Покорение Сибири

Покорение Сибири

Драматическая поэма.

 

 

Действие 1.

Явление 1.

(В темном лесу на берегах Волги в овраге разведен огонек; ненастная полночь; Ермак, погруженный в задумчивость, сидит на пне срубленного дерева, возле спящих товарищей; вблизи их на деревьях висят ружья, кистени и ножи.)

 

 

Е р м а к.

Друзья! вы спите крепким сном ? . . .

Вас утомило злодеянье! . . .

(буря усиливается.)

Гул грома, бури завыванье!

Ваш голос мне давно знаком.

В часы печальной полуночи,

Когда мои не дремлют очи,

Вы говоритe c Ермаком!

И ваш упрек, как гири тягость

Лежит на сердце y меня. . .

В пять лет моя умчалась младость! —

Пять лет — как с рокового дня

Оставил я поля родные,

Утек — как зверь в леса глухие,

Влача се растерзанной душой

Отца проклятье за собой ! . . .

Пять лет, как ужас неотступной,

Теснится здесь — в душе преступной,

И точит жизнь мою — как червь!

Везде за мною призрак злобный ! . . .

То вижу холм позора лобный,

Столбы — с глухою петлей вервь!

То слышу я, как клир надгробный

Проклятьем вечным мне гремит —

И мертвецов толпа стоит —

Они знакомы мне. . . знакомы!

Ермак!… вот нож. . . вот лес глухой. . .

Ревите ж бури надо мной,

Гремите в черных тучах громы!

Убийца я ! . . . разбойник я ! . . .

(по долгом молчании.)

О если б, верные друзья,

Вы мне по гроб не изменили? . . .

Увы! я вас увлек в разбой, —

Вы мне тогда послушны были.

Ужели ныне голос мой

До вас, как прежде не достигнет?

Он вас на зло воспламенял. . . .

К добру уже ли не подвигнет?. . .

Или я прежде вас не знал. . .

(приближаясь к Ивану Кольцо.)

Но ты разбой возненавидел;

О друг Иван Кольцо! я видел,

Как нож в руке твоей дрожал,

Как долго ты боролся с жертвой,

Как хриплый вопль тебя страшил,

Как труп тебе ужасен был

Обезображенный и мертвый. —

(к Мещеряку.)

И ты, друг, разлюбил вертепы;

Давно со мраком сих лесов

Твой раздружился взор свирепой;

Ты медленно идешь на лов,

И то — с поникшею главою. . .

И так! я вас успел oтвлечь. . .

Сам Бог нас примирит с Москвою!

Я скоро в руки дам вам меч —

Пусть меч — презренный нож заменит,

Пусть для отчизны славный бой

Загладит пагубный разбой!

Из вас — никто мне не изменит. —

(став на колени.)

О Ты, Чей голос слышу я!

Чей образ виден мне и в этой туче черной,

И в темной полночи, и в светлом утре дня,

Ты — Кто всегда страшил меня;

При имени Твоем на голове позорной

Вздымались дыбом волоса! . .

Теперь услышь мое моленье;

И я смотрю на небеса. . .

Мне надоело преступленье! _

Я в первый раз Тебя прошу,

И в первый раз я приношу

Тебе раскаяния слезы!

Я прежде был неустрашим,

Я был ни чем неумолим!

Внимая Царские угрозы —

Смеялся я; когда передо мной

Молилась мaтерь с сиротой —

Смеялся я ! . . . когда дымилась —

Невинных кровь… смеялся я!

Но Боже! Ты воззвал меня —

Душа во мне переменилась ! . . .

Услышь! еще услышь моление мое!

(указывая на товарищей.)

Творец! вдохни в их грудь другое бытиe!

Дай чувства новые… О! просвети их мысли! . .

(сильный удар грома.)

Твой гром катился надо мной,

И тучи мрачные повисли. . . .

Но это был oтвет ли Твой,

Или предтеча нашей казни?

Теперь Твой суд ужасен нам!

Помедли! дай загладить срам:

Тогда умрем мы без боязни.

(Молния падает возле Ермака и разбивает дуб, на котором висело его оружие.)

 

Е р м а к (как бы выходя из глубокого самозабвения).

Я жив?… я пощажен! чей с неба слышен глас

«Нaдейся и молись! прощенья близок часе.»

