько было с ним тревог!
Бывало, дня не проходило -
Все няньки пособьются с ног.
То не тепло его одели,
То напоили холодно,
То дать варенья пожалели,
То окормить его хотели,
Все сговорятся заодно,-
И то не так, и то некстати,
И крик, и брань, и беготня,
То есть покою нет ни дня.
А вскочит прыщик у дитяти -
Беда! За доктором скорей!
Шлют в город барских лошадей,
Да через час, боясь погоды,
Чтоб доктор запоздать не мог,
Плутая в ночь середь дорог,
Как барыня ворчит и плачет,
По стульям беззаботно скачет,
Да и смеется надо всем.
Почти мы были однолетки,
И хоть я чувствовал порой,
Что все ж он властен надо мной,
Но ссоры между нами редки
Бывали в детские года;
Всё заодно мы с ним шалили
И, признаюся я, тогда
Друг друга даже мы любили.
Прошло без малого лет пять,
Решила барыня, что нужно
Сынка наукам обучать,
А что самой ей недосужно
И мало учена притом...
И вот француза взяли в дом.
Француз был просто плут, пройдоха;
Учился барин больно плохо,
А он твердит полушутя:
"Ваш сын чудесное дитя!"
А сам все вьется вкруг застолен
За девками - взамен наук...
И так был барин своеволен,
Тут вовсе выбился из рук;
Такой стал мальчик прихотливый,
Не зол, а как-то свысока,
И мне подчас нетерпеливо
Не в шутку скажет дурака.
Ну!.. наше дело подневольно,
А все же... вместе мы росли -
И становилось индо больно.
А годы исподволь все шли,
Шестнадцать лет подкрались тихо,
Велик стал барин, смотрит лихо;
Хочу-де в полк, пора служить...
Старуха барыня тужить:
У нас-де он такой смиренный,
А там убьют-де непременно...
Но ни слезами, ни мольбой
Растроган не был барин мой.
За что терять младые леты?
Шлют две мужицкие подводы.
А барченок со мной, меж тем
Давай коня да эполеты!
Мундиром бредит наяву.
Смирилась мать. "Хоть годы стары -
Для сына, говорит, живу".
Француз отправился в Москву,
А мы отправились в гусары.
Служил мой барин года два,
Но службой занят был едва.
Кутил все время; денег много -
Ну, жил, как всякий, например,
Живет богатый офицер.
Солдат своих держал не строго,
То их поит и вместе пьет,
То раскричится и побьет,
Так - сдуру, только для угрозы,
Чтоб знали: властен-де и я!
Случалось - треснет и меня,
А там обнимет, да и в слезы:
"Алеша! я и сам не рад,
Прости меня, я виноват".
Как ни досадно, как ни стыдно,
Смолчишь, простишь - хоть и обидно.
Но вот случись - старуха мать
В успенье ездила к обедне;
Вернулась - ни души в передней"
Ну! и пошла она кричать.
Дворецкий прибежал в испуге...
"А! ты мирволить стал прислуге!.."
Да так взвела себя во гнев,
Что, покраснев и посинев,
Упала на пол, растянулась
Да вечным сном и задохнулась.
Приказчик тотчас пишет к нам:
"Знать богу так угодно стало -
Скончалась маменька. Но вам
Приехать к нам бы не мешало;
Я рад служить вам до конца,
Но жить нельзя нам без отца".
А барин мне кричит: "Алеша!
Пиши на почту поскорей:
Спустил все в карты, нет ни гроша,
Пусть денег вышлет мне злодей!.."
Пождали денег три недели,
Там и поехали домой.
Ну! по приезде барин мой
Сперва о маменьке жалели,
Потом соскучились они,
Нашли, что долго идут дни,
И в полк вернуться захотели.
Да нрав-то шаток был у них...
Сосед подбился к нам в ту пору
И продал барину - борзых
Собаки три да гончих свору.
Пошла охота целый день;
С утра мой барин в поле чистом
Верхом чрез кочку, ров и пень
Летят с атуканьем и свистом.
А там известно - вечерком
Пошел кутеж, и к нам, бывало,
Гостей сбиралось полон дом,
Все ело, пило, ночевало.
А там, гляжу я, барин мои
Совсем в деревне обжилися
И волокитством занялися -
Потешить возраст молодой...
Я до собак был не пристрастен,
Ни до гостей, ни до проказ -
Но что же делать? Я подвластен
И воле барской не указ;
Велят посводничать - работай
Равно неволей иль охотой.
Сперва - обычно у господ -
Дворовых девок шел черед;
А там - как все понадоело -
Пошло смелей: мужик-де раб,
Все стерпит молча; ну! так дело
Дошло и до крестьянских баб.
А я-то барину в подмогу -
По глупости (а то с чего б?) -
Народу в скорбь, в противность богу
Служил с усердьем, как холоп!..
Но вот и отпуск был просрочен,
И мысль на барина нашла,
Что в полк им хочется не очень,
Да не пускают и дела;
Хозяйства не швырнешь под лавку,
И что за служба, что за спесь?..
