Филипп, или фамильная гордость

Автор: Ленский Дмитрий Тимофеевич

ФИЛИПП, или ФАМИЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ.

 

КОМЕДИЯ — ВОДЕВИЛЬ В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ.

 

 

Представлена в первый раз на Большом Петровском  Театре 15-го Февраля 1831.

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ:

 

ГРАФИНЯ ДАРВИЛЬ.                                                      Г-жа Львова-Синецкая.

МАТИЛЬДА, ее племянница.                                      Г-жа Н. Репина.

МАРКИЗ БОВУАЗИ.                                                        Г. В. Степанов.

ФИЛИПП.                                                                         Г. Щепкин.

ФРЕДЕРИК.                                                                      Г. Ленский.

ЖОЗЕФ, слуга Графини Дарвиль.                              Г. Тихомиров.

 

Несколько слуг.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ В ДОМЕ ГРАФИНИ ДАРВИЛЬ.

 

 

 

Театр представляет богато  убранную комнату; дверь в середине и две по сторонам. Направо от актера комната Матильды, налево Фредерика. С правой стороны, у передней занавеси, стол, покрытый богатым ковром; на столе ящичек, чернильница и проч.; с левой маленький столик.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.

 

ГРАФИНЯ, МАТИЛЬДА.

 

(Обе сидят;Графиня шьет по канве, Матильда читает ей книгу.)

 

ГРАФИНЯ.

 

Что же ты, Матильда, перестала читать?

 

МАТИЛЬДА.

 

А вот видите, тетенька… Я думаю.

 

ГРАФИНЯ.

 

Можно спросить, о чем?

 

МАТИЛЬДА.

 

Об этом романе… Удивительно, право, как здесь Том Джонес походит на Г-на Фредерика… Том Джонес воспитывается у Г-на Альворти и сестры его, обязан за все их благодеяниям: и Г. Фредерик взят вами еще с самого младенчества… и тоже не знает ни отца, ни матери.

 

ГРАФИНЯ.

 

Да… правда… тут есть некоторое сходство.

 

МАТИЛЬДА.

 

Прикажете продолжать, тетенька?

 

ГРАФИНЯ, взяв книгу.

 

Нет, друг мой… ты устанешь; к гаому же теперь скоро время завтракать.

 

МАТИЛЬДА.

 

Жаль… а мне бы очень хотелось узнать, что будет с Том Джонесом… Он такой добренький… миленький… точь в точь Г. Фредерик.

 

ГРАФИНЯ.

 

Ты еще очень молода, Матильда… послушай… поговорим серьезно… Ты уж слишком занимаешься Фредериком… Не спорю, по некоторым отношениям, он стоит этого… все однако ж девица знатной фамилии должна иметь к себе более уважения.

 

МАТИЛЬДА.

 

Тетенька!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Я хотела тебе это заметить несколько дней тому назад… Накануне мы были в Большой Опере… Я пригласила Фредерика в свою ложу… Я удостоила его этой чести… С нами сидел тогда Маркиз Бовуази, мой племянник… Несмотря на маленькие странности, свойственные молодым людям, Маркиз соединяет в себе все отличные качества… Между нами, Матильда, я говорю тебе это нарочно, чтобы ты старалась ему нравиться… Я имею виды, о которых скажу после… Возвратимся к Опере… Вь продолжеиии целого спектакля, ты шутила и смеялась с Фредериком… Начать с того, что в Опере не смеются… а притом выходя из ложи, ты подала руку Фредерику, и даже не взглянула на Маркиза, который без сомнения сам желал быть твоим кавалером… (Обе встают). Не хорошо, Матильда… Это значит забывать приличия, унижать себя.

 

МАТИЛЬДА.

 

Ужли за то, что Фредерик не знатен,

Не может быть он лаской награжден?

Ужли лишь тот нам может быть приятен,

Кто именно Маркизом в свет рожден?

Нет, признаюсь, мое другое мненье…

От маменьки слыхала я не раз,

Что ласковость ничуть не униженье:

Презрение скорей унизит нас.

 

Фредерик гаак признашелен к вашим благодеяниям!.. он вас так любит!

 

ГРАФИНЯ.

 

Верю, Матильда…желаю верить… И однакож, не говоря уже о моем достоинстве, я не вижу в Фредерике этой почтительности, этого уважения, которых, может быть, я в праве ожидать от него… потому, что он едва ли не все получил через меня… живет в моем доме… имеет всегда вход в гостиную… где бы мог перенять тон хорошого общества, научиться приятному светскому обращению… и что же?.. разве иногда вечером зайдет ко мне — и то на минуту.

 

МАТИЛЬДА.

 

Послушайте, тетенька, надо говорить правду… Гостиная ваша прекрасна… но скучна.

 

ГРАФИНЯ.

 

Почему, сударыня?

 

МАТИЛЬДА.

 

Скучна для молодого мужчины… Что за радость слушать безпрестанные разговоры о древнем происхождении нашего рода, о знаменитых подвигах Графов Дарвилей!.. Уж я кажется из их потомков, а признаюсь, иногда тоже…

 

ГРАФИНЯ.

 

Матильда!..

 

МАТИЛЬДА.

 

Судите же после этого, каково должно быть несчастному Фредерику… при его пылком, живом характере!.. Он ветрен, конечно… но сердце у него предоброе!.. Я здесь на ваших глазах с ним вместе выросла и знаю его очень хорошо… его привязанность к вам беспредельна!

 

ГРАФИНЯ.

 

Точно ли ты в этом уверена, Матильда?

 

МАТИЛЬДА.

 

Да вот помните, как ваши лошади взбесились и понесли коляску: мой двоюродный братец Маркиз Бовуази стал кричать и звать на помощь; а Фредерик сей час сам бросился на лошадей, чуть не попал им под ноги, однако удержал, — и может быть, вы обязаны ему своим спасением… Он не хотел вас огорчить, и весь в ранах, в изорванном платье, убежал к себе в комнату и просил меня ради Бога не говорить вам ни слова.

 

ГРАФИНЯ.

 

А вы исполни ли его просьбу?.. Прекрасно, сударыня!.. Можно ли это?.. я ничего не знала.

 

МАТИЛЬДА.

 

Между нами, тешинька, я думаю, что ваше Графство пугает его немножко… Да… он часто мне признавался… потому, что он откровенен со мною…

 

ГРАФИНЯ.

 

Право?

 

МАТИЛЬДА.

 

Да … кажется, он меня не столько боится…  «Ах!» — говорил он — «как жаль, что я не имею случая доказать всю мою признательность Графине!.. я охотно бы пожертвовал за нее жизнью!.. Если бы, по крайней мере, она имела супруга, я вступил бы к нему в службу… полетел бы за ним на поле сражения… не пожалел бы для него последней капли крови!»

 

ГРАФИНЯ.

 

Он это говорил?

 

МАТИЛЬДА.

 

Говорил, тетенька!.. и тем самым навел меня на мысль, которая еще никогда не приходила мне в голову… почему до сих пор вы в девицах?

 

ГРАФИНЯ, немного удивясь.

 

Почему?.. почему?.. Вот подлинно детской вопрос!

 

МАТИЛЬДА.

 

Мне кажется, что кто произходит от знаменитой фамилии…

 

ГРАФИНЯ.

 

Кто происходит от знаменитой фамилии, племянница, тот лучше всего сделает, если навсегда при ней останется… я вижу в тебе черту покойной сестры, твоей матери; она, вместо, чтоб следовать моему примеру, вышла замуж за простолюдина… который был только что богат.

 

МАТИЛЬДА.

 

Правда… говорят, что папенька был простой милионщик… но он так любил маменьку!.. он сделал ее совершенно счастливою.

 

ГРАФИНЯ.

 

Это не доказательство, сударыня: счастие не извиняет проступка.

 

МАТИЛЬДА, ласкаясь к ней.

 

Без этого проступка однакож вы не имели бы у себя племянницы, которал вас обожает.

 

ГРАФИНЯ, обнимал ее.

 

О! конечно, друг мой… Кто — то идет сюда… Верно Фредерик… я за ним посылала… давно бы пора ему… Нет… это Филипп.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, ФИЛИПП, держа в руках бумаги и журналы.

 

ГРАФИНЯ.

 

Что это?

 

ФИЛИПП.

 

Письма и журналы Вашего Сиятельства; а это рапорты за нынешний месяц… сегодня первое число… (отдает ей бумаги.)

 

ГРАФИНЯ.

 

Читать их я не имею надобности.

 

МАТИЛЬДА.

 

На Филиппа можно положиться… он не похож на других управителей.

 

ФИЛИПП.

 

Тут еще нет большого достоинства: управительская должность не требует обширных сведений знай лишь только что дважды два — четыре… В старину конечно оно было совсем иначе.

 

Да, управители тогда

Ни чести, ни стыда не знали;

И чем скупее господа,

Тем более их обирали.

 

ГРАФИНЯ.

 

А теперь?

 

ФИЛИПП.

 

Теперь господ большая часть

Так скоро деньги проживают,

Что управители украсть

Почти не успевают.

 

(подает реестр Графине. )

 

ГРАФИНЯ.

 

Не нужно, Филипп.

 

ФИЛИПП.

 

Ваше Сиятельство всегда хотите подписывать не прочитавши; советую вам оставить эту привычку. Извольте читать… читайте… что за леность такая! (Графиня садится за стол и рассматривает бумаги, поданные ей Филиппом.)

 

МАТИЛЬДА.

 

Странно, право!.. один Филипп только смеет выговаривать тетеньке… и она не сердится!.. Эти старые слуги пользуются преимуществами…

 

ФИЛИПП, подходя к Матидьде.

 

Я виноват, бесспорно; но вот видите, сударыня: поседелого солдата хоть убей, он не может говорить по придворному.

 

ГРАФИНЯ.

 

Это что? (читая) «На бедных шесть тысяч франков. (Филиппу.) Тут слишком вдвое против обыкновенного.

 

ФИЛИПП.

 

Что ж делать, Ваше Сиятельство? Вы такие добрые, а зима нынче такая холодная.

 

Я Вашего Сиятельства желанье

Предупреждал прибавкою такой:

В кругу господ и в низком состоянье

Известны вы прекрасною душой.

По щедрости вы первою слывете;

Добрей вас нет, пройди Париж хоть весь…

И если б кто спросил, где вы живете.

Любой бедняк сказал бы тотчас: здесь.

 

ГРАФИНЯ, вставая и продолжая читать.

 

«Ремесленникам… Отставным солдатам …»

 

ФИЛИПП.

 

Моим товарищам, которые служили со мною на Рейне и Мозеле… Не должно забывать их, Ваше Сиятельство… под их шатрами многие такие, что и не мне чета, находили себе защиту и пристанище.