Гори, гори мой дуб! * ты памятник злодейства,

 

* Все разбойничьи шайки имеют у себя сборные места, или притоны; признаком их служат высокие деревья, или глубокие овраги. Они часто называются именем Атамана.

 

Ты часто осенял преступное семейство;

Бывало в тишине ночей

Под скромной сению твоей,

Всегда удалые сбирались;

Ты слушал братский разговор;

Их буйства, хохот и позор,

Тебе — как другу поверялись:

Гори, гори. . . .

(Еще удар грома, разбойники просыпаются.)

 

С е н ь к а.

Что рано встал наш Атаман?

Уж не тащится-ль караван?

 

В а н ь к а.

Иль иноземец беззащитный?

 

М и ш к а.

Или боярин именитый?

 

С е н ь к а.

Уж не на тройке-ль откупщик?

Скажи — дай знак — придушим в миг.

 

Г р о з а.

Иль подлый сыщик с колкалами,

И с вилами — и с мужиками?

Пусть он нагрянет

(показывая ружья и ножи.)

Вот вино!

(по некотором мoлчании.)

 

С е н ь к а.

Ермак, ты не весел давно?

 

Г р о з а.

Тебя как что-то беспокоит?

Молчишь. . . .

 

Е р м а к .

Никто из вас не стоит

Ответа моего.

Разбойники! уж гром гремит Его!

Не даром буря в тучах воет!

 

М и ш к а.

Да!.. с некоторых пор

Тебе не мил и черный бор.

Тебя бессонница расстроит,

И Атaман ! . . .

(Ермак бросил на него грозный взгляд; Мишка снял шляпу и отошел в сторону.)

 

Е р м а к .

Готовьтесь в дальный путь.

 

С е н ь к а.

Там больше золота?

 

Е р м а к .

Прошедшее забудь :

Мы не разбойники.

 

И в а н К о л ь ц о.

Что ж мы?

 

Е р м а к .

Мы дети славы.

Мы не пугалище дремучих сих лесов,

Но покорители Державы.

(Молчание.)

 

Е р м а к .

Оп изумленья все без слов?

 

И в а н К о л ь ц о.

Как! нам? разбойникам? и быть сынами славы?

 

М е щ е р я к.

Нет! подвиг сей несбыточен, велик!

 

С е н ь к а.

Знать на Москву в расплох напасть. . . .

 

Е р м а к .

Чтоб твой язык

Не произнес !.. тогда не жди спасенья:

Уж жизнь твоя — была на волоске — *

 

* Да позволено будет и мне объявить по примеру Князя Вяземского, что пословицы хотя и следовало бы сохранять, со всею почтительною бережливостию — но . . . (проклятые рифмы.)

 

Уж я держал кистень в моей руке!

(Все мoлча толпятся вокруг Ермака.)

 

Е р м а к .

Никто сей тайны не постигнет ?

 

И в а н  К о л ь ц о.

Ты нам давно, давно знаком:

Кто полетит за Ермаком,

Тот по пустому не погибнет.

 

В с е.

Кто полетит за Ермаком —

Тот по пустому не погибнет!

 

Е р м а к.

Но что нам до того, погибнем мы иль нет?

Ермак ко славе вас зовет!

Коль жизнью мы не дорожили,

Когда разбойниками были:

Теперь-ли будем дорожить?

Отныне кончен век постыдный,

Переродились мы! какой удел завидный

Мы можем смертию купить?

Друзья! мы дышим жизнью новой!

 

М е щ е р я к .

Хоть в полымя с тобой ! Скажи одно лишь слово

Куда нас атаман ведет?

 

Е р м а к.

В страну, где солнца свет

Едва природу озаряет,

Где глыбы снежные висят ,

Где никогда земля не тает,

Шейтана где боготворят. . . .

 

Р а з б о й н и к и.

Шейтана! . . . ха, ха, ха, ха!

Знать там чертей боготворят?

 

Е р м а к.

Где векового льда громада,

Где стрелы меткие свистят,

И Пояс каменный ограда.

 

С е н ь к а.

Где ж этот чудный край?

 

Е р м а к.

Он там —

Он там, товарищи — далеко,

Идите по моим следам : . .

Наш путь чрез горы, снег глубокий,

Чрез степи, темные леса,

Где редко виден свод лазури,

Где горные бушуют бури,

Природы дикая краса!

Где хищный крик opлов нас встретит,

Предвестником кровавых сечь!