И лучше уж остаться здесь...
Ну, мы и подали в отставку,
И можно было угадать,
Что нам в деревне вековать.
Одна из девушек успела
От барской прихоти уйти;
Из дворни, изо всей почти,
Она одна и уцелела.
По случаю: ее отец -
Дворецкий барыни покойной -
Просил, как милость наконец,
Оставить девку жить пристойно
И тронул барина слегка,
И пощадил он старика.
И то спасибо - без печали
Хоть дни девичьи миновали!..
И девка - впрямь - умна, мила,
Не хуже барышни была;
Домашний быт вела исправно,
Одета скромно, ходит плавно
И песни - то есть как поет,
До слез всю душу надорвет.
В нее я подлинно влюбился,
Да вижу - и она не прочь,
Согласны и отец и дочь;
Пошел я к барину, спросился,
И барин, к радости моей,
Тотчас мне свадьбу разрешили,
И подарили сто рублей,
И образом благословили.
И был я счастлив, счастлив... да!
Как не бывает никогда
Наш брат... Хоть мы и не злодеи,
А все же низкие лакеи -
Не надо б чувствовать совсем,
Знать, рождены мы не затем!..
Зима прошла быстрей минуты,
И снег сошел, пришла весна,
Но и сыра и холодна.
Вдруг занемог отец Анюты,
Все боль стояла в голове,
Помаялся недельки две -
И умер. Плакали мы много,
Старик хороший был у нас,
И сердцем добр, и жизни строгой,
И за обедней каждый раз,
И по постам, и в воскресенье,
Протяжно - всем на удивленье -
Апостола, надев очки,
Читал получше, чем дьячки.
И так по нем нам горько стало,
Так нам его недоставало,
Как будто что-то с ним ушло,
Как будто-счастье все прошло.
И впрямь прошло! Случился к лету
В судьбе на худо поворот:
Меня стал барин гнать со свету,
Бранится, только что не бьет;
Пошло все на иную ногу,-
Что день, сердитей барин мой...
Вот замечаю понемногу -
Смеются люди надо мной,
За что, про что - и сам не знаю,
И ничего не понимаю.
И вижу я - моя жена
Со мною странно холодна;
Приходишь днем - она уходит
И даже речи не заводит,
Приходишь ночью - все молчит
Или прикинется, что спит.
Частенько плачет втихомолку,
Худеет так, что страх взглянуть;
А спросишь - не добьешься толку:
Я-де не плакала ничуть...
Мне становилось не в терпенье,
Дай - разом порешу сомненье
И говорю, пришед домой:
"Анюта! что ты - бог с тобой -
За что меня ты будто гонишь
И от себя меня сторонишь?
Повинен в чем - я не солгу,
А этак жить я не могу".
Она мне бросилась на шею:
"Алеша! и сказать не смею!
Ты знаешь, как тебя люблю -
Оставь, оставь меня, мой милый!
Боюсь, тебя я погублю...
Меня взял барин, взял он силой
(В ту ночь ты - помнишь - уезжал,
Тебя он в город посылал...)
Да говорит: "Смотри, Анютка,
Не смей ты быть женой его;
Но чтоб не знал он ничего,
А сведает - да хоть бы шуткой
С сердцов перечить мне начнет,
Ну! это знай ты наперед,
И плачь не плачь, а жди тогда ты -
Как раз отдам его в солдаты,
Иль в дом рабочий упеку,
Иль вовсе насмерть засеку".
Алеша! я его, злодея,
Смерть ненавижу - ты поверь,
И мне противен он, как зверь;
Но каплю жалости имея
К моей судьбе, молю тебя -
Не погуби ты сам себя!"
Стою я - точно как испугом
К земле прикован. Боже мой!
Так голова и ходит кругом...
Смотрю: Анюта предо мной
Бледна, как мертвая какая,
И плачет, изредка рыдая.
Я крепко вдруг ее прижал
К моей груди - и побежал...
И чувствую, что весь сгораю..
Тоска, и злоба, и печаль
Так вот меня и гонят вдаль.
Иду - куда, и сам не знаю.
Прошел село. Вот в стороне
Кладбище в поздней тишине.
Иду - как Каин окаянный...
Вот знаю место - крест стоит
Полусогнивший, деревянный,
Тут мой отец в гробу зарыт,
А возле мать. Я поклонился,
Задумался, перекрестился,
На землю у креста припал
И горько, горько зарыдал.
Отец родной и мать родная!
Простите мне - с ума схожу!
Я ль виноват, иль доля злая -
Но я его не пощажу:
Убью его, не пожалея,
Как вошь, как гадину, как змея.
Молитесь за душу мою!
Мое невольно преступленье -
Молитесь за душу мою!
Авось господь пошлет прощенье.
Не помню, долго ли лежал
Я над могилами родными,
Но помню, что, когда я встал,
В последний раз простился с ними
И огляделся,- ночь была
И молчалива и светла,
И стало на сердце потише,
Как будто, сжалясь, кто-то мне
Благословенье подал свыше,
И я забылся как во сне...
