Огонь небесный

Автор: Менцов Федор Николаевич

Огонь небесный.

 

 

Чтò небо вдалеке туманится и тмится?

По небу туча черная стремится

И пламенем горит;

Как дым густой клубяся над землею,

Течет она неведомой стезею

И гибелью грозит……

Отколь она, та дивная громада,

С земли, с морей, с небес, или из ада и

Куда ее полет?

Не огневая ль это колесница

На ближнюю планету демонов станицу

Торжественно везет?

 

II.

Повсюду воды! Волны, в необъятном море,

Белоголовые, гуляют на просторе,

Не ведая преград.

Повсюду воды! Голубые волны

Холмятся, пенятся, сшибаясь грудью полвой,

И брызги их летят.

 

Не проникал ни взор, ни голос человека

И не скользил корабл в пучине той от века

По девственной волне;

Лишь облака порой смотреться прилетают,

Иль стаи чудных рыб из глубины всплывают

Погреться на луне…..

Велишь ли изсушить моря сии? сказала

Та туча. — «Нет»! — И туча путь свой продолжала.

 

 

III.

Египет! На низьменном бреге морском,

Раскинулся он разноцветным ковром,

Обильный природы дарами;

От севера бездна, от полдня песок

Tму угрожают, но дряхлjго рок

Хранит между сими морями.

 

Две черных громады, в туманной дали,

Подъемлются гордо от лона земли,

Как призраки мрачных явлений,

И тучи пронзают трегранным углом,

И с трех их сторон, расширяясь, кругом,

Гигантские сходят ступени.

 

Зеленый здесь идол, как-будто живой,

Там розовый сфинкс, с золотой головой,

Стрегут их отчизны границы,

Стрегут и не сводят бессонных очей;

Ни мрак и ни вихрь, и ни солнце степей,

Не в силах смежить их ресницы.

 

Туманное море синеет вдали,

В просторную гавань идут корабли,

Вдаль тянется берег пологий;

И град исполинский лежит на берегах,

Как воин на лаврах, и в пенных струях

Купает гранитные ноги.

 

Там Нил благодетель широко течет,

На злачные нивы богатства он льет,

Кропя их волною студеной;

Чешуйчатым чревом шумит крокодил,

Где бук сенолиственный ветви склонил, —

Тростник прозябает зеленый.

 

Уж вечер. В румяных катясь небесах

И в ярко блестящих, как яхонт, водах

Два солнца роскошно пылают,

Как-будто два царственных друга грядут

На встречу; десные друг другу дают

И вместе в волнах исчезают……

— Прикажешь этот край с лица земли спахнуть?—

Ответа нет, и туча продолжает путь.

 

 

IV.

Дня светило над заливом

Погрузилося в волнах,

И в величьи молчаливом

Блещут радужным отливом

Звезды ночи в небесах.

 

Волны моря плещут златом,

Чуть колеблются кусты,

В одеянии богатом

Дышут свежим ароматом

Золотистые цветы.

 

Лютни слышатся напевы;

В мгле пленительных очей,

Под священной сенью древа

Пляшут юноши и девы

Вкруг пылающих огней.

 

Дети на траве резвятся,

Девы, гордые красой,

В меди зеркала глядятся,

Старцы с кубком веселятся

И склоняются главой.

 

И верблюдиц за горою

Доют жены там и там,

И над чашей костяною

Молоко бежит струею

По гебeновым перстам.

 

Там, носящихся стадами,

Слышны крики хищных птиц,

Там, бродящих табунами,

Раздается за шатрами

Ржанье диких кобылиц.

 

То стан вольного народа!

Вихри не страшат его,

Не пугает непогода

И ему его свобода

Драгоценнее всего!

 

— Велишь ли чтобы я здесь морем пролилась?—

Ответа не было, и туча пронеслась.

 

 

V.

Вавилон! Будто камень подводный, большой,

Он седое чело возвышает,

И, при свете луны, три огромных горы

Длинной тенью своей покрывает.

 

Он, ничтожества смертных свидетель немой,

Вечно дик, безобразен и страшен;

Как хребет неприступных, утесистых гор,

Как громада разрушенных башен!

 

Здесь кичливые люди, в безумных мечтах,

Загадали воздвигнуть твердыню,

Чтоб главою она досягала небес,

Но Господь сокрушил их гордыню.

 

С той поры, на отверженных Богом стенах,

Все так мрачно, пустынно, уныло;

Пресмыкаются змеи по залам большим,

И зеленые спят крокодилы.

 

Там поблекшие пальмы угрюмо стоят,

И печально качают главою,

Но высок Вавилон, великаны-древа

Снизу кажутся людям травою!

 

Меж высоких, обрушенных временем, стен

Там слоны одиноко блуждают,

И как-будто рой пчел вкруг большого улья

Горных коршунов стаи витают…..

