Барон Фон Тренк

БАРОН ФОН ТРЕНК.

КОМЕДИЯ-ВОДЕВИЛЬ В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ.

представлена в первый раз на Большом Петровском Театре 22-го Января, 1830.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ:

ГРАФ ФОН ЛЕВЕМБЕРГ, губернатор Магдебургский Г. Лавров.

БАРОН ФОН МЮЛЬДОРФ, комендант крепости Г. Щепкин.

ФРИДРИХ, барон Фон Тренк Г. Ленский.

РЕЙНОЛЬД, сын губернатора Г. В. Степанов.

БАЛЬТАЗАР, гарнизонный музыкант Г. Живокини.

ФРАНЦ, солдат Г. Максин.

ГРАФИНЯ ФОН ЛИНТАЛЬ, сестра Фридриха Г-жа Лаврова.

ЭММА, дочь губернатора Г-жа Н. Репина.

Гости на бале.

ДЕЙСТВИЕ В МАГДЕБУРГЕ; ПЕРВОЕ В ДОМЕ ГУБЕРНАТОРА, А ВТОРОЕ В КРЕПОСТИ.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

Театр представляет богато — убранную комнату. При поднятии занавеса губернатор сидит на правой стороне и читает газеты.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.

ЛЕВЕМБЕРГ и РЕЙНОЛЬД.

РЕЙНОЛЬД, входя.

Батюшка, с вами желает говорить какой — то военный.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Со мною?

РЕЙНОЛЬД.

То есть, с Г. губернатором; а так как у нас в Магдебурге один только губернатор Граф фон Левемберг, главный начальник округа, представитель особы Его Величества, Фридриха II-го, Короля Прусского…

ЛЕВЕМБЕРГ.

Теперь собой ты представляешь

По форме просьбу, иль указ.

К чему ты титул мой читаешь?

РЕЙНОЛЬД.

К тому, что он достоин вас;

Я им горжусь, как ваш потомок;

Но сколько можно насчитать

Вельмож, которых титул громок,

А дед их вовсе не слыхать!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Рейнольд!.. (в сторону.) С тех пор, как повеса вышел из Пажеского Корпуса, нет средств унять его болтливости. (вслух.) Проси сюда этого военного.

РЕЙНОЛЬД.

Вы бы лучше сами к нему пожаловали.

ЛЕВЕМБЕРГ.

С чего ты это вздумал?

РЕЙНОЛЬД.

Вот видите ли, батюшка: по мундиру я тотчас догадался, что этот военный есть никто иной, как майор фон Мюльдорф, комендант крепости; он большой говорун, и продержит вас битых два часа в этой комнате: что было бы очень неприятно и мне, и сестрице. Мы скоро ждем к себе своих гостей; у нас же нет другой залы для танцев и для сюрприза, который мы вам готовим нынешним вечером.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Оставьте меня в покое с вашим сюрпризом!

Вы весь его мне рассказали

Тому назад четыре дня;

Таким сюрпризом вам едва-ли

Удастся поразить меня.

РЕЙНОЛЬД.

Нет, я уверен был сначала.

Что этого не может быть:

Как вы, такого генерала,

Довольно трудно поразить!

ЛЕВЕМБЕРГ, улыбаясь.

Льстец!

РЕЙНОЛЬД.

Я пойду, скажу Г-ну коменданту…

ЛЕВЕМБЕРГ.

Чтоб он сейчас же пожаловал сюда; он не привык дожидаться.

РЕЙНОЛЬД.

Сам-то он однако ж иногда очень долго заставляет дожидаться бедных арестантов.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Рейнольд!.. еще ли повторять тебе?..

РЕЙНОЛЬД.

Сию минуту, батюшка. Мне пришла однако ж счастливая мысль воспользоваться его посещением. У нас для нынешнего вечера составлен оркестр просто из одних только аматеров, следовательно никуда не годится; так если б Г. комендант прислал к нам свою полковую музыку…

ЛЕВЕМБЕРГ.

Хорошо, хорошо… я попрошу его.

РЕЙНОЛЬД.

С этим условием я дозволяю ему аудиенцию.

(идет на встречу к Мюльдорфу и вводит его.)

Пожалуйте, войдите Г. майор. Вы по моей милости изволите говорить с губернатором: без, меня он бы вас не принял. Побегу к сестре.

(уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

МЮЛЬДОРФ и ЛЕВЕМБЕРГ.

МЮЛЬДОРФ.

Как мне нравится эта живость в молодых людях!

ЛЕВЕМБЕРГ.

О! такой пылкой и ветреной головы поискать.

МЮЛЬДОРФ, холодно.

Уж видно ветренность в немецкой крови, Ваше Сиятельство. Я прежде также был очень ветрен, покуда не вступил в должность коменданта знаменитой крепости Магдебургской, прелестнейшей тюрьмы в целой Европе.

ЛЕВЕМБЕРГ

Что нового?

МЮЛЬДОРФ, в полголоса.

Я принес вам очень важную новость… Известный арестант вчера ввечеру чуть-было не убежал.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Кто?.. Молодой Фридрих, барон фон Тренк?

МЮЛЬДОРФ.

Он самый. Это настоящий дьявол.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Недаром я вас предостерегал. Ни решетки, ни задвижки не могут удержать его. Что за хитрость, что за выдумки, что за предприимчивость!.. Непостижимо! Это гений на обманы. Представьте: когда он был заключен в Шпандау, он спустился из окна, несмотря на 120 Футов вышины, — и спустился без веревок, без лестницы: узнать нельзя, каким образом!.. А в Кистринских подземельях он уж, так сказать, был заживо похоронен: и что ж? нашел себе дорогу под стенами!.. Словом, — нигде не могли его устеречь!

МЮЛЬДОРФ.

Это — то самое и подстрекает мое самолюбие! Я смею за себя поручиться, потому что уверен в моем деле.

Иной родится дипломатом,

Другой, чтоб просвещать умы;

Тот стихотворцем, тот солдатом…

А я родился для тюрьмы!

И мне замки всего милее,

Я к ним с издетства страсть питал:

Когда учился я в лицее,

Учеников я запирал!

А потому считаю за особенное счастие иметь у себя под арестом барона фон Тренка. Я смотрю на него, как на драгоценный предмет, который со временем сделает мою славу в свете и даст мне случай вполне доказать мои редкие способности. Только одного боюсь я… чтоб не возвратили ему свободу слишком скоро!

ЛЕВЕМВЕРГ.

О! не беспокойтесь: он заключен на всю жизнь.

МЮЛЬДОРФ.

Прекрасно!.. Но вместе с тем оно однако ж очень странно… Прелестный мужчина, бывший паж Короля, знатного рода, с богатым состоянием… Надобно бы по крайней мере дать мне понятие, за что он у меня содержится.

ЛЕВЕМВЕРГ.

К чему же это?

МЮЛЬДОРФ.

Из уважения к моему званию тюремного коменданта. Согласитесь, что при моей рачительности, при моем энтузиазме, обидно мне походить на задвижку, которая запирает всякую дверь, не зная для чего.

ЛЕВЕМВЕРГ.

Надобно полагать, любезный майор, что на это есть важные причины.

МЮЛЬДОРФ.

Которые, без сомнения, вам известны.

ЛЕВЕМВЕРГ.

Может быть; но как я не могу вам вверить их…

МЮЛЬДОРФ.

То и говорить об этом нечего.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Между — тем вновь полученные мною повеления Двора заключают в себе всевозможную строгость, и я должен объявить вам их содержание. Во первых: запрещается, кому-бы то ни-было, иметь сношение с бароном, фон Тренком, и поставляется за непременную обязанность арестовать всех тех, которые вздумают способствовать его побегу.

МЮЛЬДОРФ.

Ваше Сиятельство, дело-то становится очень затруднительно… и на этот раз я опасаюсь, чтоб не пришлось арестовать кого-нибудь из вашего дома.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Что вы говорите?

МЮЛЬДОРФ,

Об этом-то я и пришел с вами посоветоваться. Крепость Магдебургская, по благости Божией и комендантской прозорливости, совершенно недоступная, как всем известно, отделена от вашего дома рукавом реки, по которому только я один имею право разъезжать. Вчера под вечер вздумалось мне объехать вокруг укреплений: вы знаете, комендант всегда должен иметь вид бдительного надсмотрщика…

ЛЕВЕМБЕРГ.

Конечно.

Похвальна, господин майор,

Предусмотрительность такая.

МЮЛЬДОРФ.

Поездки эти сущий вздор,

Но в них есть польза пребольшая;

И вы поймете без труда,

Что вид один лишь коменданта

Расстроить может иногда

Все виды арестанта.

Подходя к пристани, вижу я, что какой-то матрос на парапете курит табак. Лишь только я закричал, чтоб подали мне лодку, этот матрос вскакивает в нее первый, вводит меня в лодку и берется за весла. Мы проезжаем мимо всех часовых, под всеми батареями; и между тем, как я осматривал окрестности, матрос мой, напевая Тирольскую песенку, неприметно подвез меня к противоположному берегу, то есть, к вашему дому. Заметив в одном из ваших окон шарф, пунцового цвета, который развевала невидимая рука, он встает, и говорит мне: «Г. комендант! »я должен вас оставить. Благодарю вас покорно за вашу яхту, без которой мне бы нельзя было проехать чрез залив, и за ваше приятное общество, без которого я бы верно не уцелел от ружейных выстрелов.» Я хладнокровно спрашиваю его:

Но кто же ты, любезный мой?

— Барон фон Тренк! — он отвечает…

Из лодки прыг, и с быстротой

Ее от берега толкает…

Примолвя: «Доброго пути,

Почтенный комендант, желаю!

Я слышал, мастер вы грести —

И я вас с этим поздравляю!»

И так я поплыл вниз по течению реки, крича беспрестанно: «держите!» — но крик мой едва ли бы послужил к чему-нибудь, если бы, по счастию, не случился тут молодой гарнизонный музыкант Бальтазар, пьяница, который по сборному звонку возвращался тогда из шинка с толпою своих товарищей; он загородил беглецу дорогу и привел его обратно в крепость. Теперь арестант опять в моих руках, и я приказал удвоить замки, решетки и задвижки.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Смотри пожалуй, какая дерзость!.. И вы думаете, что этот шарф был сигналом?.. что между арестантом и моими людьми есть тайное сношение?..

МЮЛЬДОРФ.

Не только думаю, но даже наверное утверждаю.

ЛЕВЕМБЕРГ.

А помните ли вы, которое окно?

МЮЛЬДОРФ.

Третье, в первом этаже.

ЛЕВЕМБЕРГ, в сторону.

О Боже!.. (вслух.) Довольно; я узнаю… я расспрошу… и дам вам полный отчет. Тише!.. сюда идет дочь моя.

ЯВЛЕИИЕ ТРЕТИЕ.

ЭММА, МЮЛЬДОРФ, ЛЕВЕМБЕРГ.

ЭММ, входя с левой стороны, кланяется Мюльдорфу.