 

М и ш к а. .

Твою не поняли мы речь.

 

С е н ь к а.

Наш Атаман далеко метит!

 

М е щ е р я к.

Но за бесстрашным Ермаком

Кто не пойдет?

 

В с е (кроме Сеньки и Мишки).

Мы все идем!

 

С е н ь к а.

Но что же в тех краях найдем?

Богатство там. . . .

 

Е р м а к.

В звериной коже.

 

М и ш к а.

И мы пойдем ! . . . но из чего же?

 

Е р м а к.

Иль ты моих не понял слов?

 

М и ш к а (сухо).

Не понял.

 

С е н ь к А.

Стая воронов

Туда с костьми не залетала:

А он ведет ! . . . Иль дичи мало

Во глубине родных лесов?

 

Е р м а к .

Мы здесь разбойники! мы здесь живем в презреньи,

Скитаемся в лесах — и кормимся ножом.

Мы скоро здесь за преступленье

Позорной смертию умрем —

И нас никто не пожалеет! . . .

Мы лили наших братий кровь —

На нас Всевышнего десница тяготеет ! . .

Знакома-ль вам к отечеству любовь?

 

М и ш к а.

Нет. — Но за то любовь к красоткам — наше дело.

 

Е р м а к.

Знакома-ль вам мечта о славе?..

 

М и ш к а.

Нет.

 

С е н ь к а.

Она неприбыльный и беспокойный бред.

 

Е р м а к.

Знакомо-ль вам хоть совести грызенье?

 

С е н ь к а.

Нет!

 

Е р м а к (ударив его кистенем).

Я не тебя спросил — я знаю твой ответ. —

(Сенька падает замертво, некоторые из товарищей хохочут, другие с ужасом смотрят на судорожные его движения.)

 

Е р м а к (в исступлении взирая то на мертвое

тело Сеньки, то на неподвижных разбойников, стоящих перед ним в глубоком молчании).

Да будет проклят тот, кто низкою душою

Прикован как цепьми к корысти и разбою ! . . .

Небесный приговор над ним исполнил я!

Да ни единый взгляд не упрекнет меня . . .

(к Мишке.)

Тебе-ли с честью породниться?

И страстью не золоту Иудиной дыша,

За Ермаком и славой потащиться

На берег дикий Иртыша?

Живи в лесах! с ножом скитайся,

Позорный промысел люби.

От палачевых рук, от петли избавляйся

И беззащитного губи!

Но если ты. . . не жди прощенья. . .

Уж и теперь тебя спасло

Твое полмертвое чело —

Или мое к тебе презренье!..

Иди. —

 

(Мишка берет на плеча тело своего друга и скрывается в чаще леса.)

 

Е р м а к.

А мы, друзья, проложим дерзкий след —

В тот край обширный и далекий;

Пойдемте, храбрые; ни богатырь Мегмет,

Ни горы, ни леса, ни хлад, ни снег глубокий,

Не преградят oрлиный наш полет!

Не вечно нам здесь в страхе пресмыкаться,

Не вечно, как зверям, в оврагах укрываться,

Где мысль о казни день и ночь

От нас не отлетает прочь,

И где знакомые берлоги,

Большие селы и дороги —

Грозят, напоминая нам

И Царской гнев, и казнь, и срам!

Друзья! настанет ли то время,

Когда Москва нас призовет;

Когда с разбойников спадет

Свинцовое злодейства бремя ?

В Сибирь! друзья, в Сибирь!

 

В с е.

В Сибирь!

Веди, Ермак, наш богатырь!

Веди! на смерть пойдем с тобою!

 

Е р м а к.

Мы их кумиры сокрушим,

Мы новый им закон дадим,

Соединим Сибирь с Москвою,

Да будет Царь их — Иоанн;

Загладим наше преступленье,

И купим у Москвы прощенье

Удалой шайки атаман!

 

В с е.

И купит у Москвы прощенье

Удалой шайки атаман!

 

Е р м а к.

Взошла румяная заря!

Играешь парус!… О друзья,

По Волге матушке помчимся в отдаленный,

Неведомый тот край! Там, на крутых скалах,

Под шумом Иртыша наш памятник нетленный,

Как современный друг, пусть говорит в веках

О трудном подвиге, о славе дивной, громкой!