 

— Велишь ли молнией и громом мне блистать?—

Ответа нет, и туча понеслась опять.

 

 

VI.

Всюду пустыни песчаные!

Здесь не струится алмазный поток,

Плоды меж ветвей не алеют румяные,

Зыблется только горячий песок.

Вихри тлетворные здесь зараждаются,

В воздухе душном, летая, шумят,

Горы песку перед ними вздымаются,

Тучей густой в безграничном пространстве летят!

 

Бог эти земли, как море обширные,

Знанью смертных открыть не хотел;

Далью туманною, гранью эфирною,

Им положил он незримый предел.

Годы годами и веки веками сменяются,

А там все как было времен искони,

Люди всё также тех стран удаляются,

Те ж там морозные ночи и жгучие дни.

 

Ночью, порою сырою, ненастною,

Влажный, волнуясь, садится туман;

Редко чрез степи стезею опасною

В дальные страны отважный идет караван.

Робкое око за ним устремляется,

Край каравана чуть виден вдали;

Мнишь, изумленный, что там извивается,

Хвост разноцветной, ползущей змеи.

 

Полет свой быстрый туча удержала.

Но тихо все, и туча путь свой продолжала.

 

 

VIII.

Два города с высокими стенами,

Озарены мерцающей луной,

С народом их, с их шумом, с их богами,

Спят, грешные; при тишине ночной,

Они в одной покоятся долине,

Как-будто-бы два брата близнеца;

Сребристый луч скользя по их вершине,

Играет на зубцах их царского дворца.

 

О, сколько здесь картин развообразных!

Дворцы, аркады, истуканов ряд;

Фонтаны бьют, и, в группе бозобразной,

Слоны под тяжким куполом стоят.

Там далее, все мраморные сходы,

Строений пышных длинные ряды,

Колонны, портики, водопроводы,

И полные цветов висячие сады.

 

Огромные молебные чертога,

Со сводами, украшены резьбой,

Там их стоят чудовищные боги,

Из серебра, с бычачьей головы,

Другие, в тускло-освещенных залах,

Где теплится огонь на алтарях,

Из золота, на медных пьедесталах,

Сидят кругомс молчаньем на устах.

 

О, города! Вы ада порожденье,

Все здесь безумствуют в чаду утех,

Под каждой кровлею таится преступленье,

И каждый миг есть новый, тяжкий грех.

Еще недавно, на пиру развратном,

Кипел вином и искрился фиал,

И юноша, в волненье непонятном,

К груди своей вакханку прижимал.

 

Теперь все тихо. Смолкли буйства клики,

Мятежным сном пресечены они;

Забытые от пиршества огни

На площадях курятся, тусклы, дики.

И мрачно все. Греховных двух громад

Луны печальный свет не озаряет,

Лишь по-местам луч трепетный лампад

В окнах дворцов то гаснет то пылает.

 

Над ними туча грозная неслась,

«Здесь!» — с небеси раздался Чей-то глас.

 

VIII.

Из огненной тучи огнь брызжет летучий,

Клокочет, шипит,

С грозой и с громами, он льется волнами,

Все жжет и крушится,

Палит, истребляет, как воск растопляет

Порфир и гранит.

 

В отчаянье шумном, блуждает безумно

Греховный народ,

Но тщетно! Несчастный, от бури ужасной,

Куда он уйдет?

На дне преисподней от кары Господней

Ничто не спасет!

 

Вотще, в иступленье, своих о спасенье

Все молят богов;

 

Вотще к ним взывают, грозят, заклинают,

Когорты жрецов:

Их идол сраженный упал, изможженный,

Не слыша их слов!

 

Дворцы и палаты, изданья богаты,

И храмы — все прах!

Везде разрушенье, унынье, смятенье,

Томленье и страх;

Все гибнут, страдая, и мнят, погибая,

Что ад в облаках!

 

 

IX.

В то время грозной бурей возмущенный,

Оставив свой привычный тяжкий сон,

На гибель их, грехами отягченный,

Взирал с тоскою дряхлый Вавилон.

Так, озарен сияньем денницы,

В душе тая надежду и боязнь,

Взирает старый узник из темницы

На узника, ведомого на казнь.

 

 

Х.

Свершилось все. Огнь лютый без пощады

Преступников терзал и умерщвлял,

Нигде ни в чем, не встретил он преграды,

И гибели никто не избежал.

Ни человек, ни зверь, от ярости небесной

Не уцелел: все гнев Господень истребил,

А к утру ветр повеял неизвестный,

И вид страны окрестной изменил.

 

 

XI.

Куда свой взор ни обратит

Унылый путник, вид печален.

Гнилое озеро стоит

Над черной грудою развалин,

И, — зеркало минувших дней,

Племен отверженных могила,—

Ночной порой, среди степей,

Оно дымится как горнило.

 

 

Менцов

Библиотека для чтения, том 31, 1838г.