Братец сейчас сказал мне, что вы здесь майор, и я надеюсь, что вы у нас останетесь, удостоите быть у нас на бале?

МЮЛЬДОРФ.

Извините меня. Ваше Сиятельство: должность моя требует моего присутствия в крепости; особливо сегодня я никак не могу из нее отлучаться… (Левембергу, вполголоса.) чтоб другие не сделали того же. Да впрочем, признаюсь вам, если я когда хотя на полчаса уезжаю из тюрьмы, то уж, так сказать, бываю связан… не свободен; мне непременно надобны мои замки и задвижки.

ЭММА.

По крайней-мере смеем ли мы надеяться, что вы уважите другую нашу просьбу?

МЮЛЬДОРФ.

Какую, Ваше Сиятельство.

ЭММА.

Прислать к нам на бал вашу полковую музыку… Разве батюшка вам еще не говорил об этом?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Забыл; у меня на уме совсем другое было.

МЮЛЬДОРФ.

Очень рад случаю служить вам. Ваше Сиятельство. Я откомандирую к вам Бальтазара и четверых его товарищей.

Мой Бальтазар артист бесценный,

И всех игрой своей дивит.

ЭММА.

И так теперь оркестр военный

У нас на бале загремит!

(смотря на Левемберга.)

А кто под звук его в сраженьи

Дорогу к славе открывал,

Я с тем сегодня в восхищеньи

Открою наш веселый бал!

(Майор откланивается.)

ЛЕВЕМБЕРГ.

Уж вы домой?

МЮЛЬДОРФ.

Да, Граф.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Прощайте.

ЭММА; в сторону.

Готов в тюрьме он умереть!

(вслух.)

Хоть на минуту приезжайте

На наши танцы посмотреть!

МЮЛЬДОРФ.

Я к танцам вовсе не привязан,

Меня кадрили не прельстят;

Притом же я смотреть обязан,

Не как танцуют, — как сидят.

(уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ЭММА, ЛЕВЕМБЕРГ.

ЭММА.

Вы не говорили ему о нашем оркестре, батюшка?.. Вот вы какие! всегда забываете интересные вещи.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Право?

ЭММА.

Конечно!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Может быть… потому что я еще не объявил тсбе о самой интересной вещи… я получил повеления Двора, которые до тебя касаются.

ЭММА.

До меня?.. вы шутите!.. А что же это за повеления?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Немедленно арестовать и заключить в крепость всякого, кто вздумает иметь сношение с арестантами.

ЭММА.

Ах, Боже мой!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Один из них… молодой человек… хотел было убежать…

ЭММА.

Неужели?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Но был захвачен.

ЭММА.

Бедненький!..

ЛЕВЕМБЕРГ.

А разве ты его знаешь.

ЭММА.

Нет, батюшка, я не знаю, кто он такой… имя его мне неизвестно… и я только мельком его видела. Он показался мне так жалок,.. так жалок!..

Может быть, о том ни слова,

Он не прав перед судом;

Только в этом нет дурного,

Что жалею я о нем.

Вот мое вам оправданье:

Перед Богом иногда

Суд грешит, а состраданье…

Состраданье никогда!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Но где и по какому случаю ты встретилась с ним?

ЭММА.

Ах, Боже мой! извольте, я все вам расскажу. Очень давно, года два тому назад, зимою, ездила я путешествовать с моею тетушкою. На пути в Берлин остановились мы у ворот одной гостиницы… в Стафельде; и между -тем, как переменяли лошадей, видим мы, что к гостинице подъехал конвой солдат; нам говорят, что отправленный с ним молодой прекрасный арестант сей час только упал с лошади, переломил себе ногу, а поблизости нет никакого лекаря. С нами был тогда молодой слуга Вебер; я прошу его войти в комнату к несчастному и сказать ему, что из первого города или деревни, которые нам встретятся, мы пришлем к нему людей и помощь. Минуту спустя слуга возвращается, отворяет дверцы кареты… Ну, что арестант? спросила я громко. — «Арестант…» отвечает мне кто-то, одетый в Веберовой шляпе и зимней его ливрее… «Арестант, по вашей милости, сударыня, теперь чувствует себя гораздо лучше; он свободен и никогда не забудет, чем вам обязан…» Я хотела было закричать… «Тише, ради Бога!..» сказал он, «Я не могу продолжать с вами разговора; но если- бы даже мне это жизни стоило, я все не выеду из Пруссии, не повидавшись с вами и не поблагодарив вас…» С этими словами захлопнул он дверцы и закричал почтальону, который был уже на козлах: «Пошел!» карета покатилась; он же становится на запятки, и таким образом проезжает мимо гренадеров, которые разделились на две стороны, чтоб дать нам дорогу.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Я узнаю его по этой уловке. Но что ж, сдержал ли он свое обещание видеться с тобою?

ЭММА.

Как-же!.. Это-то самое меня и огорчает, потому что, если б он не сдержал своего слова, то конечно бы его опять не задержали. Несколько недель спустя были мы с тетушкою в Берлинском театре; играли какую-то оперу; вдруг дверь к нам в ложу отворилась, является наш молодой незнакомец, в богатом гвардейском мундире с зололотыми эполетами, и говорит нам: «Сударыня, я дал слово с вами видеться, благодарить вас: и для того вот уже более восьми дней живу в Берлине, следую за вами везде, и только сегодня нашел случай с вами изъясниться. — » В эту минуту глаза его встречаются со взорами Короля, которого ложа была напротив нашей, и он, убегая от нас, сказал: «Его Величество увидел меня; прощайте… я погиб!..» и вдруг исчез… Чрез несколько минут в театре разнесся слух, что схватили какого-то молодого офицера, и я подумала: это верно мой!..

ЛЕВЕМБЕРГ.

Как твой?

ЭММА.

То есть: наш, хотела я сказать…

ЛЕВЕМБЕРГ.

Далее!

ЭММА.

После того целые два года я об нем не слыхала. Вы были назначены здешним губернатором, и мы приехали жить подле крепости.

Случилось как-то мне одной

Смотреть на крепостное зданье:

Он, вдруг мелькнул передо мной.

Но в очень дальнем расстояньи

И, признаюсь вам, от того,

Что я хоть пристально смотрела,

Но будто видела его…

А хорошо не разглядела.

Да, и теперь я еще не знала бы наверное, точно ли это он, если бы вы сами третьего дня не принесли мне этой книги.

ЛЕВЕМБЕРГ, взяв книгу.

Что же это за книга?.. История Железной Маски… Да это та самая, которую я давал читать Майору

Фон Мюльдорфу; он хотел учиться по ней безопасному охранению арестантов.

ЭММА.

Взгляните, батюшка, на последние страницы.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Рукопись! (читая) «Если вы еще не забыли Стафельдской гостиницы и Берлинского театра, то прочтите эти строки, которые могут быть понятны только вам одним». (остановясь.) Что бы это значило? (продолжая.) «Эта книга принадлежит кому- нибудь из ваших домашних, и верно попадет к вам руки. Я даже смею надеяться, что содержание ее заставит вас прочесть ее до конца. Несколько уже месяцев я вижу вас ежедневно, и хотя совершенно удален от вас, но живу подле вашего дома, и это самое только удерживает меня в моей теперешней тюрьме, потому что, признаюсь вам, я не привык оставаться долго на одном и том же месте. « (останавливаясь.) Прошу

покорно! (продолжая.) «Если вы подадите мне хотя малейший знак, что вы интересуетесь моей свободой, я скоро отыщу ее, явлюсь к вашему батюшке и в его присутствии предложу вам мою руку и мое богатство.» (Эмме.) и ты осмелилась ему признаться?..

ЭММА.

Что страшусь за жизнь его?.. Ах, батюшка! он желал назваться вашим сыном.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Никогда не будет этого.

ЭММА.

Ах, Боже мой!.. Разве его происхождение, его имя?..

ЛЕВЕМБЕРГ.

Оно в знатности не уступает нашему.

ЭММА.

Так состояние его?..

ЛЕВЕМБЕРГ.

Он еще богатее нас.

ЭММА. •

Поэтому он провинился в чем-нибудь важном? и преступление, за которое он наказан…

ЛЕВЕМБЕРГ.

Самое извинительное, и нисколько не уменьшает почтения к нему в свете; но есть люди, которым не можно и не должно было простить его… Более я ни чего не могу тебе сказать. Прошу тебя для твоего и моего счастия, дочь моя: не думай более о таком человеке, который осужден провесть остаток дней своих в заточении.

ЭММА.

Однако ж он уходит из него, когда ему заблагорассудится.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Я тебе повторяю, милая: не думай об нем!

Он очень скоро, без сомненья.

Тебя забудет, верь ты мне!

ЭММА.

Напрасны ваши уверенья:

Я в нем уверена вполне.

Он мог бы жить в счастливой доле,

Не оставаться здесь ни дня;

Но лучше хочет быть в неволе,

Чем удалиться от меня!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

РЕЙНОЛЬД, входит с левой стороны; ЭММА, ЛЕВЕМБЕРГ.

РЕЙНОЛЬД.

Сестрица, сестрица! приятная новость! У нас теперь не будет недостатка в хороших дансерках: сейчас приехала одна из чужих краев. Я с первого взгляда узнал ее. Она твоя подруга и вместе с тобою училась в пансионе… Графиня фон Линталь.

ЭММА.

Графиня фон Линталь! Я так давно не видалась с нею!

РЕЙНОЛЬД.

Не мудрено: она все жила во Франции, где лишилась своего мужа, с год тому назад.

ЭММА.

Кажется, эта новость тебя очень занимает.

РЕЙНОЛЬД.

Разумеется! Молодая, прекрасная вдовушка, и сверх того подруга моей сестры!.. Она в Магдебурге пробудет не более одного или двух дней… Я не хотел, чтоб она остановилась в гостинице, и предложил ей дом наш от имени твоего и батюшки.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Умно сделал.— Графиня фон Линталь… не та-ли, которая была фрейлиною, любимицею нашей Принцессы?

ЭММА.

Сестры Короля?.. Та самая; она была большой силе при Дворе.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Нельзя-ли деликатным образом дать ей заметить, что нынешний бал назначен по случаю ее приезда?

РЕЙНОЛЬД.

Я берусь за это.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Постой… Графиня фон Линталь!.. Графиня фон Линталь!.. Кажется, вспомнил… Не происходит-ли она от фамилии…

РЕЙНОЛЬД.

Фон Тренков?.. Да, она дочь старого барона фон Тренка. Барон давно уже умер, оставив после себя двоих детей, Графиню и ее брата Фридриха, который служил со мною в пажах.

ЛЕВЕМБЕРГ, в сторону.

Ах, Боже мой!

РЕЙНОЛЬД.

Что с вами?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Ничего… Но вам бы должно прежде у меня спроситься, и потом уже ее приглашать!.. Все узнают, что Графиня Линталь остановилась в моем доме… это разнесется по всему городу… найдутся люди, которые напишут об этом в Берлин… и тогда, Бог знает, что подумают у Двора!..