 

ГРАФИНЯ, входя в середину между Филиппом и Матильдою.

 

Правда; в то время Филипп помог нам перейти за границу.

 

МАТИЛЬДА.

 

А! ну теперь я понимаю вашу к нему признательность и расположение!

 

ГРАФИНЯ.

 

Дочтем… (считая) «Жалованья Фредерику 500 франков…» (Филиппу) В месяц этого много.

 

ФИЛИПП.

 

Очень мало, Ваше Сиятельство… Когда уж вы его вырастили, так должны усовершенствовать его воспитание… Ему надобны учители… Ему необходима хорошая репутация, потому что он ничего не имеет».

 

ГРАФИНЯ.

 

Вот что, как можно чаще, надо напоминать ему… Я поручила тебе, Филипп, быть наставником, другом Фредерика, и имею причины на него жаловаться… а может быть и на тебя также… Ты балуешь его… ты с ним не довольно строг… часто он поздно домой приходит.

 

ФИЛИПП, в смущении.

 

Ваше Сиятельство…

 

ГРАФИНЯ.

 

Вчера вечером он на глаза ко мне не являлся.

 

ФИЛИПП.

 

Неужели!

 

ГРАФИНЯ.

 

Нынче по утру я за ним посылала… а его все еще нет!

 

ФИЛИПП.

 

Он ушел со двора очень рано… к Профессору… юриспруденции, что ли? не знаю право… Он так много занимается, что иногда ночей не спит.

 

МАТИЛЬДА.

 

Видите, тетенька?.. Ну, долго ли этак занемочь?

 

Графиня, с жаром.

 

Что за глупые крайности!.. я запрещаю ему по ночам сидеть за книгами.

 

ФИЛИПП, особо.

 

Не стоит труда запрещать.

 

ГРАФИНЯ, подходит к столу, вынимает из ящичка кошелек и отдает его Филиппу.

 

Вот треть его жалованья… Отдай ему от моего имени да скажи, чтоб он не тратил попусту и вел себя как можно лучше.

 

ФИЛИПП.

 

Слушаю, Ваше Сиятельство… Но и вы за то будьте поснисходительнее!

 

Он ветрен, я от вас не скрою;

Но в нем дурного, право, нет!

И если он шалит порою.

Ну что ж! ему лишь двадцать лет.

Уважьте эту вы причину…

Мне сорок первый наступил…

Когда б с костей мне половину,

Да я б чорт знает как шалил!

 

МАРКИЗ, за сценою.

 

Еще не завтракали… тем лучше.

 

ГРАФИНЯ.

 

А! это мой племянник.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.

 

ТЕ ЖЕ, МАРКИЗ в щегольском неглиже.

 

СЛУГА, докладывая.

 

Маркиз Дарвиль Бовуази.

 

МАРКИЗ, целуя руку у Графини.

 

Здравствуйте, любезная тетушка… здравствуйте, прелестная кузина… я нынче рано приехал, не правда ли? Уж я и сам не надивлюсь, как это я очутилсл на ногах почти в одно время с прочими!

 

ГРАФИНЯ.

 

Верно есть причины?

 

МАРКИЗ.

 

А причина та, что я и совсем спать не ложился.

 

ФИЛИПП, в сторону.

 

Этот хорош!

 

МАТИЛЬДА.

 

Вы отлично ведете себя, Маркиз!

 

МАРКИЗ.

 

Не спорю… но нынешнею зимою такая тьма балов… ночи так коротки, а жизнь еще короче!

 

ГРАФИНЯ, Маркизу.

 

Вы завтракаете с нами, не правда ли? (Матильде) Матильда, прикажите поскорее подавать кушать… (садится у стола.).

 

МАТИЛЬДА.

 

Сейчас, тетенька… (кланяясь Маркизу) Маркиз… (тихо Филиппу). Прощай, Филипп.

 

(уходит.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

 

ФИЛИПП, ГРАФИНЯ, МАРКИЗ.

 

(Графиня сидит у стола Филипп стоит по правую ее сторону; она время от времени подписывает бумаги, которые Филипп раскладывает на столе.)

 

МАРКИЗ.

 

Я приехал к вам на родственный завтрак, любезная тетушка а более за тем, чтоб вам пожелать доброго утра и поблагодарить вас… Вы изволили видеться с жидом Аароном?

 

ГРАФИНЯ.

 

Я слишком не редко вижусь с ним.

 

МАРКИЗ.

 

Что ж делать!.. Нынче Английские лошади ужасно как вздорожали… Лошади и Опера разоряют меня!

 

ФИЛИПП.

 

Маркиз так любит перемену!..

 

МАРКИЗ.

 

Правда… уж я и то каждый день упрекаю себя за глупые издержки своих и тетушкиных денег… да как быть!

 

Я должен роскошью блистать,

Чтоб вслух везде зоговорили:

«Как знают род свой поддержать

Все эти славные Дарвили!»

Я, словом, должен все иметь,

Платить лишь цены дорогие:

Прилично ль деньги мне жалеть?

 

ФИЛИПП, в сторону.

 

Особенно чужие!

 

(вслух)

 

Против этого и спорить нельзя, Маркиз.

 

МАРКИЗ.

 

Это одно средство быть в виду… Если бы открылась война, конечно расходов было бы гораздо меньше… Я, или бы отличился, или бы уж с белым светом простился; и оно бы вам не так дорого стоило.

 

ГРАФИНЯ.

 

Вам рисковать жизнию!.. вам, последней отрасли Дарвилей!.. Нет, нет, Маркиз… Теперь пришлось к разговору… позвольте себе заметишь: для сохранения нашего потомства, вы должны бы воздерживаться от излишней запальчивости. Что это за история, о которой мне вчера говорили?

 

МАРКИЗ.

 

Как! не ужели вы знаете?.. И верно встревожились?…

 

ГРАФИНЯ.

 

Очень!

 

МАРКИЗ.

 

Помилуйте!.. Вам известно мое искусство владеть шпагою… а притом на этот раз я был прав… я заметил в Опере… где я один из ежедневных посетителей… мы вечно там…я и моя лорнетка… белые перчатки… в первом ряду, с правой стороны… всегдашнее мое место… вы знаете… я заметил юную питомицу Терпсихоры… что за тюрнюра!.. что за глаза!.. прелесть!.. куд-де-пье восхитительный!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Маркиз!..

 

МАРКИЗ.

 

Не беспокойтесь: я уважаю приличия… умею накинуть завесу… Когда-то мы танцевали… запросто… танцовщицы скоро знакомятся… тут нет знатности, зато довольно приятности… по несчастию, слишком много легкости, как в движениях, так и чувствах… потому сказали мне, что у меня есть соперник.

 

ФИЛИПП.

 

Быть не может.

 

МАРКИЗ.

 

И я сперва, вот также как Филипп, не хотел этому верить… ну да после одиако ж… решился испытать. На другой день по утру лечу к моей богине… говорят, что она в своем будуаре… верчу замок… ни тут-то было: не отпирается; стучусь… и слышу — густой бас кричит мне:  «Кто

там?»

 

ГРАФИНЯ.

 

Ах, Боже мой!

 

МАРКИЗ.

 

Сомневаться поздно было… Другой бы на моем месте поднял шум… я же совсем напротив… и не видя средств Г-ну басисту вручить мою карточку, я просто на двери написал карандашем: «Совместник мой подлый невежда… я жду его в Булонском лесу.» — Подписал: Маркиз Дарвиль Бовуази.

 

ГРАФИНЯ.

 

И он пришел?..

 

МАРКИЗ.

 

Целых трое явилось!.. все они прочли надпись, которая сделалась циркуляром.

 

ГРАФИНЯ, вставая.

 

И вы имели дуэль?

 

МАРКИЗ.

 

Со всеми троими… Одного ранил, обезоружил другого — и завтракал с третьим… премилый молодой человек… сын Пера; он не хотел расстаться со мною… Надо признаться, дуэли чудесная выдумка… Шпага удивительно как сближает сердца противников… Этот вечером повез меня в одно интересное общество… то есть, что называется, — круговеньку, где я неожиданно встретился с Г. Фредериком.

 

ФИЛИПП.

 

Фредериком?

 

ГРАФИНЯ.

 

Неужели?

 

ФИЛИПП.

 

Маркиз изволить обманываться… это быть не может.

 

МАРКИЗ.

 

А я так-то изволю обманываться, что даже разговаривал с ним. Меня очень удивила эта встреча, и когда в шесть часов утра я уехал, он все еще там оставался.

 

ФИЛИПП, в сторону с досадою.

 

О шалун!..

 

ГРАФИНЯ, посматривая на Филиппа.

 

А! так он ушел со двора очень рано?.. на урок к Профессору?.. (Движение Филиппа.) Хорошо. (Маркизу.) А что, это был дом порядочный?

 

МАРКИЗ.

 

Гм! да… так и сяк.

 

ФИЛИПП.

 

Маркиз посещал его.

 

МАРКИЗ.

 

Я, любезный, дело другое… мало ли где я бываю!.. но бедняк, у которого ровно нет ничего своего собственного… это может иметь очень дурные последствия… я больше ни слова не скажу… потому что не хочу ему вредить.

 

ФИЛИПП.

 

И! полноте, Маркиз!.. Извольте говорить, чтоб из пустяков и Бог весть чего не подумали… Как знать?.. может быть он ходил в этот дом… для своего удовольспивия… для свидания с какой нибудь танцовщицей… (Движение Маркиза.) Почему ж и не так?.. в его лета…

 

ГРАФИНЯ.

 

Филипп! Маркиз не спрашивает твоих суждений.

 

МАРКИЗ.

 

Правда… но Г. Филипп и без приказа угощает ими; притом он одарен необыкиовенным красноречием… Управитель — оратор!.. это не везде найти можно… я думаю, оно вам не дешево обходится.

 

ФИЛИПП.

 

Ах! чорт возьми!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Филипп… замолчи!.. ты забываешься!.. (Маркизу ) Пойдемте к завтраку… Только сделайте милость, при Матильде отложите в сторону ваши приключения… Она скоро должна узнать, что вы за нее сватаетесь… и такие шалости…

 

МАРКИЗ.

 

Помилуйте… да что же ей до этого? Ведь я еще не женат… Вот как женюсь…

 

ГРАФИНЯ.

 

Так оставите их, не правда ль?

 

МАРКИЗ.

 

Разумеется… рассказывашь об них не буду.

 

ГРАФИНЯ, Филиппу, тихо.

 

Я сердита… (Маркизу) Пойдемте… (уходя Филиппу) Очень сердита!

 

(уходит с Маркизом в середнюю дверь.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

 

ФИЛИПП, один.