И благодарные потомки —

За круговой в веселый час —

Быть может вспомнят и об нас!

(садятся в челноки.)

 

П е с н я 1.

Неси нас Волга! мы плывем

В Сибирь с бесстрашным Ермаком.

Останьтесь здесь леса глухие,

Останьтесь здесь ножи лихие;

Лишь-бы доплыть нам, Атaман —

От нас не ускользнет Шейтан!

 

Е р м а к.

Мы не разбойники ! . .

 

В с е.

Мы не разбойники ! . .

 

II.

Волна играешь с челноком,

Вода двоится под веслом,

На брег Иртыша отдаленный !

Там на крутых его скалах,

Воздвигнем памятник нетленный :

Живи наш памятник в веках!

 

Е р м а к.

Мы не разбойники!

 

В с е.

Мы не разбойники!

 

III.

Неси нас Волга! Богатырь

Ведет нас в хладную Сибирь;

Останьтесь здесь леса глухие,

Останьтесь здесь ножи лихие,

Неси нас Волга! — с Ермаком —

Сибирь поставим мы верх дном! —

 

Е р м а к.

Мы не разбойники!

 

В с е.

Мы не разбойники!

 

 

 

Явление второе.

 

(В Сибири, близь Искера на Саусканском мысе видны могилы — и надгробный памятник Кучума; Искер стоит на высоком береге Иртыша; с другой стороны лес и долина, где воздвигнут золотой кумир Рачу, верховному божеству Сибири. Возле его лежат Остяки ниц лицом; Шаманы стоят полукружием; глубокое молчание.)

 

Ш е й т а н щ и к .

О плачьте, плачьте! День настал

Давно грозивший нам бедою.

Нам гневный Рача предсказал,

Что сей вечернею зарею,

Когда погаснет солнца луч

Во глубине сих темных туч —

На нас губители нагрянут;

Все предадут на снедь мечам!

Шейтаны на Сибирь восстанут!

О горе нам!

 

Ш а м а н ы.

О горе нам!

 

Ш е й т а н щ и к .

И кто-же гибель нам устроил?

Наш Царь, наш гордый Царь Кучум.

В порыве нечестивых дум

Богов отверг, себе присвоил

И власть, и почести богов:

Пленясь каким-то Алкораном,

Закон презрев своих oтцов,

Он жертве не приносил Шейтанам,

И Рача ни во что считал;

Словами слабых обольщал, —

А сильных усмирял он силой.

(показывая могилу Кучума.)

Но вот Кучум покрыт землёй,

И в полночь над его могилой

Дух Ириха * кружится злой :

 

* Предание о злом духе Ирихе еще и теперь существует в Чувашских деревнях симбирской губернии. По соседству со мною в одной деревне есть роща, священная доныне для суеверных поклонников старины; когда у кого-либо из них захромает лошадь, или мрут коровы, он отправляется в сию рощу с чашкой, в которую кладется мед, или табак, а иногда и то и другое вместе с прибавлением муки и еще кое чего. Если Ирих, покружась над сей чашей, отведает предлагаемую пищу, то несчастие в доме кающегося грешника прекращается.

 

Я слышал вопль его печальный,

Как звук подземный, погребальный,

Он раздается по лесам;

Как ворон — гибель предвещает :

О горе нам!

 

Ш а м а н ы.

О горе нам!

 

Ш е й т а н щ и к .

Он тучу бедствий собирает,

Он обрекает нас на смерть.

Три раза солнце восходило,

О сколько слез пролито было!

Но Ирих руку нам простерт,

Не удостоил в знак прощенья,

И был oтвет его в громах,

И тень мелькая в облаках,

Вопила: мщенье, мщенье, мщенье!

 

Ш а м а н ы.

Несчастные! погибли мы!

 

Ш е й т а н щ и к (в полголоса).

Сам Рача сред полночной тьмы

Являлся мне. . .

(Молчание.)

Заря бледнея

Почти погасла в небесах. . . .

Взгляните! на седых волнах

Родной Иртыш несет злодея!

Уж близок нашей он земли. . .

Нас рок постигнет неизбежный ! . .

Нет ! удержать их не могли

Ни даль, ни лес, ни холод снежный.

Так хищный Царь Орел летит —

На жертву грозный взгляд бросает,

Размахом сильных врыл шумит,

И жадно кохти распускает:

Погибли мы!..