РЕЙНОЛЬД.

Да что ж за беда принять к себе в дом прекрасную женщину и в честь ее дать бал?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Что ж за беда! что ж за беда!.. Вы еще молоды, вы не знаете до какой степени бал может быть вреден для государственного человека!

РЕЙНОЛЬД.

Мне кажется, ваш страх напрасен:

Прекрасный бал для должностных

Не только даже не опасен —

Еще и выгоден для них.

Через него в чины пробраться

Нередко можно стороной…

ЭММА.

Вот ее карета въехала на двор.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Примите ее… скажите, что я занят.

РЕЙНОЛЬД.

Успокойтесь, я это сделаю.

(оканчиивая куплет.)

Мне, право, нечего бояться:

Я человек не должностной!

(Левемберг уходит.)

(Рейнольд идет на встречу к Графине, и подает ей руку.)

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.

ЭММА, ГРАФИНЯ, РЕЙНОЛЬД.

ЭММА, подбегая ко входящей Графине.

Тебя-ли я вижу, любезная Каролина! Ах, как я рада!

ГРАФИНЯ.

А я еще более!.. Уж так давно, даже и в моем отечестве, не встречала я истинных друзей!

ЭММА.

Что ты говоришь? Напротив, все наперерыв приглашают тебя к себе, дают в честь тебе пиры и балы…

РЕЙНОЛЬД.

Да, сударыня, вас считают украшением всех Берлинских балов и отчаянием всех дансеров; никогда не было средства в танцах иметь вас своею дамою… за что я, признаюсь вам, ужасно как бесился!

ЭММА.

Ведь брат мой тоже из числа твоих обожателей!

РЕЙНОЛЬД.

Но вы этого не могли приметить; вы всегда были окружены толпою.

ГРАФИНЯ.

В самом деле?.. Стало быть с тех пор произошла большая перемена, потому что я пользуюсь теперь совершенным уединением. Все исчезло вместе с должностию, которую я занимала.

ЭММА.

Разве ты уже больше не при особе Ее Высочества?

ГРАФИНЯ.

Нет… по указу Короля.

РЕЙН0ЛЬД.

А! теперь я понимаю…

ГРАФИНЯ.

Что же вы понимаете?

РЕЙНОЛЬД, смешавшись.

Ничего.

ГРАФИНЯ.

Потеря милостей Двора

Меня, конечно, огорчила;

Но как нет худа без добра —

Она покой мне возвратила.

В придворной службе ни на час

Личин притворства не снимают:

Там по расчетам любят вас,

И по расчетам оставляют.

Я только никогда не могу забыть об участи моего брата, несчастного Фридриха.

РЕЙНОЛЬД.

А что с ним случилось?

ГРАФИНЯ.

Вот уж три года, как он исчез… Ах! он был лучшим моим другом, и своим умом, любезностию, невольно заставлял любить себя всякого.

РЕЙНОЛЬД.

Он умер!

ГРАФИНЯ.

Нет, я уверена, что он, благодаря Бога, жив еще; но верно страдает где-нибудь в заточении.

ЭММА.

Ну право, мне кажется, что весь свет сидит под стражею! — Что ж такое сделал Фридрих?

ГРАФИНЯ.

Я никогда не могла разведать этого в точности; отнеслась было сначала к Принцессе, нашей Покровительнице, просила у ней защиты Фридриху; но холодный ее прием подтвердил только подозрения, которые тогда разнеслись уже при Дворе.

ЭММА и РЕЙНОЛЬД.

Какие же подозрения?

ГРАФИНЯ.

Говорили, впрочем только по догадкам, что будто брат мой, который был тогда еще Королевским пажем, как молодой и неопытный человек, не предвидя следствий своей дерзости, осмелился, кажется, обратить взоры свои и желания слишком высоко.

ЭММА.

Неужели?

ГРАФИНЯ.

И Король, который шутить не любит, приказал посадить его в тюрьму на всю жизнь, чтоб чрез то дать ему почувствовать…

РЕЙНОЛЬД,

Какая несправедливость! Разве можно людям запретить смотреть? На то есть глаза… Бедный Фридрих! добрый мой товарищ!

ГРАФИНЯ.

При всех бесполезных стараниях у наших вельмож и министров, решилась я искать покровительства за границей, и нашла его при Французском Дворе. Посланник получил препоручение ходатайствовать за нас. Я надеюсь, что он уже исполнил это… и вот зачем я приехала сюда в Берлин.

ЭММА.

А неизвестно, в какой тюрьме заключен Фридрих?

ГРАФИНЯ.

Нет, это тайна; уверяют однако ж, что он в Кистрине, или здесь в Магдебурге.

ЭММА.

Ах, Боже мой!.. Ведь он должен быть еще очень молодой человек?.. голубые глаза, выразительная наружность?..

ГРАФИНЯ.

Точно!

ЭММА, показывая ей рукопись в книжке.

Скажи мне, чей это почерк?

ГРАФИНЯ.

Его! Откуда явилось это послание? Как оно попалось в твои руки?

ЭММА.

Тише!.. После все узнаешь.

РЕЙНОЛЬД.

Тройной заговор… прекрасно!.. Но где ты видела Фридриха?

ЭММА.

Я без всякого с ним знакомства принимала в нем участие… Ах! нет, совсем нет!.. С тех пор, как я узнала, за что он арестован, я уже нисколько об нем не жалею; напротив, думаю, что он вполне заслуживает свое наказание.

ГРАФИНЯ.

Ну, вот уж и ты заговорила, как Король!

РЕЙНОЛЬД.

Сюда идут! Пойдемте в комнату к сестрице. Вы можете смело надеяться на мое усердие… и даже на мою скромность… хотя она, признаюсь вам, совсем не по моей части!

(уходят все трое налево.)

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

ЛЕВЕМБЕРГ, БАЛЬТАЗАР и четверо музыкантов.

(Музыканты остаются в глубине; Бальтазар и Левемберг на авансцене.)

ЛЕВЕМБЕРГ, Бальтазару.

Поди, братец! будто это до меня касается? Адресуйся к моим детям. Вот еще приготовления к сюрпризу!.. Я знаю, что мне придется за все расплачиваться.

БАЛЬТАЗАР.

Мы пришли к Вашему Сиятельству по приказанию Г-на майора фон Мюльдорфа, коменданта крепости..

ЛЕВЕМБЕРГ.

Хорошо, хорошо… Ведь ты Бальтазар?

БАЛЬТАЗАР.

Точно так, Ваше Сиятельство: я Бальтазар, музыкант военный и партикулярный, как кому заблагорассудится; играю с одинаковым искусством на трубе, на кларнете и на скрипке; барабаню атаку, или кадриль, по желанию почтенных особ.

В сраженьи музыкой моей

Я воинов одушевляю;

На бале молодых людей

Вертеться в вальсе заставляю.

Весь гарнизон вам подтвердит,

Что на веку моем не мало

Пуль, ядер, бомб — и волокит

Под музыку мою летало!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Кажется, комендант в тебе не ошибся; он мне сказал, что ты охотно пьешь за двоих.

БАЛЬТАЗАР.

Как музыкант военный и партикулярный, нельзя же иначе, Ваше Сиятельство!.. Но со всем тем могу вас уверить, что я никогда не упускаю из вида не только четверти, но даже и осьмушки; знаю, как нельзя лучше, где какая стойка, где пияно, где пияниссима..

ЛЕВЕМВЕРГ

И по всему заметно.

БАЛЬТАЗАР.

Ваше Сиятельство конечно извинит меня, если я сегодня не пробью такты с обыкновенною моею точностию.

ЛЕВЕМБЕРГ.

От чего же это?

БАЛЬТАЗАР.

От того, что я сам весь избит, Ваше Сиятельство.

ЛЕВЕМВЕРГ.

Как-так?

БАЛЬТАЗАР.

Это такое приключение, которое принесло мне много славы в глазах Г. коменданта, и в то же время нещадным образом раздробило мою руку. Вчера один арестант хотел было дать тягу, и за то, что я его схватил, он хватил меня молодецки!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Но он не мог иметь при себе никакого оружия.

БАЛЬТАЗАР.

А палка-то комендантская, с помощию которой он выпрыгнул на берег и оттолкнул лодку! Ею-то он мне и дал раза: да ведь как! прямо по пальцам… Теперь я верно не выберу ни одной ноты без того, чтоб не вспомнить, как он перебрал мои составчики… Скажите, Ваше Сиятельство: ну можно ли этак отбарабанить первую скрипку!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Разумеется!

БАЛЬТАЗАР.

Г. комендант изволит плохо запирать своих пленников, а капельмейстер за него отыгрывайся. Мое ли дело заниматься тюремными ключами? У меня есть свои ключи в нотах. Что мне до этого, если арестанты его уходят, лишь бы не уходили от tempo мои музыканты,.. а на моей шее их немалое число… Извольте-ка посмотреть, сколько их!.. Ну, что ж вы там стали? Вперед!.. раз.. два… (музыканты начинают играть военный марш.) Э, нет!.. стойте!.. стойте!.. погодите!

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ.

БАЛЬТАЗАР, ЭММА, ЛЕВЕМБЕРГ.

ЭММА.

Ах, Боже мой! Что значит этот шум? К чему этот военный марш?

БАЛЬТАЗАР.

Ничего, сударыня, ничего: мои олухи не так- то такту соблюдают, и в марше маршируют от первой скрипки. Эти негодяи похожи на арестантов Его Высокоблагородья: только дай им волю — ни за-что их не удержишь.

ЭММА.

Батюшка, дамы начинают съезжаться.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Я пойду их встречать, а ты похлопочи об оркестре.

(уходит.)

ЭММА.

Хорошо. — Господа, покуда до бала, войдите в эту комнату и спросите в буфете, что вам будет угодно.

(Между тем, как Бальтазар и музыканты поют следующий номер, Эмма кличет слугу и отдает ему приказания; слуга зажигает люстру и приготовляет все к балу )

БАЛЬТАЗАР.

Друзья, вперед! друзья в буфет!

Вино прибавит в нас таланта,

И наш воинственный квинтет

Прославить нас и коменданта!

Пускай твердит себе иной:

«Вино способности в нас губит.»

Неправда, вздор!.. Друзья, за мной!

Тот не артист, кто пить не любит!

ХОР.

Друзья, вперед! друзья в буфет! и проч.

(уходят налево.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.

ЭММА, одна, смотря им вслед.

Большая мне радость танцевать после того, что я слышала… Бедный молодой человек!.. Вечная неволя!.. Я уже не в силах на него сердиться… И впрочем к чему бы это послужило?. Ведь мне нельзя с ним ни ссориться, ни мириться: я никогда его не увижу более. (увидя Фридриха.) Ах, Боже мой!..

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ.

ЭММА; ФРИДРИХ в богатом бальном костюме.

ЭММА.

Как, сударь?.. это вы!

ФРИДРИХ.

От чего такое смущение? Конечно от одной только нечаянности?

ЭММА.