 

Очень сердита!.. как сильно сказано!.. уж после этого и говорить нечего… Этот пустомеля своими вздорами… презрительною усмешкою… Презирать Фредерика!.. Фредерик не прав, статься может… но это дело Ее Сиятельства… мое дело… (пробуя вес кошелька, который держал в руках.) Бедненький!.. Вот треть его жалованья… не полновесна!.. А на прибавку теперь уж плоха надежда… Дай помогу ему без его ведома… (осматриваясь кругом и шаря в карманах.) Кстати же у меня случились в залеже… я не капиталист… ну, да с расчетом и бережливостию все-таки можно иногда друзьям своим уделить кой — какие безделицы… (вынимает свиток золотых монет.) Если он и заметит, что тут есть лишки… то подумает, что Графиня… (кладет в кошелек несколько монет.) Где это он пробыл всю ночь? Глаз дома не показать… всех нас перетревожить… Дурно!.. я так взбешен!.. (высыпая в кошелек весь свиток.) Э! да что тут за экономия?.. клади все, да и дело кончено! — (отходит в левую сторону.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.

 

ФРЕДЕРИК, ЖОЗЕФ, ФИЛИПП.

 

ФРЕДЕРИК, Жозефу, в глубине театра.

 

Да!.. Ступай… но чтоб ни кто не видал тебя… положи эту записку к ней в уборный столик, или в рисовальный портфель… Возьми… вот тебе мол последняя золотая монета. (Жозеф уходит в комнату Матильды.)

 

ФИЛИПП.

 

Это он.

 

ФРЕДЕРИК, кладя свою шляпу и хлыстик на стол.

 

Она узнает обо всем… но уж когда меня здесь не будет… (переходит сцену и бросается в кресла, подле маленького столика.)

 

ФИЛИПП, стоя в глубине театра с правой стороны, вглядывается в Фредерика и подходит к нему.

 

Какой бледный, усталый!.. Глядя на него можно подумать, что он сделал сотню миль форсированным маршем… Бедняжка!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Может быть она пожалеет обо мне… (увидя Филиппа.) А! Филипп!..

 

ФИЛИПП, строго.

 

Насилу-то вы пришли!.. Что за дьявольщина!.. не стыдно ли вам, сударь?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах! пожалуйста оставь свои нравоучеиия… теперь я не расположен их слушать.

 

ФИЛИПП.

 

И все-таки слушать станете… На что это похоже? Вы всех домашних перепугали… особливо меня… и Графиню.

 

ФРЕДЕРИК, вскакивая со стула.

 

Графиню!.. как, Филипп!.. Неужели она узнала?..

 

ФИЛИПП.

 

Ей все известно… Чтобы вас выручить, напрасно я лгал изо всей мочи; а я даже и за себя не лгал от роду… Графиня слышать ничего не хотела… ужасно на вас рассердилась.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Этого только не доставало!.. я все бы перенес с твердостию… потому, что решался… но ее гнев… ах! что мне делать?.. я охотно бы умер, чтобы только избавить ее от неприятности…

 

ФИЛИПП.

 

Очень похвально… Ну, а меня — то разве вы не боитесь опечалить?.. Ведь я ваше неизменное копье!.. в глазах и за глазами желаю вам добра и стою за вас горою!.. Так меня-то вы не любите?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Люблю душою… но прости меня, Филипп; я безумец, неблагодарный… нет!.. я несчастлив… вот и все.

 

ФИЛИПП.

 

Вы несчастливы!.. (удерживаясь, и с большим хладнокровием) Понимаю… верно вы сделали какую нибудь глупость?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Сперва одну… а от нее двадцать.

 

ФИЛИПП.

 

Довольно для начала… но пойдем по порядку.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я влюбился…

 

ФИЛИПП

 

Влюбились?.. Ну, что ж?.. Тут еще нет худого… любить иногда не мешает… только, чтоб всякий раз это не долго продолжалось.

 

ФРЕДЕРИК.

 

И влюбился в такую, которая гораздо выше меня своим состоянием.

 

ФИЛИПП.

 

Экая беда!.. когда кто молод, не дурен собою… порода тут ничего не значит… Кто же она такая?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах! если бы ты знал… но нет… я бы даже хотел скрыть эту тайну от самого себя… Ах, Филипп!.. как больно чувствовать в глубине сердца, что, кажется, мог бы отличиться не хуже другого… достигнуть…

 

И видеть страшную преграду,

Нельзя которой победить…

Сносить мученье и досаду…

Без имени на свете жить!

 

ФИЛИПП.

 

Ах, как же судите вы ложно!

Что значит имя? Блеск пустой.

В наш век скорей достигнуть можно

Не именем, а головой.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нет, что бы ты ни говорил, Филипп: унижение тяготит меня!.. Все эти молодые господчики, которые сюда приезжают, все они, кажется, как будто смотрят на меня с каким-то презрением!.. я больше не могу здесь оставаться… Здешний дом сделался для меня несносен… Уныние овладело моею душою… Тысячу дурачеств вертелось у меня в голове… Жадность к богатству… Мне казалось, что оно может заменить все достоинства… Мало ли есть людей, которые лишь этим вышли!.. И так я стал играть… на отчаянное!..

 

ФИЛИПП.

 

Играть!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Да!.. как сумасшедший!.. как бешеный!..

 

ФИЛИПП.

 

Неужели?.. Эх, не хорошо!.. Нет надобности спрашивать… верно вы проиграли.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Столько, что не могу заплатить.

 

ФИЛИПП.

 

Мне должно бы вас пожурить… ну, да это еще не уйдет… А теперь, покамест… вот, возьмите поскорее треть вашего жалованья… она очень кстати поспела. — (дает ему кошелек.)

 

ФРЕДЕРИК.

 

Треть?.. этого не достаточно.

 

ФИЛИПП.

 

Посмотрите… тут кажется больше обыкновенного… Графиня приказала мне это вам отдать, да прочесть вам рацею, которую вы в полной мере заслужили. (в сторону.) Слава Богу, что я прибавил своих!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Подай… годится хоть на уплату.

 

ФИЛИПП.

 

Как, на уплату!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах, да!.. Узнай: я всю ночь играл и держал пари с Маркизом Бовуази, которого ненавижу… я бы очень был рад выиграть у него все деньги… да нет… ему везло счастие, такое глупое… глупей его самого!.. и я проиграл — одиннадцать тысяч франков.

 

ФИЛИПП.

 

Одиннадцать тысяч!.. Творец небесный!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Да, одиннадцать тысяч… я занял их у знакомых, которые тут случились, и у хозяина дома… Нынче я должен их отдать… И так ты видишь: мне остается только… пулю в лоб!..

 

ФИЛИПП.

 

Г-м!..

 

Ужли вам жизнь не дорога?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Что в ней, когда ее с издетства

Несчастье гонит!..

 

ФИЛИПП.

 

От врага

Не стыдно ль обращаться в бегство?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Чем поношение терпеть,

Пред кредиторами страмиться —

Гораздо лучше умереть.

 

ФИЛИПП.

 

Гораздо лучше расплатиться.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Но где взять одиннадцать тысяч франков?

 

ФИЛИПП.

 

Не знаю… это не безделица… не скоро накопишь такую сумму.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я ездил ко всем своим друзьям..

 

ФИЛИПП.

 

Вот!.. Друзья!.. Где каснется до денег, друзей там поминай как звали!.. Только одна особа могла бы еще вас выручить…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Графиия Дарвиль, моя благодетельница?..

 

ФИЛИПП.

 

Надо ей во всем признаться.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Никогда!.. я очень ее люблю, но и боюсь ужасно.

 

ФИЛИПП.

 

Все равно: что за робость, чорт возьми!.. смелее!.. ведь уж делать-то нечего… это вам послужит уроком… Кстати… вот и она.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, ГРАФИНЯ. Фредерик и Филипп отходят в глубину театра по левую сторону.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ты не уйдешь от меня, не так-ли.

 

ФИЛИПП.

 

Будьте покойны… уж я вас не выдам… стану здесь резервом.

 

(Графиня входит и медленными шагами приближается к авансцене, не примечая ни Фредерика, ни Филиппа.)

 

ФРЕДЕРИК, Филиппу.

 

Она нас не видит… задумалась… и какой сердитый взгляд!..

 

ФИЛИПП.

 

Знаю я эти взгляды… Полноте дрожать — то!.. Подходите.

 

ФРЕДЕРИК, делает несколько шагов — и отступает.

 

Нет, не могу… духа не достает… скорей умру!.. (убетет к себе в комнату и затворяет дверь за собою.)

 

ФИЛИПП.

 

Ну, что ж вы?.. (осматриваясь и видя, что Фредерик ушел.) На!.. убежал… оставил меня одного под батареей.

 

ГРАФИНЯ, поднимая глаза.

 

А! это ты, Филипп… Что, наконец Фредерик воротился?

 

ФИЛИПП.

 

Воротился, Ваше Сиятельство.

 

ГРАФИНЯ.

 

Надеюсь, что ты говорил ему… (видя, что Филипп осматривается на все стороны.) Что это?.. что ты оглядываешься?

 

ФИЛИПП.

 

Нет — ли кого… (подходя) Мне бы не хотелось, чтоб кто нибудь помешал нашему разговору.

 

ГРАФИНЯ.

 

Что случилось?..

 

ФИЛИПП.

 

Случилось маленькое несчастие, Ваше Сиятельство… Так… безделица… Ведь молодость похожа на горячку, которая продолжается более или менее… И когда жар пройдет, что, по несчастию, бывает рано…

 

ГРАФИНЯ.

 

К чему все это клонится?

 

ФИЛИПП.

 

А вот к чему, Ваше Сиятельство… (понижая голос). Сынок-то играл в карты.

 

ГРАФИНЯ.

 

Фредерик!

 

ФИЛИПП.

 

Точно так, Ваше Сиятельство… Играл, проиграл и задолжал… (в сторону.) С разу: чем скорей, тем лучше.

 

ГРАФИНЯ.

 

Что я слышу!.. Стало племянник мой встретился с ним…

 

ФИЛИПП.

 

В игрецком доме… только — лучшого тона.. где бывают все люди знатные… потому и денег проиграно не мало… Теперь надо заплатить.

 

ГРАФИНЯ.

 

Заплатить!.. И ты думаешь, что я соглашусь потворствовать таким безпорядкам?.. отдам карточный долг?..

 

ФИЛИПП.

 

Конечно, Ваше Сиятельство… одиннадцать тысяч франков…

 

ГРАФИНЯ.

 

Речь не об сумме! Разве я считаю, когда делаю добро, помогаю в нужде?.. Графиня Дарвиль пренебрегает гнусными расчетами… Но после такого поведения… Нет, Филипп, нет!.. я решилась — и не заплачу ни сантима!

 

ФИЛИПП, воспламеняясь.

 

Вы не заплатите?