Но вдруг опять, как зверь, очнулся,-
Нет! говорю, уж так и быть,
Судьбы никак не изменить -
И быстрым шагом вспять пустился.
Вхожу на кухню. Вдоль стола
Наш повар спит точь-в-точь убитый,
Полштоф тут возле недопитый.
Я допил. С печки из угла
Достал, пошарив, нож забытый
И робко поглядел кругом -
И побежал в господский дом.
Всё спит. Иду по тусклой зале,
Две половицы затрещали;
Дрожит в гостиной свет, и тень,
И месяц ясен, словно день.
Иду как вор. Вот спальня. Ноги
В коленях гнутся от тревоги
И сердце бьется и стучит,
Едва дышу, в ушах шумит...
Я отпер дверь: лежит, сердечный,
И разметался, спит беспечно.
Свеча горит. Из сонных рук
Упал черешневый чубук...
Кажись, что ус пошевельнулся.
Боюсь я, как бы не проснулся -
И вдруг, с разбегу, что есть сил
Я в брюхо нож ему всадил.
Он страшно вскрикнул - дикий голос,-
Привстал весь бледный, дыбом волос,
И что-то он хотел сказать,
Но покатился на кровать,
Вздохнул и умер. В доме целом
Все спало тем же крепким сном,
А я, как вкопанный, с ножом
Один стоял над мертвым телом.
Еще красна, еще тепла
Кровь на ноже моем была,
Гляжу - все смутно в мыслях бродит,
Всего так знобом и поводит;
Я нож мой на пол отшвырнул
И вышел из дому. Светало,
Навстречу воздух мне пахнул,
И в голове яснее стало...
Куда идти?.. Э! все равно,
Так, видно, богом решено.
Пошел к приказчику всех мимо:
"Вставай!" - "Что, что?" - "Да ничего,
Сейчас зарезал я его".-
"Кого?" - "Да барина, вестимо".-
"Алеша! что ты! что с тобой?
В уме ли ты? Беги скорее!" -
"Не убегу я, братец мой,
Останусь мертвого смирнее.
Теперь и дело не о том,
Теперь мне все уж нипочем;
На прочих не было б гоненья,--
За становым без замедленья
Сейчас же ехать прикажи.
А обо мне ты не тужи!
Я кончил. Жизнь мне не отрада,
Пусть будет то, чему быть надо".
Сижу. Совсем уж рассвело.
Все так красиво и светло...
А в доме поднялись тревоги,
Как? что?., и все ко мне спешат
И как на чучелу глядят.
Жена пришла. Упала в ноги:
"Алеша! - говорит,- любя,
Совсем сгубила я тебя!"
Ее я обнял. Сердце ныло.
Заплакал я. "Что б там ни было,
А ты иди себе домой,
Прости меня, господь с тобой!"
Приехал становой. Сурово
Распорядился всем, как мог;
Потом свезли меня в острог...
А остальное вам не ново.-
Подчас и барина мне жаль,
Как вспомнишь, как детьми мы были,
Резвились вместе и шалили...
А пуще все томит печаль:
Жена ко мне придет ли в ссылку?
Иль я один сойду в могилку?..
А впрочем - пусть другой возьмет,
Авось ей счастье бог пошлет!"
5
Мозгляк замолк. Я вижу - слезы;
Конечно, тут не до угрозы!
Что мне еще его терзать?
И приказал я расковать.
Авось ли сам за состраданье
Не попадусь под наказанье!
И средство есть: придешь - отдай
С харчей полковнику свой пай,-
И помиримся с ним на этом.
Полковник, точно, деньги взял,
Подернул левым эполетом
И дружелюбно мне сказал:
"Ты молод, на уме все шалость,
А поживешь - забудешь жалость".
И был попрежнему хорош...
Мне, вправду, дорог каждый грош,
Но тут дела такого сорту,
Что все бы отдал - ну их к черту!
Да бедность, бедность - вот беда...
Ну - так кутнемте, господа!
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Гершен.- "Стихотворения Н. П. Огарева" под редакцией М. О. Гершензона,
М. 1904.
ИРЛ - Институт русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом).
ЛБ - Государственная ордена Ленина библиотека СССР им. В. И. Ленина.
ЛН - "Литературное наследство", изд. Академии наук СССР.
Лонд. изд.- "Стихотворения Н. Огарева", изд. Н. Трюбнера и Кo. Лондон,
1858.
ОЗ - "Отечественные записки".
ПЗ - "Полярная звезда".
РМ - "Русская мысль".
PC - "Русская старина".
ЦГАЛИ - Центральный Государственный архив литературы и искусства СССР.
ЦГАОР - Центральный Государственный архив Октябрьской революции и
социалистического строительства СССР.
Рассказ этапного офицера. Впервые - ПЗ, 1859, стр. 260-281;
перепечатано - "Лютня", II, Лейпциг, 1874, стр. 245- 270. Печатается по
этому изданию. Написана поэма в 1857-1858 гг. Автограф ЛБ-ИРЛ.
Скачать