Нечаянности?.. нет, сударь я знаю, что вы на все способны… мое смущение происходит единственно от страха.

ФРИДРИХ.

В самом деле — вы дрожите!

ЭММА.

Не за себя, а за вас… Не понимаю, как осмелились вы явиться в доме губернатора!..

Нет, не могу я надивиться,..

Мой Бог! В своем ли вы уме?

Как смели вы сюда явиться?

ФРИДРИХ.

Да я соскучился в тюрьме!

Мне люди добрые сказали,

Что здесь сегодня будет бал:

Притом же, если бы вы знали,

Как я давно не танцевал!

ЭММА.

Какая дерзость!

ФРИДРИХ.

Приехать без приглашения?— согласен; но я смею надеяться, что вы позволите мне быть в числе гостей. (весело.) Впрочем, теперь уж поздно было бы мне воротиться домой: ворота в крепости запираются всегда в 9 часов.

ЭММА.

Неужели!

ФРИДРИХ.

Клянусь вам и комендант, непоколебимый во всех параграфах своей инструкции, верно не отпер бы мне ворот, если 6 я даже стал просить его об этом.

ЭММА.

Но как же успели вы опять обмануть его?

ФРИДРИХ.

Привычка!.. чем больше обманываешь, тем это искусство становится легче и забавнее. — Комендант недавно был у вашего батюшки, и прямо от него пожаловал в мою тюрьму, чтоб удостовериться, тут ли я. Нашедши меня дома, он с веселым видом сказал мне, что из удовольствия меня караулить, он отказался от самого приятного приглашения, что его звали на бал к губернатору; и между тем, как он говорил, неприметным образом вкрадывалось мне в душу непреодолимое желание побывать на этом бале. Едва он ушел от меня, я сей час же начал одеваться… без плана… без цели… без всякого обдуманного намерения: я только хотел танцевать на бале — вот и все. Дверь отворяется — входит солдат Франц, ключарь; ставит предо мною ужин, и понюхивая табак, дивится щегольскому моему наряду. Я, ни слова не говоря, вырываю у него табакерку, бросаю ему в глаза табаку, и покуда он старался протереть их, лечу вон, запираю дверь, и оставляю его наедине с моим жареным цыпленком и бутылкою вина… пусть его кушает на здоровье!

ЭММА.

Докончите!

ФРИДРИХ.

Итак — вот я уж вне своей тюрьмы; но куда идти?.. Вижу три лестницы… выбираю первую; вхожу в коридор, и слышу за собою толпу людей!.. боясь погони, удваиваю шаги, и вдруг являюсь посереди двора. На дворе стояла запряженная фура; ржание лошадей доказывало ясно, что они давно уж дожидаются кучера, который приближался к ним и стучал по мостовой тяжелыми своими сапогами; я мигом прячусь в телегу, а он садится на козлы.— Куда ты?— кричит ему часовой… «За 10 миль отсюда, в Брандебург, за аммуницией.» Подъемный мост опускается. Фура проезжает — и вот мы катимся по Брандебургской дороге.

ЭММА.

Что я слышу!

ФРИДРИХ.

Вы можете легко догадаться, что на бал надобно было ехать мне совсем не в ту сторону. Я решился переменить направление колесницы, и для того стал выбрасывать из нее все, что мне ни попадалось в руки: багаж и оружие моего кучера. Кучер слышит их падение, ворчит, останавливается, слезает с козел, и идет подобрать свои пожитки; я же между — тем выскакиваю из фуры, сажусь на его место, хватаюсь за возжи, бью по лошадям, оставляю его вдалеке за собою… и теперь он, бедный, поехавши на паре, ворошится домой пешком; а я, напротив, являюсь у ворот вашего дома, вхожу сюда, на бал, одетый во всей форме, на платье нет ни пятнышка: вот что значит покойный экипаж!

ЭММА.

Ах Боже мой, Боже мой! Какая ветреность! какая неосторожность!.. И вы не думаете…

ФРИДРИХ.

Ни о чем, кроме вас!

ЭММА.

Но мой отец…

ФРИДРИХ.

Он никогда меня не видывал.

ЭММА.

Гости…

ФРИДРИХ.

Здесь в Магдебурге никто меня не знает.

ЭММА.

Вы ошибаетесь: у вас здесь есть друзья и родные.

ФРИДРИХ.

Что вы Говорите? (оборачивается и видит входящих Рейнольда с Графинею.) Сестра!..

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ.

ЭММА, ФРИДРИХ, ГРАФИНЯ, РЕЙНОЛЬД.

ГРАФИНЯ, обнимая Фридриха.

Любезный брат!.. Тебя ли я вижу!..

РЕЙНОЛЬД.

Любезный Фридрих!..

ФРИДРИХ.

Рейнольд! друг мой!..

ЭММА, улыбаясь.

Берегитесь: губернаторский сын сейчас же объявит об вашем побеге!

ФРИДРИХ, смеясь.

Того и гляди!

ГРАФИНЯ.

Неужели ты здесь хочешь скрываться?

ФРИДРИХ.

Да, здесь самое безопасное убежище; сюда верно не придут меня отыскивать… и можно ли подумать, что я теперь здесь на бале?

ГРАФИНЯ.

Конечно нет; но неожиданный случай, минутная неосторожность…

ФРИДРИХ.

Все равно! (указывая на Эмму.) Разве удовольствие ее видеть, быть с вами вместе, не стоит никакого пожертвования? Подумайте, что завтра с рассветом, как скоро отопрут городские ворота, мне должно будет удалиться, бежать отсюда!.. По крайней мере тогда я скажу сам себе: «я видел ее, я дышал с нею одним воздухом!»

ЭММА.

Вот прекрасное рассуждение!

РЕЙНОЛЬД.

Идут!.. Это наши друзья.

ГРАФИНЯ.

Как же мы представим его вашему батюшке?

РЕЙНОЛЬД.

Как товарища, как гостя; не беспокойтесь, уж это мое дело.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ.

ЭММА, ГРАФИНЯ, ФРИДРИХ, РЕЙНОЛЬД, молодые люди; и потом ЛЕВЕМБЕРГ с дамами.

ХОР.

Начнем скорее веселиться.

Минутой станем дорожить:

В забавах время быстро мчится,

Так надобно его ловить.

РЕЙНОЛЬД, молодым людам.

Вам незнакомца предлагаю:

Прошу в друзья его принять,

И вместе с тем вас заклинаю

Его фон Кругом называть.

ВСЕ, тихо.

Готовы мы единогласно

Его в друзья произвести!

ФРИДРИХ.

Друзья мои, я рад ужасно

Знакомство с вами завести.

РЕЙНОЛЬД.

А вот и батюшка… Фон Круга

Теперь представим мы ему,

Как гостя нашего, как друга…

Ну, подойдемте-ж все к нему.

ВСЕ, Левембергу.

Желает вам отдать почтенье

Фон Круг, товарищ наш и друг.

ЛЕВЕМБЕРГ, Фридриху.

Мне лестно ваше посещенье,

Любезный господин фон Круг.

ХОР.

Начнем скорее веселиться, и проч.

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ.

ТЕ ЖЕ и БАЛЬТАЗАР с музыкантами.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Оркестр на место, и начинайте танцы.

(Музыканты становятся по левую сторону от зрителей.)

БАЛЬТАЗАР, оркестру, настраивая скрипку.

Смотрите-же: побольше гармонии, не ударьте себя в грязь лицом!.. Ой… рука!..

(Фридрих подает руку Эмме, а молодой офицер Графине; они вальсируют на авансцене, между тем как другие гости вальсируют в глубине театра.)

ЛЕВЕМБЕРГ, Бальтазару, который с болезненным видом потирает себе руку.

Что с тобой?

БАЛЬТАЗАР.

Ничего, Ваше Сиятельство… Флейта!.. ты все тянешь! (в это время Фридрих, вальсируя, наступает

ему на ногу.) Ой… нога!.. (смотря на Фридриха.) Ах Боже мой… что я вижу!..

ФРИДРИХ, останавливаясь.

Они играют совсем без каданса!

БАЛЬТАЗАР.

Это он!.. сыграл же он с нами шутку!.. Скорее схватите его! схватите!..

ВСЕ.

Что это значит?

БАЛЬТАЗАР.

Ну, да это просто значит, что он опять дал тягу!..

ЛЕВЕМБЕРГ.

Да кто?

БАЛЬТАЗАР.

Наш арестант, барон фон Тренк!.. вот он!..

ФИНАЛ.

ВСЕ, вместе.

РЕЙНОЛЬД, ЭММА, ГРАФИНЯ и ГОСТИ.

Ах, какое приключенье!

Сам себе он изменил!

Ах! зачем из заточенья

Он, несчастный, уходил!..

ЛЕВЕМБЕРГ.

Ах, какое дерзновенье!

Я почти лишаюсь сил…

Арестант из заточенья

Тайно дом мой приходил!..

ФРИДРИХ.

Хоть от самого рожденья

Я к бедам назначен был,

Но всегда свои мученья

Равнодушно я сносил.

БАЛЬТАЗАР.

Ну! такого приключенья

Сам бы чорт не объяснил:

Сорванец из заточенья

Снова лыжи навострил!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Как! ты, Рейнольд, смеялся надо мною?

Что он ваш друг уверил ты меня!

РЕЙНОЛЬД.

Над вами не смеялся я:

Несчастен он своей судьбою;

А нам… нам все несчастные друзья!

ВСЕ молодые люди.

Нам все несчастные друзья!

ЛЕВЕМБЕРГ.

А я имею повеленье

Всех тех под стражу посадить,

Кто вздумает с ним завести сношенье.

Тем строже я обязан поступить,

Что здесь мой сын участник в преступленьи.

(Бальтазару.)

Приказываю вам:

Всех их немедленно схватите —

И в крепость отведите!

ФРИДРИХ.

Как весело всем вместе будет нам!

ВСЕ дамы.

Ах, Граф! простите их, простите!..

ФРИДРИХ.

Сударыни! прошу вас, не просите!

Мы честь в поруки вам даем,

Что мы из крепости уйдем;

А если нет, клянуся небесами,

Что вы в тюрьму к нам попадетесь сами —

И губернатор вместе с вами!

БАЛЬТАЗАР, в сторону.

Головорез поставит на своем!

ВМЕСТЕ.

РЕЙНОЛЬД, ЭММА, ГРАФИНЯ и ГОСТИ.

Ах, какое приключенье… и проч.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Ах, какое дерзновенье… и проч.

ФРИДРИХ.

Хоть от самого рожденья… и проч.

БАЛЬТАЗАР.

Ну! такого приключенья… и проч.

(Бальтазар с музыкантами окружает Фридриха.)

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Театр представляет комнату в Магдебургской крепости. Две двери по сторонам и одна в середине с окном, в котором вставлена железная решетка. Дверь на правой стороне от актера служит входом, и при ней снаружи задвижки. Насупротив комната коменданта. В глубине театра стол: на нем две восковые свечи. Подле комендантской комнаты конторка. Направо и налево кресла.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.