 

ГРАФИНЯ.

 

Не заплачу!.. Что сказали б мои родственники, что сказал бы свет, если бы имение Дарвилей употреблялось только на глупости повесы?

 

ФИЛИПП.

 

Ваши родственники!.. Свет!.. Вы уж слишком опасаетесь их, Ваше Сиятельство… Вы уж и так много, много им пожертвовали…

 

ГРАФИНЯ.

 

Филипп!..

 

ФИЛИПП.

 

Не бойтесь… что я вам обещал, того не позабуду… Однако всякий должен помнить свою обязанность… Подумайте, что у этого молодого человека, в целом свете только и есть, что вы!.. Ведь если вы его оставите, не спасете от безчестия… он ведь малый -то с душою… он застрелится!

 

ГРАФИНЯ.

 

О Боже!

 

ФИЛИПП.

 

Да! Он уж готов на это… жизнь для него тягостна… Вот, еще сию минуту он говорил мне: «я круглый сирота… без родни, без всякой надежды… обязан всем состраданию…»

 

ГРАФИНЯ.

 

Он это говорил?..

 

ФИЛИПП.

 

Да… и много еще кой-чего такого, что даже привело меня в слезы… Бедненький!.. Глядя на него, я думал сам себе… (Движение Графинин.) Ничего, Ваше Сиятельство, право ничего… Только сердце у меня надрывалось… О! вас оно не тротет… вы спокойны, счастливы…

 

ГРАФИНЯ.

 

Счастлива!.. я счастлива?.. Ах! нет… нет, Филипп…

 

ФИЛИПП.

 

Полноте, Ваше Сиятельство! В своих великолепных залах вы всегда окружены толпою почитателей, семейством, которым управляете по своей воле.

 

ГРАФИНЯ.

 

Неужели ты думаешь, что здесь — в душе — я и в самом деле ничего уж не чувствую?.. Но я должна окружающим меня подавать пример собою…

 

ФИЛИПП.

 

Как, Ваше Сиятельство!.. Для своего…

 

ГРАФИНЯ.

 

Я все заплачу!.. за все отвечаю!.. Только не говори об этом никому… даже самому Фредерику…

 

ФИЛИПП.

 

Для чего же?.. Разве вы опасаетесь, чтоб он не стал любить вас еще больше.

 

ГРАФИНЯ.

 

Можешь — ли ты так думать!.. Но мой племянник стал бы удивляться… жаловаться… Ты знаешь: он должен быть моим наследником.

 

ФИЛИПП.

 

Тем больше вам причин благодетельствовать бедному Фредерику, покуда вы еще, слава Богу, живы и здоровы. Во первых, надобно предохранить его от игры… и для этого он не должен иметь ни в чем недостатка… Жалованье его не довольно велико.

 

ГРАФИНЯ.

 

В самом деле?.. Ну что ж, Филипп, можно его увеличить…

 

ФИЛИПП.

 

Да… удвоить… Потом, все его сверстники имеют у себя лошадей, экипажи… (Движение Графини.) Я не прихотлив: но мне кажется, что если б вы подарили ему хорошую верховую лошадь и наняли для него берейтора…

 

ГРАФИНЯ.

 

Ей, ей, Филипп, твоим затеям конца нет!..

 

ФИЛИПП.

 

Эх, Боже мой!.. да извольте выслушать, Ваше Сиятельство…

 

ГРАФИНЯ.

 

Хорошо… Купи ему лошадь… все, что нужно… только не трать лишнего.

 

ФИЛИПП.

 

Слушаю-с… я возьму что ни есть лучшего… и в самую дорогую цену… И когда ои проедет верхом, вы посмотрите… Плутишка!.. Знаете ли, Ваше Сиятельство? он очень не дурен!.. Вы только не обращаете на него внимания… А вот как — то дня два тому назад, в Тюльери, молодые дамы… да ведь из знатных!.. в то время, как он проходил мимо, говорили потихоньку между собою: «Прекрасный мужчина! Какое благородство в лице!..»

 

ГРАФИНЯ, с радостию.

 

Право?

 

ФИЛИПП.

 

Божусь вам, Ваше Сиятельство!.. Он-то этого не слыхал; но я шел позади, и не проронил ни одного словечка!.. Признаюсь… мне так было весело!..

 

ГРАФИНЯ.

 

В самом деле, наружность у него…

 

ФИЛИПП.

 

Преприятная, могу сказать!.. И если б был он посмелее… если б вы время от времени приласкали его… Ведь надо говорить дело, Ваше Сиятельство: вы слишком строго с ним обходитесь!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Неужели?..

 

ФИЛИПП, указывая на боковую комнату.

 

Он теперь там… весь дрожит…

 

ГРАФИНЯ.

 

Там?.. Фредерик?..

 

ФИЛИПП.

 

Позвольте мне ввести его сюда…

 

(Графиня садится у стола. Филипп идет к дверям и делает знак Фредерику, чтоб он вошел.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ.

 

ГРАФИНЯ, ФРЕДЕРИК, ФИЛИПП.

 

ФИЛИПП, Фредерику, тихо.

 

Войдите… Я уж говорил… Все уладилось.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Быть не может!

 

ФИЛИПП.

 

Уж что тут толковать -то!.. Поблагодаритие ее… да повежливее.

 

ГРАФИНЯ.

 

А! Фредерик… Подойдите.

 

ФИЛИПП, толкая его.

 

Подходите же!.. ближе!.. еще ближе…

 

ФРЕДЕРИК, в сторону.

 

Я дрожу!..

 

ГРАФИНЯ.

Я знаю все, сударь… (Движение Фредерика.) Успокойтесь: я не стану делать вам упреков… верно

вы уж сами себя упрекаете… Шалость ваша будет поправлена; но пусть это послужит вам уроком.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я во всю жизнь его не забуду, Графиня!..

 

ФИЛИПП, тихо.

 

Ну вот!.. (идет к столу, по правую руку Графини.)

 

ГРАФИНЯ.

 

Фредерик! Не приучайтесь к игре, прошу вас!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Никогда, Графиня, никогда… (в сторону.) Не могу надивиться… какой ласковый прием!..

 

ФИЛИПП.

 

Он больше играть не станетш, Ваше Сиятельство… ведь это хорошо один раз.

 

ГРАФИНЯ.

 

Вы бы ужасно огорчили меня…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах, Графиня, скорее соглашусь умереть, чем огорчить вас хоть чем нибудь!.. Когда вспомню только о ваших ко мне милостях… я не имел никого в целом мире…

 

ГРАФИНЯ, протягивая к нему свою руку.

 

У вас есть друзья, которые вас не оставят, если вы только будете их достойны.

 

ФИЛИПП.

 

Он всегда будет их достоин, отвечаю вам!

 

ФРЕДЕРИК, с восторгом, целуя руку Графини.

 

О! всегда!.. (Графаня, растрогавшись, отворачивается.)

 

ФИЛИПП, тихо Графине.

 

Вот это так. Ваше Сиятельство!.. (в сторону.) На ее месте, мне кажется, я уж давно бы… (как будто желая обнять.)

 

ГРАФИНЯ.

 

Ну, ваши труды, занятия?.. успеваете ли вы в них? Думаете ли сделать себе имя, состояние?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я скоро должен дать присягу на звание Адвоката.

 

ФИЛИПП.

 

Каков! Он уж почти Адвокат, а я еще от него не слыхал о том ни слова!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Это так мало значит… надо наперед отличиться.

 

ГРАФИНЯ.

 

Он прав.

 

ФИЛИПП.

 

Верно тут не без труда… и с пером не то, что с саблею: не так — то скоро пробьешься… Ну, да все равно: все — таки в его лета быть Адвокатом — не шутка!.. Не правда ли. Ваше Сиятельство?

 

ГРАФИНЯ.

 

Конечно… это достоинство… я видала, что Адвокатов принимают в знатнейших домах… тут можно войти в известность.

 

ФИЛИПП.

 

Надеюсь!

 

ГРАФИНЯ, посматривая на Фредерика.

 

Да… Филипп правду говорил… он не дурен… благородная поступь… стройная фигура… (вставая, Фредерику, вслух.) Послушайте, Фредерик… я забочусь о вашей будущности… хочу, чтоб вы были совершенно счастливы… Прошу вас только не препятствовать мне своим поведением. (Филипп переходит по левую сторону Фредерика.)

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах! Приказывайте, располагайте мною: я охотно готов посвятить вам всю жизнь мою!

 

ГРАФИНЯ.

 

Блогодарю. Стало вы отнюдь не будете противиться моим желаниям.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Пусть лишусь всех ваших милостей, если хоть минуту буду колебаться исполнить вашу волю!

 

ФИЛИПП.

 

Я за него порука!

 

ГРАФИНЯ.

 

У меня есть в виду отличное для вас место, которое, как уверяют, приносит более двадцати тысяч дохода…

 

ФРЕДЕРИК, кланяясь.

 

Ах, Графиня!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Место Г-на Демаре, моего Адвоката… он уступает его даром…

 

ФИЛИПП.

 

Нельзя статься!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Отдает в приданое за своею дочерью, прелестною девушкою, с очень хорошим воспитанием… которую предлагает вам в супруги.

 

ФРЕДЕРИК.

 

О Боже!..

 

ФИЛИПП, тихо Фредерику.

 

Ну что же, сударь, вы стоите?

Целуйте руку поскорей!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Графиня… вы меня простите…

Я не могу быть мужем ей.

 

ГРАФИНЯ, в гневе.

 

Что я слышу!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я вас люблю и уважаю,

Вам жизнью жертвовать решусь…

Но никогда, вас уверяю,

На этом брак не соглашусь!

 

ФИЛИПП, в сторону.

 

Ах, я бешусь!.. Ах, я бешусь!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Как! Вы смеете противиться моей воле?..

 

ФИЛИПП, тихо Фредерику.

 

С ума сошли вы… Согласитесь!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нет, нет Филипп… никак нельзя.

 

(Графине).

 

Ах! ради Бога, не сердитесь…

Прошу вас выслушать меня!

 

ГРАФИНЯ.

 

Ничего не слушаю!.. Хочу, чтоб вы непременно женились на девице Демаре.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Пусть все на свете потеряю,

Пусть ваших милостей лишусь:

Но никогда, вас уверяю,

На этот брак не соглашусь!

 

ФИЛИПП, в сторону.

 

Ах, я бешусь!.. ах, я бешусь!

 

ГРАФИНЯ.

 

Кто бы подумал!.. Такое упрямство…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Удостойте выслушать!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Нет, сударь!..

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, МАТИЛЬДА, прибегая на шум.

 

МАТИЛЬДА.

 

Ах, Боже мой!.. Тетенька, что это?.. Какой у вас сердитый взгляд!