(Долгое мoлчание, перерывающееся одними только рыданиями жене, и криками грудных детей.)

 

Ш е й т а н щ и к .

Ревет, волнуется Иртыш . . .

Волнуйся! ты его поглотишь —

Ты за Сибирь ему отмстишь —

Но дней прошедших не воротишь!

(Мегмет Куль выходит на долину — Остяки отступают от кумира.)

 

М е г м е т  К у л ь.

Я слышу вопль?.. Что вас страшит?..

Какое вам грозит несчастье?

Так стая робких птиц кричит —

Когда предчувствует ненастье.

 

Ш е й т а н щ и к .

Приди, достойный сын Царя —

Который в сей могиле тлеет;

Приди — уж в небесах заря —

Пред темной полночью бледнеет!

 

М е г м е т .

Зарю я вижу в первый раз;

Такое зрелище ужасно! . . .

Тане это ты, хитрец несчастный,

Ты в ужас всех приводишь нас?

 

Э д и г и л (глава остяков).

Не оскорбляй рабов Шейтана.

Я не терплю сих буйных слов,

За Рача я на смерть готов,

Я не поклонник Алкорана,

И не пророк мне Мухамед!

Несчастный ! с самых юных лет

Ты удален от нашей веры…

Вот Эммы сын ! . . его отец

В нечестьи превзошел все меры;

Мегмeт их принял в образец.

 

М е г м е т .

Да, я их сын, их Богу верю.

Хоть речь твоя злословия полна,

Но я свой правый гнев умерю,

Твоя защита седина.

Но пусть другой Остяк то скажет?

(Поднимaя медную палицу.)

Ее узнаете-ли вы? . .

Лишь брызнет мозг из головы! —

А смерть язык привяжет.

(Остяки еще дальше отступают.)

 

М е г м е т .

Вам Рача что-то предсказал?

Чем он Сибири угрожал?

Каким-по пришлецом чудесным,

Который нас поработит!

 

Ш е й т а н щ и к .

Смирись пред мстителем небесным!

Твоя-ль десница защитит,

Когда нас Рача оставляет ?

О ты, кичливый из людей,

Что ты и с силою твоей?..

И твой язык еще дерзает

Хулу. . . и на кого изречь?

Смири безумное киченье!

Ты хочешь и на нас навлечь

Его губительное мщенье?

Колена гордый преклони!

Не знаешь ты, какие дни

Настали? — Уж заря бледнея,

Почти погасла в небесах.

Народ! родной Иртыш злодея —

Несет на пенистых волнах

 

М е г м е т .

И все молчат! на лицах страх!

 

Ш е й т а н щ и к .

Волнуйся! ты его поглотишь. . . .

Реви, волнуйся наш Иртыш!

Ты за Сибирь ему отмстишь —

Но дней прошедших не воротишь!

 

М е г м е т .

Что возвещаешь ты, Шаман?

Тебе-ль Небес постигнуть тайны?

Так черный и зловещий вран

Свой испускаешь крик печальный,

Когда беду почует он.

Какой тебя встревожил сон?

Что ваш на землю взор потуплен?

Печаль на лицах , всё молчит. . .

Какая вам беда грозит?

Еще Мегмeт ваш не погублен,

И меч булатный не притуплен

Пусть он придет, сей дерзкий враг

И если снег пред ним растает,

Пусть наши стрелы он узнает,

Пусть он с толпой своих бродяг,

Пусть испытает нашу силу,

И завоюет здесь — могилу!

 

(один Остяк спускаясь с горы кричит : „Он здесь!“ Все приходит в смятение: одни бeгут за оружием, другиe обнимают подножие кумира; везде раздаются вопли: Он здесь ! Шаманы, упав ниц лицем перед кумиром, кричат: «Шейтан!»)

 

М е г м е т .

Где-ж он ?.. Никто не отвечает!

(Схватывая за руки Остяка, принесшего известие о Ермаке.)

Где-ж oн!

 

О с т я к .

На долгий Яр с дружиной выступает!

 

Н е с к о л ь к о  г о л о с о в .

Погибли мы !

 

Ш а м а н ы  и  н а р о д.

Шейтан, Шейтан!

 

М е г м е т .

Подайте саблю и колчан!

Друзья! на встречу им — за мною!

Пусть наши темные леса

Он купит дорогой ценою!

 

Ш е й т а н щ и к .