МЮЛЬДОРФ, стоя, пишет за конторкою.

Что за прелестная тюрьма в Магдебурге! Как я горжусь ею!.. Ведь есть же люди, которые осмеливаются предпочитать ей Лондонскую Башню, или Парижскую Бастилию: желал бы я, чтоб они здесь побывали! Превосходные своды, превосходные стены… все это сделано так мрачно, так солидно!

Все это прочно так, солидно!

Куда ни оглянись, кругом

Не видишь света… уж и видно,

Что архитектор был с умом!

Он выстроил такое зданье,

Что, если б случай я нашел,

То верно б, за его старанье,

Ему квартиру здесь отвел!

Одно только мне не нравится… впрочем уж это не его вина… жаль, что такое прекрасное здание не довольно населено!.. Тут можно бы смело поместить около тридцати арестантов а то их слишком недостаточно для моего бдительного надзора… (слышно, что снаружи отдвигают задвижки.) Кто там?.. Бальтазар!.. Кажется нет еще и полуночи.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

БАЛЬТАЗАР, МЮЛЬДОРФ.

МЮЛЬДОРФ.

Разве бал уже кончился?

БАЛЬТАЗАР.

У меня есть вести совсем другого рода… добрые вести!.. Я привел назад арестанта, барона фон Тренка.

МЮЛЬДОРФ, с живостью,

Разве он опять уходил?

БАЛЬТАЗАР.

Точно так.

МЮЛЬДОРФ.

Я этого не знал… Да где же он скрывался?

БАЛЬТАЗАР.

Вальсировал на бале у губернатора.

МЮЛЬДОРФ.

Вальсировал?.. Что за вздор!

БАЛЬТАЗАР.

Право; и я еще подыгрывал ему на скрипке… Со вчерашнего дня вот уж во второй раз я к вам его привожу.

МЮЛЬДОРФ.

Ты за это получишь награждение.

ВАЛЬТАЗАР.

Покорнейше благодарю, Ваше Высокоблагородье; но я желал бы лучше иметь что нибудь другое… например, если б ваша милость была — дать мне здесь местечко…

МЮЛЬДОРФ.

Место здесь тебе, музыканту?

БАЛЬТАЗАР.

Военная музыка конечно приятна… да черезчур беспокойна; при ней ничего не выиграешь, и только что всякий месяц таскайся вслед за полком то туда, то сюда; заводи беспрестанно новые знакомства, а они заведут тебя, Бог знает, куда!.. выпьешь то с тем, то с другим; что достанет барабаном, промотаешь с флейтою… между тем, как место в тюрьме, есть место самое прочное: однажды на него попал, уж всегда при нем останешься.

МЮЛЬДОРФ.

Ты верно также, как и я, с природы назначен к тюрьме. Хорошо, мы увидим… Притом, мне нельзя углядеть за всем одному, при обширных моих занятиях по должности… Во-первых я должен барона фон Тренка перевести в другую тюрьму: та, в которой он до сих пор находился, для меня неблагонадежна… я хочу поместить его в 13 номер.

БАЛЬТАЗАР.

Номер-то несчастлив; тут не жди добра!

МЮЛЬДОРФ.

Помилуй, братец! это самая крепкая, отличная тюрьма.

БАЛЬТАЗАР.

А других арестантов куда посадить прикажете?

МЮЛЬДОРФ.

Как! разве еще кто нибудь убежал?

БАЛЬТАЗАР.

И! нет… у меня есть новички…

Шесть арестантов я привел.

МЮЛЬДОРФ.

Шесть! ты в восторг меня приводишь!

БАЛЬТАЗАР.

Какой я клад для вас нашел!

МЮЛЬДОРФ.

Да где ты столько их находишь?

БАЛЬТАЗАР.

Едва я выйду за порог,

И вам их кучей доставляю;

Признайтесь, я хоть не крючок,

А изряднехонько цепляю!

МЮЛЬДОРФ.

Да… да… я соглашаюсь на твою просьбу: с нынешнего дня определяю тебя в тюрьму— и навсегда.

БАЛЬТАЗАР.

Покорнейше благодарю, Ваше Высокоблагородие. Какие милости!..

МЮЛЬДОРФ.

Но с тем однако ж, чтоб ты всегда оказывал одинаковое усердие. Я, на первый раз, поручаю тебе разместить новых арестантов по разным номерам.

БАЛЬТАЗАР.

Слушаю-с, Ваше Высокоблагородие.

МЮЛЬДОРФ.

Понимаешь? каждого отдельно.

БАЛЬТАЗАР.

Помилуйте, Ваше Высокоблагородие, стыдно бы музыканту не знать, что такое отдельные номера…

МЮЛЬДОРФ.

Кажется ведут нашего непоседа… Мне непременно должно иметь с ним хитрую и строгую аудиенцию… Оставь нас.

(Двое солдат вводят Фридриха; по знаку коменданта они уходят вместе с Бальтазаром.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ.

ФРИДРИХ, МЮЛЬДОРФ.

МЮЛЬДОРФ.

Приближтесь, сударь, прошу вас. Что значит эта страсть вечно уходить, никогда не посидеть на одном месте?..

На знаю я, к таким проказам

Кто мог внушить охоту вам?

Ведь убегая, с каждым разом

Вы подвергаетесь бедам!

ФРИДРИХ.

Тут дива нет, что я стараюсь

Из вашей крепости уйти:

Ведь я никак не запираюсь,

Что не люблю быть в заперти.

Я жалею только, Г. комендант, что ушел, не простясь с вами; но вы можете быть уверены, что в следующий раз…

МЮЛЬДОРФ.

Какая дерзость! Как вы еще надеетесь?..

ФРИДРИХ.

А почему ж и не так?.. Арестант живет надеждою. Знайте, что у меня есть двенадцать средств к побегу, таких, что и с одним из них я найду дорогу из самой крепкой тюрьмы.

МЮЛЬДОРФ.

Возможно ли!.. Итак, любезный Фридрих, если это правда, то я прошу вас, умоляю, откройте мне хотя одно только из двенадцати средств… только одно, и я обещаюсь исполнить все, что вы ни пожелаете… разумеется кроме того, что не соответствует моему званию и должности.

ФРИДРИХ.

Извольте, я принимаю ваше предложение, и не употреблю его во зло; я лишь требую, чтоб вы приказали привести сюда одного моего приятеля, посаженного под арест чрез мою неосторожность… сына губернаторского.

МЮЛЬДОРФ.

Как! сын губернатора у меня под арестом?

ФРИДРИХ.

Вот видите-ли: вы этого не знали, и мне обязаны за такое известие… ну да оно не пойдет в счет между нами… я вам его даром уступаю… и только требую от вас позволения поговорить наедине с моим приятелем четверть часа… здесь, или у него в тюрьме, как вам заблагорассудится.

МЮЛЬДОРФ.

Поговорить наедине четверть часа?.. Извольте… Вы можете говорить с ним здесь в моей комнате; но скажите мне сперва одно из всех двенадцати средств.

ФРИДРИХ.

С удовольствием… но только я скажу вам самое слабое… согласитесь, что важнейшее из них я должен беречь для особенных случаев.

МЮЛЬДОРФ.

Правда. Например, если б я запер вас в тюрьму под номером тринадцатым… каким бы средством вы из нее вышли?

ФРИДРИХ.

Тринадцатый номер… это что над караульнею?

МЮЛЬДОРФ.

Да.

ФРИДРИХ.

С маленьким окошком, не больше, как в четверть, в котором вставлены три толстые железные полосы, и с железною дверью, к которой привешены четыре замка?

МЮЛЬДОРФ, удивясь.

Вы не хуже меня ее знаете!

ФРИДРИХ.

Уж это по моей части узнавать местоположение.

МЮЛЬДОРФ.

Хорошо… Но какое же средство?

ФРИДРИХ.

Как скоро я вам его открою, оно покажется вам самым простым, самым легким; вы удивитесь, что не могли догадаться… но пожалуй себе твердите: «вот важность!.. нет ничего обыкновеннее…» я не спорю с вами… да надобно было прежде догадаться!

МЮЛЬДОРФ.

Хорошо, хорошо… Посмотрим это простое средство уйти из крепко запертой тюрьмы?

ФРИДРИХ, вынимая ключ из кармана.

Вот вам ключ от нее.

МЮЛЬДОРФ, удивясь.

Как!

ФРИДРИХ.

Посмотрите.

МЮЛЬДОРФ.

Точно так!.. это секретный ключ от всех замков крепости!.. Как вы его достали?

ФРИДРИХ.

Я не обязан вам этого сказывать… Пожалуй, оставьте его у себя… Мне нет в нем надобности.

МЮЛЬДОРФ.

Ну, если я запру вас теперь?

ФРИДРИХ.

Как вам угодно… я вам сказал еще одно только средство… сочтите ж: у меня осталось их в запасе…

МЮЛЬДОРФ.

Да… да… я очень глуп, что не приказал приделать хороших задвижек снаружи. Но завтра будет их две, и тогда увидим, как-то вы уйдете!

ФРИДРИХ, холодно.

В Кистрине было их четыре, однако ж я здесь… (удивление коменданта.) Но я сдержал свое слово, сдержите же и вы свое: оставьте меня наедине с моим приятелем.

МЮЛЬДОРФ.

Извольте… Гей! кто там есть?

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ТЕ ЖЕ и ФРАНЦ.

МЮЛЬДОРФ.

Ах! это ты, Франц… Где ты, братец, пропадал целый вечер?

ФРАНЦ.

Я не виноват, Ваше Высокоблагородие: я был заперт в тюрьме Г. барона.

МЮЛЬДОРФ.

Да кто ж тебя запер?

ФРАНЦ.

Он сам… чтоб чор…

МЮЛЬДОРФ, Фридриху.

Опять ваши штуки!-

ФРИДРИХ.

Нельзя же иначе; он частехонько запирал меня… долг платежем красен.

МЮЛЬДОРФ.

Не второе -ли это средство?

ФРИДРИХ.

Почти… Франц, сходи за новым арестантом, Г. Рейнольдом, сыном губернатора, и приведи его сюда немедленно.

ФРАНЦ.

Идти-ли, Ваше Высокоблагородье?

МЮЛЬДОРФ.

Конечно.

ФРАНЦ, показывая на Фридриха.

Кажется, он отдает здесь приказания.

ФРИДРИХ, давая ему денег.

А при них вот тебе и за труды.

ФРАНЦ.

Это другое дело… Желаю вам много лет здравствовать, Г. барон!

ФРИДРИХ, в сторону.

Как деньги-то помогают в глазной боли! уж он совершенно забыл про табакерку.

(Франц уходит.)

МЮЛЬДОРФ,

Вы видите, я в точности выполняю мое обещание… за то и вы мне должны дать честное слово до завтраго не делать ни малейшего покушения к побегу.

ФРИДРИХ.

Вы требуете перемирия?

Извольте, будемте друзьями:

Я соглашаюсь, комендант.

МЮЛЬДОРФ.

Так вы теперь уж между нами

На честном слове арестант?