 

ГРАФИНЯ, смотря на Фредерика.

 

Кажется — я имею право сердиться.

 

МАТИЛЬДА.

 

На Г-на Фредерика?

 

ГРАФИНЯ.

 

Разумеется… Вы, сударыня, всегдашняя его защита… Не знаю, на этот раз удастся ли вам оправдать его… Отказываться от славной партии!

 

ФИЛИПП.

 

От месша, которое приносит слишком двадцать тысяч дохода!

 

ГРАФИНЯ.

 

От прелестной девушки!

 

МАТИЛЬДА.

 

Неужели в правду, Г-н Фредерик?

 

ГРАФИНЯ.

 

И по какой причине?

 

ФРЕДЕРИК,

 

Если я не свободен… если мое сердце принадлежит уже другой…

 

ГРАФИНЯ.

 

Как! это — то?..

 

ФИЛИПП.

 

Да, Ваше Сиятельство… точно так!.. я забыл… он влюблен.

 

ФРЕДЕРИК.

 

К моему несчастию!.. Но это не дает мне права, женившись, сделать несчастною жену мою.

 

МАТИЛЬДА.

 

По крайней мере, тетенька, он поступает как честный человек, и вы не можете его принудить…

 

ГРАФИНЯ.

 

Быть умнее?… Могу!.. Скажите мне: кто предмет вашей страсти?.. Вы не отвечаете… Филипп, может быть тебе он скорее скажет.

 

ФИЛИПП, Фредерику.

 

Как! неужли вы смеете молчать.

Когда к вам речь Графиня обращает?..

Скорей, сударь, извольте отвечать:

Кто ваш предмет? Графиня знать желает.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нет… не могу сказать я, кто она…

Увы! в моем несчастном положенье

Ее любить — не есть еще вина:

Ее назвать — есть даже преступленье.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, МАРКИЗ.

 

МАРКИЗ.

 

Прошу покорно… Да где ж они?.. Оставили меня одного… А! я вас искал, прелестная кузина.

 

МАТИЛЬДА.

 

Неужели?

 

МАРКИЗ.

 

Я не могу минуты быть без дела: сейчас засну… и потому, от скуки, я стал было перебирать ваш рисовальный портфель… чудо что за вещи!.. вдруг падает к моим ногам это письмо, еще не распечатанное.

 

ГРАФИНЯ.

 

Письмо!

 

МАРКИЗ, к Матильде.

 

На ваше имя

 

ФРЕДЕРИК , в величайшем беспокойстве.

 

Это мое!

 

ГРАФИНЯ.

 

Что это значит?

 

МАТИЛЬДА.

 

Не знаю, тетенька; извольте сами посмотреть.

 

ФИЛИПП, Фредерику, который хотел устремиться к Графине.

 

Что с вами сделалось?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я погиб!

 

ГРАФИНЯ, распечатав между тем письмо.

 

Признание в любви!

 

МАРКИЗ, прочитав в одно время с Графиней.

 

Подписал Фредерик.

 

МАТИЛЬДА, ГРАФИНЯ, ФИЛИПП.

 

Фредерик!

 

МАРКИЗ , МАТИЛЬДА, ФИЛИПП, ФРЕДЕРИК, вместе

 

МАРКИЗ.

 

Ах, какое дерзновенье!

Сметь влюбиться!.. и в кого!

(Графине.)

Ваши ласки, снисхожденье…

Вы испортили его!

 

МАТИЛЬДА.

 

Ах, какое приключенье!

Все погибло для него…

Но Матильды положенье

Не завиднее его.

 

ФИЛИПП.

 

Ах, какое приключенье!

Не сказать мне ничего…

О досада! о мученье!

Как сердит я на него!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах, какое положенье!

В ней лишаюсь я всего…

О досада! о мученье!

Верх несчастья моего!

 

ГРАФИНЯ, во время пения еще раз прочитав записку и раздирая ее, в сильном гневе.

 

За все мои одолжения отплатить мне такою дерзостию!.. оскорбить мою фамилию!..

 

МАРКИЗ.

 

Каков в самом деле!.. а?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Позвольте вам объяснить, Графиня…

 

ГРАФИНЯ.

 

Сейчас — чтоб не было его в моем доме! — (Маркизу.) Маркиз, вот вам ключ от моего бюро, напишите открытое письмо на имя моего банкира, на сумму годового его жалованья…

 

ФРЕДЕРИК.

 

И я еще соглашусь пользоваться вашими благодеяниями!..

 

ФИЛИПП, тихо.

 

Молчите!

 

ГРАФИНЯ.

 

Подите, Матильда, в свою комнату… А ты, Филипп, ступай за мною… (Филипп хочет ей говорить.)

и ни слова!.. (Маркиз уходить первый. Графиня перед уходом делает знак Матильде, чтоб она шла к себе. Фредерик и Филипп умоляют Графиню, которая бросает на них гневные взгляды и уходит; Филипп следует за нею. Матильда одна, на правой стороне, у дверей своей комнаты.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ.

 

МАТИЛЬДА, ФРЕДЕРИК.

 

МАТИЛЬДА, собираясь уйти в свою комнату.

 

Ауь! какая неосторожность! (подходит к дверям, но Фредерик переходит по правую ее сторону и останавливает ее).

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах, сударыня!.. ради Бога!.. одно слово!. •

 

МАТИЛЬДА, не отходя от дверей.

 

Нельзя!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Умоляю!.. удостойте меня выслушать!..

 

МАТИЛЬДА, тоже.

 

Не могу теперь!.. Тетенька… Маркиз Бовуази…

 

ФРЕДЕРИК, посмотрев в средние двери и подходя к Матильде по левую еесторону.

 

Их гнев для меня ничего… я страшусь только быть виновным перед вами… и если бы одно слово могло меня оправдать…

 

МАТИЛЬДА.

 

Вас оправдать?.. Ах, я желала бы!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Эта тайна должна была умереть со мною, я знаю… и если я ей изменил, так это потому, что решился удалиться от вас… прекратить жизнь свою…

 

МАТИЛЬДА.

 

Что вы!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Вот все, что мне теперь остается.

 

МАТИЛЬДА, быстро приближаясь.

 

О Боже!.. Господин Фредерик!.. (спохвашясь, робко) Я не имею права ничего от вас требовать… но… если вы меня оскорбили… если вы желаете, чтоб я вас простила… то оставьте такое намерение!.. поберегите себя для ваших друзей…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Друзей!.. я уж их не имею.

 

МАТИЛЬДА.

 

Ах, нет!.. вы ошибаетесь.

 

ФРЕДЕРИК, бросась к ее ногам.

 

Что я слышу!.. Ах, Матильда!..

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ.

 

ТЕ ЖЕ; МАРКИЗ, входит в среднюю дверь с бумагою в руке.

 

МАРКИЗ, увидя их.

 

Что это?

 

МАТИЛЬДА, вскрикивая.

 

Ах!.. (убегает в свою комнату.)

 

МАРКИЗ, смеясь.

 

Неподражаемо!.. В самом патетическом тоне!.. Хорошо, что лишь я один был свидетелем этой чувствительной сцены!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Государь мой!..

 

МАРКИЗ.

 

Не беспокойшесь… я не скажу ни слова тетушке; а то бы ведь она отпустила вас безо всего, (отдавая ему бумагу). Возьмите и ступайте отсюда… Возьмите, говорю вам!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нет, не возьму!.. Вы мне предлатете — и уж этого довольно, чтоб я отказался.

 

МАРКИЗ.

 

Что значит?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

А то, что я обязан уважением моей благодетельнице… но вам, сударь — вам я ничем не обязан… и хочу знать, по какому праву вы позволили себе…

 

МАРКИ З, смеясь.

 

Застать вас на коленях перед моей кузиною?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нет, сударь… а завладеть письмом, которое было писано не к вам… Такой поступок не свойствен благородному человеку… Не знаю, поняли ли вы меня?..

 

МАРКИЗ.

 

А! позвольте… Не хорошо, Г. Фредерик… Потому что вы без имени, ничего не значите в свете, вы употребляете во зло свои выгоды оскорблять меня… Где ж великодушие?..

 

Ведь с вами, к горю моему,

Мне состязаться не пристало.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Конечно, сударь, потому,

Что вы Маркиз?..

 

МАРКИЗ.

 

О нет!.. нимало!…

Я чтил всегда в душе моей

Национальный наш обычаи:

Где шпат, там между людей

Нет больше никаких различий.

 

Я хотел только напомнить вам ваши обязанности к здешнему дому…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Я уж больше здесь не живу… меня изгнали!..

 

МАРКИЗ.

 

Все вы не должны забывать их…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Вы заставляете меня их забывать!.. я облагодетельствован теткой — и обижен племянитком… Мы квит… И так, если вы не подлец..

 

МАРКИЗ, удивясь.

 

Государь мой!..

 

ФРЕДЕРИК, с жаром.

 

Маркиз! Прошу вас— отвечайте!..

 

МАРКИЗ.

 

Нет, не трудитесь продолжать!..

Оружье ваше?.. выбирайте.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Извольте сами выбирать!

 

МАРКИЗ.

 

Не шпага ль?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Шпага!

 

МАРКИЗ,

 

Где свиданье?

 

ФРЕДЕРИК.

 

В лесу Булонском.

 

МАРКИЗ.

 

Час?

 

ФРЕДЕРИК.

 

Сей час!

 

МАРКИЗ.

 

И так — я буду в ожнданье.

 

ФРЕДЕРИК.

 

О! ждать я не заставлю вас!

 

(Маркиз уходит.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ.

 

ФРЕДЕРИК, один.

 

Так… он мастер драться… я вовсе не умею… тем лучше… скорее кончится… и я избавлюсь от несносной жизни… Когда уж я больше не могу видеться с Матильдою… сегодня же должен оставить здешний дом…

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ.

 

ФРЕДЕРИК, ФИЛИПП.

 

ФИЛИПП, войдя при последних словах Фредерика.

 

Оставить здешний дом?.. Нет еще.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Что?..

 

ФИЛИПП.

 

Я вступился за вас.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Тебе было запрещенно за меня вступаться.

 

ФИЛИПП.

 

Послушайте… Вы очень виноваты… во первых потому, чпю влюбились в барышню Матильду; во вторых потому, что писали к ней; а в третьих, больше-то всего потому, что не сказали мне об этом.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Тебе!..

 

ФИЛИПП.

 

Да, мне… Если бы я это знал, дела пошли бы другим чередом.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ты шутишь?

 

ФИЛИПП.

 

Нимало… Узнайте, что целые двадцать лет нет того дня, чтоб я не заботился о вась и вашей будущности… Вы сами собой так не дорожите, как я вами дорожу!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Добрый Филипп!

 

ФИЛИПП.