Нам предсказали небеса —

И вот последний день приходит!

 

М е г м е т (с яростию).

Ваш вопль один лишь страх наводит!

Молитесь! . . но оставьте нас.

(Шаманы удаляются.)

 

М е г м е т  (покрываясь кожей и препоясываясь саблею).

Ужель, сбылося предсказанье?…

Нет! . . удались воспоминанье:

Живых — не покорит.

Мы все погибнем; смерть — не стыд!

Кто сей пришлец?.. он из какого рода?

Где колыбель его была?

Какая буря занесла .

Его в Сибирь? . . иль нам наскучила свобода?

Ее отнять ! . . вот что замыслил oн . . .

Но разве это мало?..

Он прежде сам здесь будет погребен

В глухих лесах, где следа не бывало

Другого племя Остяков !

Но из какой страны далекой

Ты залетел в наш снег глубокой?

Иди-ж! — а я на бой готов.

Увидим мы, чьи стрелы метче,

Увидим мы, чьи руки крепче,

И чей кистень сильнее бьет!

Не дешево продаст Мегмeт

Свободу, жизнь, страну родную

И красных дев, и саблю удалую!

(Мегмет с толпою Татар и Остяков с громким

воплем устремляется на берег долгого Яра.)

 

 

 

Явление третье.

 

 

Е р м а к.(подплывая к берегу).

Спускайте, други, паруса;

Вот их дремучие леса,

Вот горы их; обширная держава!

Ты нам принадлежишь.

Пусть прежде высохнет Иртыш —

Потом умолкнет наша слава.

 

И в а н  К о л ь ц о.

Никто на встречу нам нейдет?

 

Г р о з а.

Сибирский богатырь Мегмeт,

Что не выходишь из берлоги?

 

М е щ е р я к.

Где деревянные их боги ?

 

Е р м а к.

Всё, всё, друзья, найдете вы;

Их вольность не спасут ни палицы, ни стрелы,

Воздвигнем здесь престол Москвы —

И плачь Шейтан oсиротелый !

 

В с е.

Воздвигнем здесь престол Москвы —

И плачь Шайтан oсиротелый !

 

М е щ е р я к.

Какие горы и леса!

Как здесь печальны небеса,

Какая мрачная природа,

Здесь дикая живет свобода.

 

Е р м а к.

Ее должны мы обуздать

И усмирит ее — не сила, но искусство;

Чрез несколько веков удастся передать

В грудь Остяков другое чувство.

Они разлюбят глушь лесов,

Им будет холодно дыхание снегов,

От дикой вольности отстанут,

Предвечный луч их oзарит —

И там, где ныне лeс, шумит,

Там грады пышные воспрянут.

 

В с е.

И там, где ныне лес шумит,

Там грады пышные воспрянут!

 

Н о ж о в .

Где лес шумит! где лес шумит!

Так прежде мы в лесах гуляли. . .

Ах! — Волга — матушка! — бывало мы, друзья,

Под говор волн ее так сладко засыпали!

 

Е р м а к.

Воспоминание позорного житья!

О, скоро-ль мрак глухой забвенья

Сокроет oт людей кровавый знак следов,

Средь темных , страшных тех лесов,

Где жили мы для преступленья ?

«Как лес шумит, как лес шумит!»

Ножов-ли это говорит?..

Вы помните-ль, друзья, как туча собралася,

И буря хладная внезапно поднялася,

Когда по Волге плыли мы?

Во глубине ненастной тьмы,

Когда носилась смерть над нами,

Когда ослабшими руками

Едва мы двигали весло —

И уж в пучину нас несло. . .

Какое вы тогда произнесли моленье?

Оно смирило хляб зыбей,

И врезано в душе моей!

«Дай нам загладишь преступленье,

И если мы на смерть Тобой обречены —

То пусть во гроб сойдем не с памятью постыдной,

Но смертью славной и завидной,

Умрем как верные отечества сыны!«

 

В с е (став на колени).

Так! если мы на смерть Тобой обречены ,

То пусть во гроб сойдем не с памятью постыдной ,

Но смертью славной и завидной,

Умрем, как верные Отечества сыны!»

 

Е р м а к.

К оружью, вопли раздаются.

(с холма.)

К нам Остяки вдали несутся.

 

 

В 1826 году.

Трилунный.

Атеней, часть четвертая, 1829 год.