ФРИДРИХ.

Здесь нет еще замка другого

Меня верней чтоб удержать:

Фон Тренк из-за честного слова

Не согласится убежать!

МЮЛЬДОРФ, в сторону.

Воспользуюсь этим временем, прикажу удвоить стражу, укрепить замки… и так, как стратагемы позволительны… (показывая на спальню с левой стороны) то я придумал для него такую, которая будет его достойна — и верно успеет.

(входит в комнату налево.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

РЕЙНОЛЬД, ФРИДРИХ.

Рейнольд входит в сопровождении Франца и двух солдат, которые уходят по знаку Фридриха.

ФРИДРИХ.

Любезный Рейнольд! тюремный товарищ мой!

РЕЙНОЛЬД, подбегая к нему.

Фридрих! По какому счастливому случаю я вижусь с тобою?

ФРИДРИХ.

Я сейчас только уладил это дело с комендантом посредством капитуляции.

РЕЙНОЛЬД.

Это очень счастливо… потому что мне надобно рассказать тебе о многом.

ФРИДРИХ.

Неужели?

РЕЙНОЛЬД.

Ты помнишь, как вчера вечером Бальтазар узнал тебя и увел с собою!.. Он и шестеро его товарищей до такой степени боялись выпустить тебя из рук, что все до одного отправились конвоем за тобою.

ФРИДРИХ.

Они оказали мне достодолжную почесть.

РЕЙНОЛЬД.

Не прежде, как через полчаса после вашего ухода, прислали за нами солдат из крепости; а в это время приехал курьер к графине фон Линталь с письмом очень важного содержания.

ФРИДРИХ.

Что же это за письмо?

РЕЙНОЛЬД.

От Французского Посланника в Берлине. Он пишет, что говорил о тебе, ходатайствовал о твоем прощении, и сначала получил в нем отказ; потом же, когда он стал просить за тебя с большим жаром, то Король сказал: «Хорошо! пусть он остепенится, исправится… пусть он женится… и тогда мы увидим.»

ФРИДРИХ.

В самом деле?

РЕЙНОЛЬД.

«Но, Ваше Величество», отвечал Посланник, «прежде удостойте приказать возвратить ему свободу.» — Нет. — «Как же ему жениться в тюрьме?» — Как он хочет: уж это его дело.

ФРИДРИХ.

Государь! простите мне,

Если я заметить смею,

Что я понял — и вполне,

Вашу тонкую идею.

Вы, желая, чтобы я

Жизнь оставил холостую,

Переводите меня

Из одной тюрьмы в другую.

Но все равно, я очень рад; и, если твой отец согласится за меня отдать сестру твою, то воля Его Величества будет исполнена.

РЕЙНОЛЬД.

Мы тут же сказали это батюшке, но он в первый раз в жизни думает розно с Его Величеством и не хочет назвать тебя своим зятем до тех пор, пока ты не будешь совершенно свободен.

ФРИДРИХ.

Право?.. А я сейчас лишь только дал коменданту честное слово весь нынешний день не уходить из-под ареста.

РЕЙНОЛЬД.

А батюшка в нынешнюю ночь сестру увозит отсюда!

ФРИДРИХ.

Друг мой! помешай их отъезду,.. или я погиб!

РЕЙНОЛЬД.

Да как помешать?.. я и мои приятели заперты.

ФРИДРИХ.

Но ведь я за вас не давал честного слова, и следовательно могу действовать.

РЕЙНОЛЬД.

Подумай однако, что мы все под замком что здесь целый гарнизон солдат что стены в крепости самые толстые…

ФРИДРИХ.

Все так… но зато в коменданте нет ни на волос тонкости… Что же касается до гарнизона, то завтра в нескольких милях отсюда назначен смотр, и нынешним вечером он туда отправился; осталось только пятнадцать человек под начальством сержанта Вильгельма.

РЕЙНОЛЬД.

Пятнадцать человек… этого слишком довольно.

ФРИДРИХ.

Нет, не довольно… потому что у одной калитки позабыли поставить часового, и вы пройдете чрез нее.

РЕЙНОЛЬД.

Хорошо; но прежде скажи, как нам выйти из нашей тюрьмы?

ФРИДРИХ.

Уж это мое дело. Представь себе, что я знаю наизусть здешний лабиринт, кроме этих комендантских комнат, (Мюльдорф, показываясь в дверях, слушает их разговор), в которых я еще в первый раз, и арсенала, в котором я еще ни разу не бывал; но выключая этих двух мест, я берусь выпроводить вас отовсюду… Тише!.. Майор!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.

ТЕ ЖЕ; МЮЛЬДОРФ.

МЮЛЬДОРФ, в сторону.

Прекрасно!.. Я не пропустил мимо ушей ни одного слова… и теперь, когда уж я знаю план неприятеля… (вынимая часы, вслух.) Кажется, я выполнил мое обещание: четверть часа прошла.

ФРИДРИХ.

И даже перешла минуты за две по крайней мере… Надо признаться, что на мелочи вы человек преаккуратный!

МЮЛЬДОРФ.

Гей!.. Кто там есть?.. (Франц входит с двумя солдатами. Рейнольду.) Мне очень жаль, что я принужден вас отослать обратно в вашу комнату; но я надеюсь, что заключение ваше не долго продолжится.

РЕЙНОЛЬД, смотря на Фридриха.

И я тоже надеюсь.

МЮЛЬДОРФ.

Я всячески постараюсь сделать его приятным, чтоб доказать чрез то все уважение мое к вашему имени. Вы уж больше не будете разлучены с вашими приятелями. (двум вошедшим солдатам.) Отведите его милость со всеми товарищами в арсенал.

ФРИДРИХ и РЕЙНОЛЬД.

В арсенал!..

ФРИДРИХ, тихо майору.

В уме ли вы!.. Как можно посадить их всех вместе?.. Они этак как раз убегут!.. Я долгом почитаю предохранить вас от такой неосторожности.

МЮЛЬДОРФ.

Благодарю вас покорно… но все равно.

ФРИДРИХ.

Повторяю вам, Г. комендант…

МЮЛЬДОРФ.

Не беспокойтесь: это не ваше дело.

ФРИДРИХ.

Как не мое дело!.. Напротив, тут дело идет о всеобщей безопасности: ведь в арсенале должны быть ружья, порох… ну, если они взбунтуются и взорвут крепость?

МЮЛЬДОРФ.

Я тогда буду уметь восстановить между ними порядок и спокойствие; а покамест до тех пор… отведите их в арсенал, заприте — и принесите мне ключи.

(Двое солдат уводят Рейнольда.)

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

МЮЛЬДОРФ, ФРИДРИХ.

ФРИДРИХ, в сторону.

Вот прекрасно!.. Как теперь помочь им?.. Хорошо, что я еще свободен. Но неужели комендант невзначай взялся за ум?..

МЮЛЬДОРФ.

Что же до вас, сударь, касается… по нашему договору вы уж нынешним вечером не пойдете к себе в тюрьму: вы будете содержаться эту ночь здесь, в моих комнатах.

ФРИДРИХ.

Как?.. что вы изволите говорить?.. (в сторону.) Решено: он поумнел. (вслух.) Вы разве забыли, что я арестант на честном слове, следовательно свободный арестант?

МЮЛЬДОРФ.

Вы останетесь при мне, под моим личным надзором.

ФРИДРИХ.

Вы поступаете со мною в противность нашего договора… И, если вы измените своему слову, то и я беру назад свое.

МЮЛЬДОРФ.

Как вам угодно.

ФРИДРИХ.

Перемирие кончено!

МЮЛЬДОРФ.

И военные действия должны начаться снова.

ФРИДРИХ.

Хорошо… (с важностию.) Прикажите же отвести меня в мою тюрьму!

МЮЛЬДОРФ.

Нет, сударь, не прикажу; война войною, а к неприятелям все таки должно иметь уважение.

ФРИДРИХ.

Я не хочу уважения!

МЮЛЬДОРФ.

По вашему не будет.

ФРИДРИХ.

Я хочу, чтоб со мною поступали жестоко!

МЮЛЬДОРФ.

А я этого не хочу.

ФРИДРИХ.

Я вам советую построже,

Чтоб я опять не убежал,

Прибрать к рукам меня!

МЮЛЬДОРФ.

На что же?

(в сторону.)

Не редко свете я видал,

Что связь с виновными скрывают

Иные судьи мастерски:

И въявь к рукам их прибирают,

А тайно… сами им с руки.

МЮЛЬДОРФ, входящему Бальтазару.

А! Бальтазар!

ФРИДРИХ.

О мой проклятый гений, ты всегда блеснешь не вовремя!..

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ.

МЮЛЬДОРФ, ФРИДРИХ, БАЛЬТАЗАР.

БАЛЬТАЗАР.

Ваше Высокоблагородие! Новые арестанты в арсенал посажены, двери заперты; имею честь представить вам ключи.

МЮЛЬДОРФ, кладет их в карман.

Хорошо. Скажи сержанту Вильгельму, чтоб он, из пятнадцати оставшихся солдат, двоих поставил на часы к этой двери.

БАЛЬТАЗАР.

Слушаю-с…

МЮЛЬДОРФ.

Между прочим, на первый раз препоручаю тебе этого арестанта: смотри, береги его, под опасением лишиться своего места.

БАЛЬТАЗАР.

Слушаю, Ваше Высокоблагородие… не прозеваю.

МЮЛЬДОРФ.

Чтоб быть всегда в готовности выполнить приказания мои, ты не должен спать всю ночь.

БАЛЬТАЗАР.

Слушаю-с. (в сторону.) я буду пить всю ночь.

МЮЛЬДОРФ.

Ступай… (Бальтазар уходит в дверь направо.) А я пойду теперь усну немножко, потому что и при самой строгой бдительности не мешает иногда уснуть немного, чтоб после быть свежее… Если Г-ну фон Тренку угодно иметь походную постель подле моей, от него зависит пожаловать в мою спальню.

ФРИДРИХ, садясь на кресла с правой стороны.

Мне спать не хочется.

МЮЛЬДОРФ.

Вы можете быть здесь, или там. Я предоставляю вам совершенную свободу до известной границы, то есть: на тридцать квадратных футов. Пойду раздеваться, и бьюсь об заклад, что в пять минут засну молодецки: как крепко спится, когда душа покойна!.. право!.. а я теперь совершенно спокоен. (в сторону.) Наконец он у меня в руках.

(берет со стола свечу и уходит к себе в комнату налево.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.

ФРИДРИХ, один.

