Последнее разрушение мира

Последнее разрушение мира.

 

 

Скоро полночь! Прошла.

Пять часов до утра.

Месяц сонный потух.

Два раза пел петух.

Тихо, душно, темно,

И торжественно всё.

Растворивши окно,

Старец в келье стоит,

В даль глухую глядит,

И молитву творит.

Весь небесный намёт,

Как надтреснувший свод,

Пошатнулся с земли.

Тусклых звезд хоровод

Тяготит дряхлый свод

Устарелых небес.

Как порубленный лес

Полегли облака;

Как степные луга

Вся иссохла река:

Словно дикой буран,

Пролетел по полям,

По лесам, по горам.

Не шелохнет нигде!

Утонувши во мгле,

Нива пала к земле.

Вдруг поблекнул весь лист

Опустел, не шумит

В сером саване бор.

Как полночный дозор

Кто-то бродит в горах……

 

В городах, в деревнях,

По домам зажжены

С полуночи огни.

Как в ночь светлого дня,

В светлый праздник Христа,

Суетится народ.

Сон на разум нейдет!

Но не радость в очах,

Не улыбка в устах:

Страшно сжаты уста,

Очи выжгла тоска,

И, как черная мгла,

Ужас веет с чела.

Все сбираются. Стон

И рыданье — кругом.

Все покоились. Вдруг,

Как таинственный круг

По уснувшим струям,

Пробежал по сердцам

Тайный трепет. Как рев

Отдаленных валов,

Кто-то домы потряс;

И неведомый глас

Словно с неба слетел,

Всем сбираться велел.

 

Страшно, душно, темно.

Скрыв в подушках лицо,

Разметавши власы,

Дева грешной земли

Вся в истоме лежит;

То как лед, то горит

Жгучим, едким огнем,

И в слезах вся. Кругом

В беспорядке атлас,

Жемчуг, золото, газ, —

Весь прибор суеты,

Все, чтó на вес души,

На прокат у земли,

С колыбели по гроб

Нищий-смертный берет.

 

Преклонившись во прах,

Мать с младенцем в руках

Пред иконой лежит.

В стороне, как гранит —

Сын преступный. Глаза

Как у хищного льва;

Дыбом, дыбом власа.

Недвижим. Лишь рука

Пот стирает с чела.

 

Вспрягнув с ложа ногой,

Беззаконник седой,

Ограждаясь крестом,

Робко смотрит кругом.

И впервые скупец

Отворил свой ларец,

Чтобы нищим раздать,

Чтó награбил как тать.

 

Божьи храмы полны.

Места нет! Алтари

Растворили врата.

Вопли, плач, теснота.

На коленях народ;

В белых ризах причет;

Песнь хваленья в устах,

И хоругви в руках.

Посреди, в облаках

Фимиама, амвон,

И священник, с крестом

На седой голове.

А кругом, как во мгле,

Весь одетый в туман,

Хор Святых по стенам, —

Грозно смотрит в толпу,

Страшным взором греху

Грудь преступную жжет,

И к молитве зовет.

 

Вдруг блеснуло где-то пламя,

Побагровел небосклон,

И как огненное знамя

В-миг раскинулось по нем.

Тихо зарево взыграло

По челу седых небес;

С неба на землю упало,

Озарило дол и лес,

Разостлалось багряницей

По ковру широких вод,

И летучею зарницей

Весь зажгло небесный свод.

 

Где ж пожар? Никто не знает.

Там!…… далеко!…… Весь восток

Красным пламенем сверкает;

Весь в огне небесный свод;

Но земля покрыта мглою,

Все безмолвно и темно,

Лишь кровавой пеленою

С неба зарево легло.

Стены, улицы и стогны

Любопытными полны.

Как встревоженные волны,

Прибывают всё толпы;

К небу грозному в тревоге

Взор тоскующий стремят;

И сбираются к дороге,

И рыдают, — и стоят.

Тихо чистые хоругви

Из церквей святых несут;

Стройным хором Божьи слуги

Песнь спасения поют.

Верный пастве, верный дому,

Пастырь к страждущим идет,

Снова в прахе, снова долу

Весь тоскующий народ.

 

И вдруг все вздрогнули. Как черное знамя

Покрыло мгновенно багровое пламя;

Как грозная туча взвилась над землей;

Всё ближе и ближе…… Вот, видно как идет;

Вот, слышно как тяжко, прерывисто дышит;

Вот, вся распахнулась седой пеленой.

Застынуло сердце, и кости заныли

У всех земнородных; и холод могилы

Всех обдал. Померкло. Огня не видать!

И, страшно рисуясь между небесами,

Шумя по эфиру стальными крылами,

Кругом показалась небесная рать.

 

 

Тимофеев.

Библиотека для чтения, том 28, 1838 год.