 

Короче, извольте следовать моим советам и во всем на меня надеяться. Вы остаетесь, не выезжаете отсюда.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Возможно ли! Да как же ты успел это сделать?

 

ФИЛИПП.

 

Двумя условиями, в которых поручился.

 

ФРЕДЕРИК.

 

И я заранее их подтверждаю!

 

ФИЛИПП.

 

Первое условие, что вы не станете никогда искать случая быть вместе с Матильдою и не скажете ей ни полслова из того, что написали..

 

ФРЕДЕРИК, в сторону.

 

Ах! Боже мой! Уж поздно: я сказал?..

 

ФИЛИПП, строго.

 

Что?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ничего… Второе условие?..

 

ФИЛИПП.

 

Быть повежливее с Маркизом Бовуази, никогда с ним не ссориться… и в исполнение этого условия, так как Маркиз имеет право обидеться вашим письмом к Матильде, Графиня требует, чтоб вы извинились перед ним.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Мне перед ним извиняться! Мне извиняться перед моим соперииком… перед виновником моих страданий… перед человеком, который всю жизнь свою причинял мне оскорбления… Извиняться!.. я сей час иду с ним на смертельную дуэль.

 

ФИЛИПП.

 

На дуэль!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Хотя б мое существованье

Окончил наш кровавый бой,

Иду с восторгом на свиданье!..

Скорее, шпагу!.. Что с тобой?

Ты весь дрожишь… ты так смешался…

Нельзя почти узнать тебя…

Иль за меня ты испугался?..

 

ФИЛИПП.

 

Как не пугался за себя!..

 

(в сильном волнении.)

 

На дуэль!.. Вы едва умеете держать шпагу!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Все равно.

 

ФИЛИПП.

 

Маркиз же слывет за отличного дуэлиста!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нужды нет.

 

ФИЛИПП.

 

Это значит идти на верную гибель!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Что ж! Пусть судьба моя решится… Что мне в жизни?.. Один брошен на свет… не знаю, кто я такой… и, может бьть, должен еще краснеть своего происхождения… без родных, без имени…

 

ФИЛИПП.

 

А я то?.. я уж ничего для вас не значу?..

 

ФРЕДЕРИК, с живостию хватая его за руку.

 

Нет, нет… я говорю неправду… Филипп! Ты один любил меня! Точно любил! Даже и сию минуту я это вижу… ты растроган… глаза твои налились слезами…

 

ФИЛИПП, сильно растроганный.

 

Итак… за то, что я всегда был к вам привязан… из сострадания к этим слезам, которые текут прямо от сердца… прошу вас… бросьте пагубное ваше намерение!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Мне бросить его!..

 

ФИЛИПП, с чувством.

 

Фредерик!.. друг мой!.. еще вас прошу… на коленях умоляю!.. Не для Графини, чьи благодеяния хотите вы обратишь в ничто; не для Матильды, которую вы сделаете в тысячу раз еще несчастнее: но для меня!.. для меня, вашего старого Филиппа, при котором вы родились… который нянчил вас на руках своих!.. Фредерик!.. Забудьте дерзости безмозглого повесы!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Забыть?.. нет, никогда!

 

ФИЛИПП.

 

Да за что вы поссорились?

 

ФРЕДЕРИК, с силою.

 

Не знаю… только должен отмстить ему!

 

ФИЛИПП.

 

Что он вам сказал?

 

ФРЕДЕРИК, вне себя.

 

Не знаю!..но отмщу ему за себя… за любовь… за женитьбу его на Матильде… Пора, Филипп…

скорей мою шпагу!

 

ФИЛИПП, хладнокровно.

 

Нет, сударь.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Как!..

 

ФИЛИПП.

 

Вы не пойдете.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Что?..

 

ФИЛИПП.

 

Когда уж вы глухи к моим просьбам, не цените дружбы моей, когда вы пренебретете своими обязанностями, так я стану исполнять свои… Вы не выйдите отсюда.

 

ФРЕДЕРИК.

 

А кто может меня удержать?

 

ФИЛИПП.

 

Я.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ну, мы это увидим… (подходит к столу, надевает перчатки, берет шляпу, хлыстик, которые он положил тут при первом своем входе; в это время Филипп запирает середние двери и вынимает ключ.)

 

ФРЕДЕРИК, оборотясь и заметив это.

 

Как! Ты смеешь?..

 

ФИЛИПП.

 

Спасти вас насильно?.. смею, сударь!.. я сказал вам, что вы не выйдите отсюда… и вы отсюда не выйдите.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Какая дерзость!.. Филипп, отдай ключ!

 

ФИЛИПП.

 

Нет, сударь.

 

ФРЕДЕРИК, в бешенстве.

 

Бойся моего гнева!..

 

ФИЛИПП, повелительно.

 

Ничего не боюсь… и запрещаю вам…

 

ФРЕДЕРИК, вне себя.

 

Запрещаешь!.. Это уж слишком!.. и такая грубость…

 

ФИЛИПП, стараясь удержать его.

 

Остановитесь!..

 

ФРЕДЕРИК, замахиваясь хлыстом.

 

Должна быть наказана!

 

ФИЛИПП.

 

Безумец!.. бей своего отца!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Моего отца!!.. (роняет хлыстик.)

 

ФИЛИПП.

 

Да… да… узнай: я твой отец несчастный!..

Вот от чего тебя я так любил!..

Под клятвою, под клятвою ужасной,

Я двадцать лет права мои таил…

Сносил удел достойный сожаленья,

Терпел, страдал — и клятве верен был…

Но пусть теперь ее я преступил:

Я спас тебя от преступленья.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Не смею на вас глядеть…

 

ФИЛИПП.

 

Ты конечно краснеешь, что отец твой… слуга?..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нет, нет!.. не думайте так!

 

ФИЛИПП.

 

Я только скажу тебе, что этот слуга был солдатом, когда ты родился па свет… Пылкий дух и неустрашимость открывали мне блистательную дорогу… потому, что в наше время или ложились костями, или уж достигали Генеральства… Но славой, почестьми, богатством и даже надеждой умереть на поле сражения — я всем, всем пожертвовал для того, чтоб остаться при своем сыне…

чтоб надзирать над его молодостию, я не побоялся быть в презрении, унизиться до ничтожной должности… Сделаться твоим лакеем… (движение Фредерика.) Да!.. я не краснел от того!.. я говорил себе: он станет любить меня… как ни станет, да станет… с меня и того довольно!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах! Чем заплатить за такие милости?.. чем загладить мои проступки?.. (бросается в его объятия) Батюшка!.. (с душою) Ах, как приятно это название!.. как сладко произносить его!.. У меня есть друг, семейство!.. я уж не один!.. (снова обнимает Филиппа, который с нежностию прижимает его к своей груди.)

 

ФИЛИПП, утирая сдезы.

 

Милый мой Фредерик… успокойся.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Но, ради Бога, объясните мне…

 

ФИЛИПП.

 

Ни слова больше об об этой тайне: я обещал… дал клятву… никому не открывать ее!.. Ну! теперь неужели ты все еще не будешь меня слушаться?

 

ФРЕДЕРИК.

 

О! нет… извольте приказывать!

 

ФИЛИПП.

 

И так, мой друг, прошу тебя

Там, в комнате своей остаться.

 

ФРЕДЕРИК.

 

Ах, батюшка! могу ли я?..

Меня он будет дожидаться.

 

ФИЛИПП.

 

Не беспокойся, мне поверь…

 

ФРЕДЕРИК.

 

Нельзя, чтоб честь моя страдала…

Тем больше, что она теперь

Уж не моей, а вашей стала!

 

ФИЛИПП.

 

Это уж моя забота… солдат также хорошо понимает честь.

 

ФРЕДЕРИК, в сторону.

 

О Боже!.. Другой двери нет… уйти никак нельзя… (вслух). Сделайте милость…

 

ФИЛИПП.

 

Поди же, Фредерик… прошу тебя.

 

ФРЕДЕРИК, колеблясь.

 

Батюшка!

 

ФИЛИПП, строго и с достоинством.

 

Я вам приказываю!

 

ФРЕДЕРИК, в глубокой горести.

 

Повинуюсь… (почтительно кланяется и уходит к себе в комнату. Филипп смотрит ему вслед.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ.

 

ФИЛИПП, один, идет к дверям и вкладывает ключ.

 

Я постигаю все его мучение… и от того он становится мне еще милее!.. Но меня не лишат единственного моего сокровища… я непременно… А! вот и Ее Сиятельство.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ.

 

ФИЛИПП, ГРАФИНЯ.

 

ГРАФИНЯ.

 

Ну, что, Филипп? Ты с ним виделся, объявил ему мои приказания?

 

ФИЛИПП, указывая на дверь с левой стороны.

 

Извольте говорить потише, Ваше Сиятельство… он там.

 

ГРАФИНЯ.

 

Фредерик?.. (смотря на Филиппа.) Но что у вас случилось?.. Ты на себя не похож!

 

ФИЛИПП.

 

Я поспел вовремя… он шел на дуэль.

 

ГРАФИНЯ, испугавшись.

 

На дуэль!..

 

ФИЛИПП.

 

С вашим племянником.

 

ГРАФИНЯ.

 

О Боже!.. Не надо было пускать его.

 

ФИЛИПП.

 

Я так и сделал. Он сидит у меня под арестом в своей комнате… и покамест бояться нечего… Однако ж, чтоб удержать его в повиновении, надо было доказать ему мои права… Он знает, что я ему отец.

 

ГРАФИНЯ.

 

Право!

 

ФИЛИПП.

 

Успокойтесь… Он больше ничего не знает… Остальная часть шайны мне не принадлежала, и потому я сохранил ее свято… Но не должно употреблять ее во зло, Ваше Сиятельство… Меры слабые ни к чему не послужат… Молодые люди вызвали друг друт, так пожалуй после…

 

ГРАФИНЯ.

 

Несмотря на твое запрещение?..

 

ФИЛИПП.

 

В их лета, с строгими понятиями о чести, запрещение только что подстрекает к дуэлям… Я сам испытал.. да и теперь еще чувствую, что такое обида… Одно средство отвратить это несчастие… и оно зависит лишь от вас.

 

ГРАФИНЯ.

 

От меня, Филипп?

 

ФИЛИПП.

 

Вы можете кончишь все их ссоры.

 

ГРАФИНЯ.

 

Каким же образом?

 

ФИЛИПП.

 

Фредерик влюблен в вашу племянницу…

 

ГРАФИНЯ, с нетерпением.

 

Я это знаю…

 

ФИЛИПП.

 

Маркиз Бовуази любит лишь ее приданое… стало вам очень легко будет уговорить его отказаться от этой женитьбы и помириться с Фредериком… Вы даже властны приказать ему… Что ж касается до Фредерика, я вам ручаюсь, что как скоро он женится на Матильде…

 

ГРАФИНЯ.