Я нахожусь теперь в преневыгодной позиции: в стороне мне неизвестной, где я никогда еще не маневрировал, и между двумя неприятельскими корпусами. (берет со стола свечу, и показывая на дверь с правой стороны.) Здесь передовые посты Бальтазара и двух его часовых… тут… (показывая на дверь с левой стороны) главная квартира коменданта… (приближается и слушает.) Что, если я помешаю ему спать?.. Нет, такое мщение мне будет стоить дорого, потому что он снова заведет со мною разговор… (ставит свечу на стол подле двери комендантской комнаты.) Нет, с этих двух сторон нечего и хлопотать… Разве как нибудь отсюда?.. (показывая на среднюю дверь.) Дверь заперта чудесно… огромные замки и железные запоры… Решено: ускользну чрез нее!.. Не надо терять времени… (снимает галстук.) Если б я был у себя дома, то есть: в своей тюрьме, дело-то пошло гораздо бы скорее; но теперь здесь со мною одни только походные запасы: мои Английские подпилки, которые всегда при мне… (берет подпилок из галстука.) надеюсь, что это укрепление не долго будет мне противиться… Хорошо еще, что комендант отправился спать и оставил меня одного; а то бы… (видит, что дверь с правой стороны отворяется.) Опять этот проклятый Бальтазар!

(отходит от средней двери.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ.

БАЛЬТАЗАР, ФРИДРИХ.

ФРИДРИХ.

Зачем ты пришел?.. Кто тебя звал сюда?

БАЛЬТАЗАР.

Мои размышления…

ФРИДРИХ.

Вот еще выдумал размышлять!.. Тебе это воdсе не к лицe. Ты ведь видишь: комендант в своей комнате… ну, и ты пошел в свою!

БАЛЬТАЗАР.

Извините!.. Г. комендант приказал мне поставить двух часовых к этой двери: там стоят теперь трое!

ФРИДРИХ.

Дурак!

БАЛЬТАЗАР.

Мало этого: я сам намерен здесь расположиться.

ФРИДРИХ.

А по какому праву?

БАЛЬТАЗАР.

я вас ничуть не обеспокою; я сяду вот здесь, в креслах, и посмотрю, чем вы станете заниматься.

ФРИДРИХ, в сторону.

Легче иметь дело с тремя комендантами, чем с этим упрямым животным!.. Нечего делать пришлось отложить работу и ретироваться туда: авось — либо майорская физиономия внушит мне новую мысль выбраться отсюда… (смотря в комнату к Мюльдорфу.) Ба! да я вижу, что он сдержал свое слово: храпит изо всей мочи!.. Тем лучше… (Бальтазару.) Я сей час пойду к коменданту и расскажу о твоем ослушании.

Чтоб ты не смел ослушным быть

И соблюдал бы дисциплину,

Майор велит тебе влепить

Полсотни добрых палок в спину…

И ты узнаешь, грубиян

Как я наказывать умею

Скота, который вечно пьян!..

(уходит налево.)

БАЛЬТАЗАР.

Я пьян, да дело разумею!

ЯВЛЕНИЕ ОДИНАДЦАТОЕ.

БАЛЬТАЗАР, один.

Пожалуй себе жалуйся!.. Комендант сам вручил мне свой бланк, или то есть, что мы называем в музыке ad libitum… и теперь, когда я уже здесь при месте, — я ничего не боюсь… А место бесподобное, совершенно по моему вкусу: работы вовсе нет… словом, раздолье!.. Вот теперь — то я усовершенствую мой талант на кларнете, моем любимом инструменте!

В полку с которой уж поры

Играть на нем мне запрещали,

Затем, что от моей игры

Пять человек солдат бежали;

Но здесь могу свободно я

Разыгрывать мои бемоли,

По той причине, что меня

Здесь будут слушать по-неволе!

Однако изящные искусства не заставят меня неглижировать моею должностию… я знаю, здесь надо смотреть всегда в оба и верно, чтоб приучить меня к этому, комендант приказал мне не спать всю ночь. (садится на кресла посредине театра.) Оно легко сказать… но, если усядишься в покойных креслах… вот так например… то… (зевая.) Кажется, я зеваю… сон клонит невольно… и как хочешь крепись… ну, вот я ведь тоже креплюсь… и нельзя иначе… в крепости должно крепиться… Да… да… слушаю-с, Ваше Высокоблагородье, слушаю-с… Г. Фридрих, поверьте, вам не удастся… нет… нас не про… ве… дешь… (засыпает, и немного погодя вдруг вскакивает.) Кто идет!.. Что это?.. Я, кажется, вздремну л… Ведь если я один останусь в этой комнате, то могу заснуть опять… Постой!.. Их там трое, часовых-то, а я здесь один: дай-ка мы разделимся на две равные части… двое будут снаружи и двое внутри… этак- то мы скорее не дадим заснуть друг — другу… (приближаясь к двери с левой стороны.) Часовой!.. Эки черти!.. Все трое развалились на лестнице… Ну, да впрочем это не дурно: через них не скоро перешагнешь… Часовой!.. Спят, как будто у себя в постели!.. Вот я их поставлю на ноги!.. Вот, я вас проучу, бестии!..

(уходит в дверь с левой стороны.)

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ.

ФРИДРИХ, выходит из двери с правой стороны, одетый в комендантский мундирный сюртук, стараясь уменьшать свой рост.

Покуда он спал крепким сном, я надел на себя его платье…

Подушка сделала меня

Майора толстого не тоньше;

А чтоб быть меньше ростом, я

Колена подогну побольше…

Теперь без всякого труда

Могу я ростом с ним сравняться…

Вот как жестокая нужда

Нас заставляет унижаться!

Посмотрим поскорее, что у него в карманах. Табакерка… я оставляю ее у себя в знак памяти; ключи… мне нет в них никакой надобности разумеется, кроме тех, которые от арсенала.. вот они… Идут!

(идет к конторке и пишет, оборотясь спиною к вошедшим Бальтазару и Францу.)

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ.

ФРИДРИХ, БАЛЬТАЗАР, ФРАНЦ.

БАЛЬТАЗАР.

Этакая соня! Хорош-бы ты был, если б я не разбудил тебя!.. Стой здесь на карауле, и разбуди меня в свою очередь, если случится, что я всхрапну… (увидя Фридриха, оборотившегося к нему спиною.) Чорт возьми!.. Комендант!.. Заря еще не занималась, а он уж занимается!.. не то, что наш брат… (в полголоса.) Ваше Высокоблагородие!

(Начинается музыка из Лунатика; Фридрих, не оборачиваясь, дает ему знак, чтоб он молчал.)

БАЛЬТАЗАР, Францу.

Он не хочет, чтоб ему мешали.

ФРИДРИХ, окончив письмо, кладет его в карман.

Вот приказ сержанту Вильгельму, (бросает быстрый взгляд на Бальтазара и Франца, которые стоят по обеим сторонам двери; Франц стоит ближе к зрителям.) Пойдем, пора…

(берет палку, которую он оставил на столе, надевает перчатки, потом задувает свечу и, не смотря на Бальтазара, дает ему знак, чтоб он стал у дверей с левой стороны.)

БАЛЬТАЗАР, переходя через сцену.

Слушаю -с, Ваше Высокоблагородье.

(Фридрих потом идет к Францу, стоящему у дверей на право; Франц отдает ему честь; Фридрих останавливается, поправляет у него ружье и уходит; извне слышно, что двое часовых отдают ему честь.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ.

ФРАНЦ, у дверей с правой стороны; БАЛЬТАЗАР, у дверей с левой стороны.

БАЛЬТАЗАР.

Вот видишь- ли?.. я недаром всегда твердил тебе, чтоб ты лучше держал свое ружье… Ты до того неловок, что даже сам комендант заметил это, хоть впрочем он очень редко что- нибудь замечает. (бьют тревогу.) Что это?.. слышишь?.. бьют в барабан!.. Не случилось ли чего? Уж не нас-ли зовет к себе комендант?.. Побежим скорее!.. Но сперва запрем дверь.

(уходит с Францем, запирая дверь с правой стороны; между тем комендант выходит из дверей с левой стороны.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ.

МЮЛЬДОРФ, в одном жилете, полуодетый.

Что это значит?.. Будить меня врасплох!.. Едва я успел кое-как одеться, и то впотьмах!.. Бальтазар!.. Часовой! Гей! где вы… Кстати, мой арестант… как это он от такого шума не проснулся?.. верно он заснул чертовски.. (приближаясь к комнате с правой стороны.) Г. фон Тренк! г. барон!.. (бьют в барабан сильнее.) Он за барабанами меня не слышит… Проклятые барабаны! Перестаньте!.. Что за дьявольщина… Кто смел бить тревогу без моего ведома?.. А вот я сейчас узнаю… (подходит к двери с правой стороны.) Вот хорошо!.. Дверь заперта! (стучится.) Как, чорт возьми! запереть коменданта! это непостижимо!.. Отоприте! отоприте!..

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ.

МЮЛЬДОРФ, БАЛЬТАЗАР.

БАЛЬТАЗАР, с фонарем в руках.

Как!.. Это вы, Ваше Высокоблагородие?.. Вы везде поспеваете!..

МЮЛЬДОРФ.

Что это значит?

БАЛЬТАЗАР.

Такой деятельности я в вас никогда еще не видывал… Вы чудесным образом размножаетесь в опасных случаях… У вас, стало быть, есть ключ?

МЮЛЬДОРФ.

Разве бы с ключом я не вышел отсюда?

БАЛЬТАЗАР.

А без ключа разве бы вы вошли сюда? Нет, не вошли!.. Имею честь вам доложить, что все ваши приказания исполнены, и я надеюсь, что он будет схвачен.

МЮЛЬДОРФ.

Да кто?

БАЛЬТАЗАР

Арестант.

МЮЛЬДОРФ.

Неужели он ушел опять? От кого ты это слышали?

БАЛЬТАЗАР.

От вас самих, сию минуту.

МЮЛЬДОРФ.

От меня!..

БАЛЬТАЗАР.

Вы извозили написать об этом в приказ!; на имя сержанта Вильгельма, который мне его отдал, за неумением грамоте.

МЮЛЬДОРФ.

Я написал приказ!!. Что ж приказывал я в этом приказе?

БАЛЬТАЗАР.

А вот что… я помню наизусть слово от слова… «Сержант! арестант сейчас убежал. Я отправляюсь за ним в погоню чрез Бранденбургскую заставу. Собери всех солдат, сними всех часовых, и ступай за ним по Бергеймской дороге не теряя ни минуты.»

МЮЛЬДОРФ.

Я отдал такой приказ?..

БАЛЬТАЗАР.

Точно так; и он приведен к исполнению: сержант с 15-ю солдатами побежали во все лопатки.

МЮЛЬДОРФ.

Так здесь не осталось ни одного человека?.. Беги скорее за ними!

БАЛЬТАЗАР.

Если я тоже побегу отсюда, так здесь подавно никого не останется; а сверх того они теперь уж далеко.

МЮЛЬДОРФ.

Правда, правда… я было глупо выдумал.

БАЛЬТАЗАР.

И конечно, что глупо!.. (движение коменданта.) Впрочем, Ваше Высокоблагородие, если арестант улизнул, так надо догонять его.

МЮЛЬДОРФ.

Да… да… Но какой чорт отдал этот приказ?.. без моего ведома?.. и как мог уйти этот арестант, когда мы здесь держали его под замком… Я во всем виноват… зачем я спал!..