 

Женится на Матильде!.. И ты осмелился!…

 

ФИЛИПП, хладнокровно.

 

Этому быть должно, Ваше Сиятельство.

 

ГРАФИНЯ.

 

Как мог ты подумать, что я соглашусь на такую свадьбу?

 

ФИЛИПП.

 

Этому быть должно, говорю я вам.

 

ГРАФИНЯ.

 

Ты не знаешь, что говоришь!.. Чтоб я унизилась до такой степени!.. вооружила против себя…

 

ФИЛИПП.

 

Э! большая важность!.. Тут дело идет о жизни!

 

ГРАФИНЯ.

 

Я найду другое средство спасти твоего сына; но никогда не выдам племянницу свою за неизвестного… за простолюдина…

 

ФИЛИПП.

 

Я прошу вас об этом, как об какой нибудь милости!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Нет!.. я уж сказала… (с гордостию). Что это, Филипп? Помилуй… ты забываешь, чем ты мне обязан… и кто ты!

 

ФИЛИПП, с сильным негодованием.

 

Гм!.. Разве вы забываете, кто я!.. Но я вам напомню.

 

ГРАФНИЯ, с беспокойством.

 

Филипп!..

 

ФИЛИПП, взяв ее за руку.

 

Послушайте… Во время пагубных междоусобий, когда осуждены были на смерть и вы и все ваше семейство; когда, в разлуке с нежной матерью, вы скитались одни одинехоньки; когда стоило только кому нибудь объявить ваше имя — и вас взвели бы на эшафот… где пришли вы искать себе убежища?.. Под солдатским шатром, у меня!.. потому, что тогда там только можно было найти сострадание — и тысячи благородных сердец бились под простым мундиром… я принял вас, укрыл от убийц, рисковал за вас своею головою…

 

Чтоб вас спасти в ужасное то время,

Я про свою опасность забывал;

Вы были мне приятнейшее бремя;

Тогда я в вас Графини не видал!..

Вы не были так горды, своенравны,

Не славили свой знаменитый род!..

Когда к нам смерть поближе подойдет —

Мы тотчас делаемся равны.

 

ГРАФИНЯ, закрывая лицо.

 

Филипп!..

 

ФИЛИПП, продолжая.

 

Конечно, я был молод, храбр но я ничего не значил: был рядовой солдат — и только. В один час… помните?.. вы забыли мою ничтожность… и с тех пор избавитель ваш сделался вашим рабом.

 

ГРАФИНЯ, испугавшись и показывая на комнату Фредерика.

 

Ради Бога, говорите тише!

 

ФИЛИПП.

 

Да, ваши горести и отчаяние заставили меня на все согласиться… Совесть вас мучила… вы хотели, чтоб я на вас женился: я пошел с вами к алтарю; из пересудов большого света, из гордости, вам угодно было, чтоб этот брак оставался втайне: я не противоречил… я вам муж, Ваше Сиятельство — и никто этого не знает; я вам муж — и пресмыкаюсь в толпе ваших служителей!.. А слыхали ли вы когда от меня какой нибудь ропот, или жалобу?.. (с глубоким чувством.) Да знаете ли вы еще, чем я для вас пожертвовал!.. я вам никогда этого не говорил, Ваше Сиятельство… В деревне, у моего отца, ждала меня милая, скромная девушка, невеста моя… Та любила меня!.. Та гордилась мною!.. И с нею я верно был бы счастлив… Однако ж… я написал к ней, что я уж ей не жених, что я забыл ее… и она уж ввек со мною больше не увидится!.. Мало этого: чтоб остаться при своем сыне, я решился видеть его круглым сиротою, несчастным приемышом в доме родной его матери, которая, желая скрыть свой проступок, лишает его законных прав я навсегда отказал себе в удовольствии прижать его к родительскому сердцу, любил его тайком… И за все это чего я у вас требую?.. Одного только: счастия вашего собственного сына… и вы мне в нем отказываете!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Мне больно; но я должна это сделать!.. И признаюсь, не могу надивиться такой огласке… После двадцати лет молчания, я не ожидала, чтоб вы обратились ко мне с таким требованием, которое может впоследствии лишить меня всего, что только я имею драгоценного в мире: почтения и уважения всех меня окружающих… Союз Матильды с Фредериком погубил бы меня без возврата; этот союз обвинил бы меня в пренебрежении к моему достоинству и роду; через него открылась бы моя слабость, которой стали бы искать причину, и злые языки тотчас бы ее растолковали… И если бы этот проступок, который я оплакиваю столько времени… если бы эта роковая тайна сделалась известною… о Боже!.. страшусь помыслить… я не пережила бы ее!.. Итак прошу вас, Филипп, больше не говорите мне об этом. Такой брак невозможен — и не состоится никогда.

 

ФИЛИПП.

 

Никогда?

 

ГРАФИНЯ, собираясь уйти.

 

Оставьте меня!

 

ФИЛИПП, удерживая ее силою.

 

Нет, сударыня, я вас не отпущу!.. я мог пожертвовать собою для вашего спокойствия и тщеславия: но в награду за все мои страдания, беспрестанное унижение, мне нужно, мне необходимо счастие моего сына; я решительно его требую… и добуду всеми средствами… даже самыми теми, которых вы опасаетесь!

 

ГРАФИНЯ.

 

Что я слышу!.. Но ваши обязанности, ваши клятвы?..

 

ФИЛИПП.

 

Да вы -то свои уважаете ли?..

 

ГРАФИНЯ, увидя Жозефа.

 

Идут… Замолчите… ради Бога!..

 

(Филипп тотчас принимает почтительный вид. Графиня отходит в глубину театра, по левую сторону.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, ЖОЗЕФ.

 

ЖО3ЕФ.

 

Господин Филипп…

 

ГРАФИНЯ.

 

Что ты, Жозеф?

 

ЖОЗЕФ.

 

Извините, Ваше Сиятельство… я искал Господина Филиппа.

 

ФИЛИПП.

 

Меня?

 

ЖОЗЕФ.

 

Вот вам записка. Швейцар сию минуту ее подал… Еслиб я знал, что Ее Сиятельство здесь, то никак бы не осмелился…

 

ФИЛИПП, взяв записку.

 

Да тут нет надписи.

 

ЖОЗЕФ.

 

Все равно: она к вам писана. Какой-то человек принес ее с четверть часа тому назад, и просил отдать вам немедленно.

 

ФИЛИПП, удивясь.

 

Странно!

 

ГРАФИНЯ, делая знак Жозефу, чтоб он вышел.

 

Поди, Жозеф.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ.

 

ФИЛИПП, И ГРАФИНЯ.

 

ФИЛИПП, распечатывая записку.

 

Не знаю от чего… а эта записка меня беспокоит… и… право, понять не могу… (пробегает первые строки и вскрикивает) Ах!!!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Что такое?..

 

ФИЛИПП.

 

Фредерик!.. Не ужели!.. (роняет записку и бросается в комнату Фредерика).

 

ГРАФИНЯ.

 

Фредерик!.. Что за новое несчастие?.. (поднимает записку и быстро читает ее) «ЛюбезныЙ башюшка.. простите, что я вас ослушался… но теперь уж я решительно не могу жить в презрении… Сына воина никто не посмеет назвать трусом… Пора… Прощайте… В минуту я, или отмщу за себя, или расстанусь с жизнию…» (бежит к Филиппу.) Возможно ли!.. Фредерик!..

 

ФИЛИПП, выходит бледный, изменившись в лице.

 

Все погибло… он выскочил из окна.

 

ГРАФИНЯ.

 

О Боже!..

 

ФИЛИПП.

 

Он ушел… И может быть… в эту минуту… (рыдая.) Сын мой!.. сын мой!..

 

ГРАФИНЯ, поддерживая его.

 

Филипп!..

 

ФИЛИПП, падая в кресла.

Я уж его не увижу!.. Он убьет его!..

 

ГРАФИНЯ, в сильном волнении.

 

Нет, нет!.. еще можно остановить их!.. надо поспешить!..

 

ФИЛИПП.

 

Куда?.. и где они теперь?..

 

ГРАФИНЯ.

 

Не знаю… но все равно… надо отыскать их!..

 

(бежит к средним дверям, быстро отворяет их и зовет.) Марсель! Жозеф! Баптист!.. (бежит к столу, хватает колокольчик, звонит, продолжая звать.)

 

Марсель! Жозеф!.. Подите все!.. Подите поскорее!..

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, ЖОЗЕФ; несколько слуг в глубине театра; потом МАТИЛЬДА.

 

ГРАФИНЯ.

 

Где… мой племянник?

 

ЖОЗЕФ.

 

Маркиз? Изволил давно уж уехать.

 

ГРАФИНЯ.

 

А Фредерик?.. Не при тебе ли он ушел?

 

ЖОЗЕФ.

 

Точно так, Ваше Сиятельство; я был в то время у подъезда, когда он садился в наемный кабриолет.

 

ГРАФИНЯ.

 

В какую сторону он поехал?

 

ЖОЗЕФ.

 

Не могу сказать… не заметил.

 

МАТИЛЬДА, входя.

 

Что такое, тетенька? Что случилось.

 

ГРАФИНЯ.

 

Ничего, милая… Мне нужно поговорить с Маркизом Бовуази… и сию минуту, (слугам). Чтоб всемои люди седлали лошадей, скакали к Маркизу, к его знакомым; чтоб нашли его, где-бы то ни было; сказали, что я жду его, хочу непременно с ним видеться… сейчас!.. сию минуту!..

 

ЖОЗЕФ.

 

Но, Ваше Сиятельство…

 

ГРАФИНЯ, с жаром.

 

Сшупайше!.. и непременно явитесь с ним вместе!..

 

(Слуги уходят.)

 

МАТИЛЬДА.

 

Ах, Боже мой! Тетенька, я еще не видала, чтоб вы когда нибудь так безпокоились о Маркизе… Верно дело очень важное?..

 

ГРАФИНЯ.

 

Да… Оставьте меня, прошу вас… Подите!.. Уже ли я не могу быть одна?

 

МАТИЛЬДА.

 

Извольте, тетенька, я уйду… уйду… Ах, Боже мой! Что такое сделалось?

 

(уходит в средние двери.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ.

 

ГРАФИНЯ, ФИЛИПП.

 

ГРАФИНЯ, подходя к Филиппу, сидящему в глубокой горести.

 

Филипп!.. Друг мой!.. Придите в себя!.. Он будет жив.

 

ФИЛИПП.

 

Нет… он только что храбр… а его противник… Ах! мое предчувствие меня не обманывает!.. Мне уж не видать его!

 

ГРАФИНЯ, в слезах.

 

Фредерик!.. сын мой!..

 

ФИЛИПП, смотря на нее с упреком.

 

Вот в первый раз вырвалось у вас это слово… Ваш сын… А! вы теперь плачете… да уж поздно… Вы плачете!..

 

ГРАФИНЯ, в величайшем волнении.

 

Да!.. Пусть целому свету будет известен стыд мой!.. Я люблю его со всею нежностию матери!.. Сколько раз руки мои стремились обнять его, прижать к этой груди…. и опускались в отчаянии!.. Ах, Филипп! если б ты мог читать в моем сердце; еслиб ты знал всю его тоску и страдания: ты бы простил меня!.. Единственное мое утешение было заниматься им, заботиться о его будущности, сделать ему состояние…

 

ФИЛИПП, с горькою усмешкою.

 

Состояние!.. У вас одно в предмете: деньги… вы уж думаете, что в них все заключается… (вставая) Ему нужна была мать!..

 

ГРАФИНЯ, умоляющим годосом.

 

Пощадите меня!

 

ФИЛИПП.

 

Вы его любили… а он и не знал об этом!..

 

ГРАФИНЯ, умоляя.

 

Филипп!..

 

ФИЛИПП.

 

Он умрет… а на нем никогда еще не было сладкого материнского поцелуя!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Филипп!..

 

ФИЛИПП, с силою.

 

Ваша гордость… вы причиною его смерти!..

 

ГРАФИНЯ, закрывая лицо.

 

Ах!.. Творец Небесный!.. Нет, нет, он не умрет!.. Ты сжалишься над нами!.. Матильду, мое богатство, жизнь мою… я все отдам, если мне возвратят моего Фредерика!..

 

ФИЛИПП.

 

Да… время теперь!

 

ГРАФИНЯ, видя, что Филипп стал прислушиваться.

 

Что вы?..

 

ФИЛИПП.

 

Тс!.. Слышите?.. Карета…

 

ГРАФИНЯ, с душевною тоскою.

 

Остановилась… (В молчании смотрят друг на друга и, взявшись за руки, друг друга поддерживают. Графння, дрожа, Филиппу.) Полноте!.. От чего вы дрожите… Это он… Фредерик…

 

ФИЛИПП, ослабевшим голосом.

 

Можешь быть привезли труп его…

 

ГРАФИНЯ.

 

Нет… Это уже сверх сил… Хочу узнать сию ж минуту… (бросается к дверям и встречает Матильду.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ.

 

ГРАФИНЯ, МАТИЛЬДА, ФИЛИПП.

 

МАТИЛЬДА, вбегая с радостию.

 

Тетенька, тетенька! Успокойтесь… вот он!

 

ФИЛИПП и ГРАФИНЯ.

 

Кто?..

 

МАТИЛЬДА, с радостию.

 

Ваш племянник… Маркиз Бовуази!

 

ГРАФИНЯ, падая в кресла.

 

Ах!.. смерть моя!

 

МАТИЛЬДА.

 

Что это?.. Вы так желали с ним видеться… когда же он приехал… Ах, Боже мой!.. Филипп, помоги ей… (смотря на него) Ах!.. Вы меня пугаете!..

 

ФИЛИПП.

 

Он приехал, говорите вы?.. Тем лучше… Пусть он убьет и меня также, или уж я вырву из него душу!.. (идет к дверям; Матильда его удерживает.)

 

МАТИЛЬДА.

 

Филипп!..

 

ГРАФИНЯ.

 

Филипп!.. (Бовуази показывается в средних дверях.)

 

ВСЕ.

 

Маркиз!..

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ.

 

ТЕ ЖЕ, МАРКИЗ.

 

ФИЛИПП лишаясь сил.

 

Один… Кончено.

 

ГРАФИНЯ.

 

Умираю…

 

МАРКИЗ, весело.

 

Э! что вы это?.. Какие все бледные!.. Чего вы испугались? (подходя к Графине.) Так вы знали?..

 

ГРАФИНЯ, слабым голосом.

 

Обо всем.

 

МАРКИЗ.

 

И боялись за меня?.. Как вы милы!.. Успокойтесь, тетушка: я целехонек.

 

ФИЛИПП, подходя к нему, с горестию.

 

А Фредерик?

 

МАТИЛЬДА, в ужасе.

 

Фредерик!

 

ФИЛИПП, в бешенстве.

 

Пойдемте!..

 

МАРКИЗ, удивясь.

 

Куда?

 

ФИЛИПП.

 

Извольте идти со мною!..

 

МАРКИЗ.

 

К нему на помощь?.. Это не нужно: его рана почти ничего не значит.

 

ГРАФИНЯ.

 

Неужели!..

 

МАТИЛЬДА.

 

Его рана!..

 

ФИЛИПП, с радостию.

 

Так он только что ранен?..

 

МАРКИЗ.

 

И очень легко… совсем не по-моему.

 

ВСЕ

 

Точно?..

 

ФИЛИПП, чуть не бросаясь к нему на шею.

 

Ах, сударь!.. Вы меня не обманываете?

 

ГРАФИНЯ.

 

Вы его не убили?

 

МАРКИЗ.

 

Убил?.. вот хорошо!.. Еслибы он был равного со мною искусства, то можно держать любое пари, что ему не выходить бы из леса; но как в нем нет ни на волос ловкости, познания, так напротив он еще меня чуть-было…

 

ФИЛИПП.

 

Что, сударь?..

 

МАРКИЗ.

 

Сперва я ранил его в руку… так… чуть, чуть… оцарапну л… остановился, и говорю ему: Не будет ли сударь? Право довольно… «Довольно!..» закричал он… «Нет! Кто нибудь из нас должен остаться на месте… Защищайтесь!».. И бросился на меня, как бешеный, без грасов, без методы, что необходимо всякому, кто дерется по правилам… и в ту минуту, когда я, смеясь, начал советовать ему получше держать свою шпагу — смотрю — он у меня вышиб мою.

 

ФИЛИПП.

 

Он вас обезоружил?

 

МАРКИЗ.

 

То есть — решительно против правил!

 

Однако ж, признаюсь, с таким

Искусством никуда негодным,

Он удивил меня своим

Поступком прямо благородным.

Как шпагу вышиб он мою,

Я мысленно прощался с вами…

Но он, отбросивши свою,

Сказал: «Все кончено меж нами.»

 

ГРАФИНЯ, в сторону.

 

В нем течет кровь Дарвилей!

 

ФИЛИПП, в сторону.

 

Уж и видно кровь солдата!

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ.

 

ТЕ ЖЕ, ФРЕДЕРИК; рука у него обвязана черным платком.

 

ВСЕ, бегут к нему навстречу.

 

Фредерик!

 

ФРЕДЕРИК, бросаясь в объятия Филиппа,

 

Любезный ба…

 

ФИЛИПП, прерывая его.

 

Вас ли я вижу, сударь? Как я рад!.. (в сторону, посматривая на него с гордостию.) И это сын мой!..

да, мой сын!

 

ФРЕДЕРИК.

 

Вы меня прощаете?..

 

МАТИЛЬДА, подошед к нему.

 

Нет, сударь, я не прощаю… Вы нас так перепугали!..

 

ФРЕДЕРИК.

 

Матильда!..

 

ГРАФИНЯ, особо, на другой стороне театра.

 

А мне… мне он не говорит ни слова… и не думает, что я имею нужду в его утешениии — (вслух, и входя в середину между Маркизом и Матильдою.)

 

Фредерик!..

 

ФРЕДЕРИК, с почтительностию.

 

Ах, не гневайтесь, Графиня!.. Поверьте, мне очень трудно было преодолеть мою робость и показаться на глаза Вашего Сиятельства…

 

ГРАФИНЯ, с чувством.

 

Почему же так?.. Ужели вы думаете, что я не разделяла опасений за участь вас обоих?.. Не могла ли я тут лишиться того, кто мне всего на свете дороже… (взглядывает на Филиппа.)

 

МАРКИЗ, кланяясь.

 

Благодарю вас, тетушка, что вы так меня любите… Конечно правда что он своим поступком оказал большую услугу нашей фамилии.

 

ГРАФИНЯ, воспользовавшись его мыслию.

 

И мы должны наградить его соответственно нашему роду… Маркиз, мы несколько раз говорили о вашей свадьбе с Матильдою; но мне кажется, что я угадала ея мысли…

 

МАТИЛЬДА.

 

Мои мысли, тетенька?..

 

ГРАФИНЯ.

 

Да… Мне кажется, что она, также, как и покойная ее мать, любовь предпочтиает знатности… почему, желая заплатить фамильный долг, я решилась, если только она будет согласна, выдать ее

за того… кому вы обязаны теперь своею жизнию.

 

ФРЕДЕРИК и МАТИЛЬДА.

 

Возможно ли!.. Какое счастие!

 

МАРКИЗ, в сторону.

 

Пожертвовать для меня наследницею восмидесяти тысяч ливров дохода… вот истинно редкая привязанность к племяннику!..

 

(Филипп подходит к Графине.)

 

ГРАФИНЯ, Филиппу.

 

Этого еще не довольно… Фредерик получит от меня все, чем я должна ему… (тихо) но уж после моей смерти, Филипп… да!..

 

ФИЛИПП, смотря на нее.

 

Что с вами?

 

ГРАФИНЯ, тихо.

 

Как бы мне хотелось обнять его!

 

ФИЛИПП, тихо.

 

Вот хорошо!.. Да кто ж вам мешает?

 

ГРАФИНЯ, тихо.

 

Не смею!..

 

ФИЛИПП, тоже.

 

Не смеете?.. Как мне вас жалко! (Фредерику.) Что ж, любезный мой… господин!.. Вам вдруг досталось богатое состояние и прекрасная жена… можно бы, кажется, и поблагодарить ту особу, чрез кого вы все это получили.

 

ФРЕДЕРИК, целуя руки у Графини.

 

Ах, Графиня!.. Во всю жизнь мою не забуду…

 

ФИЛИПП, ободряя его.

 

И, что за вздор!.. не так… прямо на шею!.. Ее Сиятельство позволяет… (Графиня обнимает его и утирает горячую слезу.)

 

(Тихая музыка до конца пиесы.)

 

ГРАФИНЯ.

 

Филипп!.. Ты теперь перейдешь к ним…

 

ФИЛИПП.

 

Точно так, Ваше Сиятельство… я от них ни шагу.

 

ГРАФИНЯ.

 

Твоя усердная служба стоит награждения…

 

ФИЛИПП, с душою.

 

Награждения?.. Мне ничего надобно… я счастливее и богатее всех Графов и Графинь на свете… (указывая ей на Фредерика и Матильду.) Посмотрите!

 

(Оркестр играет forte, занавес опускается.)

 

 

 

КОНЕЦ.