БАЛЬТАЗАР.

Вы спали?.. помилуйте!.. да вы напротив были все на ногах, беспрестанно ходили дозором.

МЮЛЬДОРФ.

В самом деле!..

БАЛЬТАЗАР.

Да как же! Я видел, что вы сию минуту стояли вот здесь… в полном мундире… и я не знаю, зачем вы изволили его скинуть. разве для того, чтоб быть полегче на ногу?,. но вы этак, ей богу, простудитесь!

МЮЛЬДОРФ.

Я то же думаю… Поди принеси мне мой мундир поскорее.

(Бальтазар уходит в комнату налево.)

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ.

МЮЛЬДОРФ, один.

Я не хотел подчиненного своего разуверить в добром мнении о моей деятельности; но я не постигаю: как мог я сейчас быть здесь!.. Я, кажется, лежал в постели… Верно я вставал не просыпаясь… Проклятое нерадение!.. Но Бальтазар и трое часовых были здесь… Ужли же он вылетел паром?..

ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ.

МЮЛЬДОРФ; БАЛЬТАЗАР, входит с платьем в руках.

БАЛЬТАЗАР.

Понять не могу!.. Как видно он открывает себе дорогу везде, где ему вздумается.

МЮЛЬДОРФ, напрасно стараясь застегнуться.

Кой чорт! Что за платье ты мне принес?

БАЛЬТАЗАР.

Мундир.

МЮЛЬДОРФ,

Да где ты взял его. Это совсем не мой.

БАЛЬТАЗАР.

Ба! и в самом деле!.. Это платье нашего арестанта!.. Ах он удалец!..

МЮЛЬДОРФ.

Нет средства застегнуться… Подай мне что- нибудь другое… мой шлафрок что-ли… Ведь ты видишь, я кашляю: этак пожалуй не долго и занемочь.

(Бальтазар подает ему шлафрок; в то время, как он его надевает, губернатор входит в дверь с правой стороны.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ.

ЛЕВЕМБЕРГ, МЮЛЬДОРФ, БАЛЬТАЗАР.

ЛЕВЕМБЕРГ.

Я сейчас уезжаю отсюда, Г. комендант и пришел перед отъездом отдать вам инструкцию, которая состоит в том, чтоб вы продолжали иметь наистрожайшее смотрение.

БАЛЬТАЗАР, в сторону.

Вовремя пожаловал — нечего сказать!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Я еду в Берлин всеподданнейше представить на рассмотрение Его Величества вновь мною обдуманный прожект; я беру с собою мою дочь и графиню фон Линталь.

МЮЛЬДОРФ.

Где же ваши дамы?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Внизу, в карете. Подъезжая к крепости, мы немало удивились, что ворота были настежь отворены.

МЮЛЬДОРФ.

Какая неосторожность!.. Верно сержант Вильгельм, отправляясь сего дня поутру совсем гарнизоном…

БАЛЬТАЗАР.

Нет, Ваше Высокоблагородие: я запер за ними ворота.

МЮЛЬДОРФ.

Вас, без-сомнения, никто не встретил?

ЛЕВЕМБЕРГ.

Напротив: молодые люди, прелестные собою, одетые в последнем вкусе, очень вежливо проводили меня сюда… но вообразите себе мое удивление, когда я узнал в них приятелей моего сына, вчерашних гостей моих…

БАЛЬТАЗАР и МЮЛЬДОРФ.

Наших арестантов!

ЛЕВЕМВЕРГ.

Вам должно бы обходиться с ними несколько построже; конечно, я и сам не люблю жестокости, но уж они живут у вас полными хозяевами.

БАЛЬТАЗАР.

Караул! Они ушли из арсенала!

МЮЛЬДОРФ, в отчаянии.

И так уж в крепости нет больше арестантов?

БАЛЬТАЗАР.

Ни одного!

ФРИДРИХ, показываясь в дверях с правой стороны.

Нет: есть трое.

(уходит, запирая дверь, и слышно, как снаружи гремят задвижками.)

МЮЛЬДОРФ.

Боже! Мы взаперти!

ЛЕВЕМБЕРГ, улыбаясь.

Брависсимо!.. Но что еще там такое?

ФРИДРИХ, подавая бумагу сквозь решетку средней двери.

Предложение осаждающих.

БАЛЬТАЗАР, взяв бумагу.

На имя Вашего Сиятельства.

МЮЛЬДОРФ.

Прошу покорно!

ЛЕВЕМБЕРГ.

Подай, (читает.) « Ваше Сиятельство! Вам известно, на каком условии Король соглашается возвратить мне мою свободу. Его Величеству угодно, чтобы я наперед женился.» (прерывая чтение.) Точно… (читая.) «И так от вас зависит мое освобождение. Я не стану говорить вам о моей любви, о моем чине, и о моем богатстве…» (прерывая чтение. ) Они мне уже известны… (читает.) «Я даже не буду вам напоминать и о том, что вы и ваши дамы у меня теперь в плену: я хочу быть обязанным единственно только вашему великодушию. Но если вы мне откажете, если я должен лишиться предмета любви моей, и надежды когда- либо освободиться отсюда, то вы меня знаете… Крепость тотчас же взлетит на воздух. Ваш покорный слуга и будущий зять Фридрих, барон фон Тренк.»

МЮЛЬДОРФ.

Неужели вы согласитесь?

ЛЕВЕМБЕРГ, в полголоса.

Тем более, что я именно для него-то и собирался ехать в Берлин; и теперь, когда уж его дело готово принять счастливый оборот, оно было-бы весьма неблагоразумно доводить барона до нового проступка, который совершенно уничтожит к нему милосердие Короля.

МЮЛЬДОРФ.

Что до вас касается, как вам угодно; но я не могу выпустить такого арестанта, который держит нас под замком… не правда ли, Бальтазар, нам нельзя этого сделать?

БАЛЬТАЗАР.

Нельзя, Ваше Высокоблагородие… Уф! я рад лопнуть с досады.

МЮЛЬДОРФ.

Я здесь комендант!..

ЛЕВЕМБЕРГ

А я здесь лицо нейтральное.

МЮЛЬДОРФ.

И мы только при последней крайности сдадимся на капитуляцию… (вдали слышны барабаны.) Слышите!.. к нам приближается помощь. (подходя к средней двери, кричит.) Гарнизон возвращается в крепость!

ФРИДРИХ, сквозь решетку.

Да ворота заперты, и ваш гарнизон принужден также остаться на чистом воздухе, как вы в своей комнате… Вот мое десятое средство.

БАЛЬТАЗАР, Мюльдорфу.

Если уж так, Ваше Высокоблагородие, то верно нам придется…

МЮЛЬДОРФ.

Погоди еще!.. А этот секретный ключ, который он мне отдал… он отпирает все замки… (подбегая к решетке.) Одиннадцатое ваше средство здесь!..

ФРИДРИХ, снаружи, задвигая толстые задвижки.

Так у меня есть двенадцатое!

МЮЛЬДОРФ, опустив руки.

Кончено.

БАЛЬТАЗАР.

Попались мы на удочку.

ХОР, снаружи.

Вы в руках теперь у нас,

Комендант, не защищайтесь!

Мы покорно просим вас,

Поскорее сдайтесь, сдайтесь!

ЛЕВЕМБЕРГ, Мюльдорфу.

Бросьте знамена войны.

БАЛЬТАЗАР.

Мы в стыде не остаемся:

Мы к тому принуждены.

МЮЛЬДОРФ.

Делать нечего… сдаемся!

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ.

Все двери отворяются: входят ФРИДРИХ, РЕЙНОЛЬД, ЭММА, ГРАФИНЯ и все молодые люди.

ХОР.

Господа майор и граф,

Мир вы с нами заключите,

И сраженье проиграв,

Победителей простите!..

МЮЛЬДОРФ.

Г. барон! вы уж более не у меня под надзором: по приказу Королевскому вы женитесь на этой Госпоже,(показывая на Эмму) которой я и передаю все мои права.

ГРАФИНЯ, Эмме.

Согласны ли вы принять такого арестанта?

ФРИДРИХ, Эмме.

Клянусь никогда вас не обманывать!

МЮЛЬДОРФ.

Я однако ж ни-за-что бы на свете не уступил вам, если бы Его Сиятельство, ваш будущий тесть, не упросил меня… (смотря на Бальтазара.) а притом у меня были такие тупые помощники…

БАЛЬТАЗАР.

Помилуйте, Ваше Высокоблагородие! ведь я еще новичок в тюремных делах… и какой музыкант в век свой не фальшил!

ФРИДРИХ.

Ты поправишь свою ошибку на моей свадьбе: я позволяю тебе дирижировать оркестром… только с условием, чтоб ты уже не останавливался в вальсе и не заставлял меня ночевать в тюрьме.

ВОДЕВИЛЬ.

ФРИДРИХ.

Я прежде думал, признаюся,

Что я навеки заключен:

Теперь же только что женюся —

И буду в миг освобожден.

Пример такой на белом свете

Довольно часто видим мы…

И я ль один здесь на примете

Женитьбой спасся от тюрьмы!

ГРАФИНЯ.

Я знаю, что моя подруга,

По свойству сердца и ума,

Составит счастие супруга —

И будет счастлива сама.

Дай Бог, чтоб в жизни дней ненастных

Они не знали до зимы:

Ах, жизнь супругов несогласных

Сто раз несноснее тюрьмы!

ЛЕВЕМБЕРГ.

В наш век узнать ужасно трудно

Кто беден, или кто богат:

Иной живет чрезмерно скудно,

А деньги у него лежат

Другой в карете разъезжает,

По тысячам дает взаймы,

И за долги в тюрьму сажает…

А сам так близок от тюрьмы!

РЕЙНОЛЬД.

Нельзя, ей богу, не смеяться,

Как мелочь авторы начнут

В журналах перьями сражаться…

Чего они уж не наврут!

Сажать в тюрьму их всех бы должно

Для избежанья кутерьмы…

Да жаль, что выстроить не можно

Такой огромнейшей тюрьмы!

МЮЛЬДОРФ.

Я в дураки теперь попался,

И план мой попусту пропал:

Пьянюжка этот не проспался —

А я, к несчастию, проспал!

Сам чорт старался о мальчишках,

Вложил в них хитрые умы…

Что пользы мне в замках, задвижках?

Я комендант пустой тюрьмы.

БАЛЬТАЗАР.

Ваше Высокоблагородие!

Я способ выдумал прекрасный,

Чтоб арестантов сберегать!

Замки, задвижки тут напрасны,

Они их могут изломать…

Вином мы лучше запасемся,

Пить вместе с ними будем мы;

Как все мертвецки перепьемся —

Никто не выйдет из тюрьмы!

ЭММА, к публике.

Барон фон Тренк всегда умеет

Дорогу из тюрьмы найти;

Однако ж он едва ль успеет

От вашей критики уйти.

Суждений ваших зная цену,

Должны ему заметить мы.

Что выйти счастливо на сцену…

Трудней, чем выйти из тюрьмы!

КОНЕЦ.