Отрывок из первой песни поэмы: Искусства и науки

Отрывок из первой песни поэмы: Искусства и науки.

 

 

Тогда, как населял Творец небес пустыни,

И Солнца зажигал и разливал пучины:

Предел он положил планетам и звездам,

Круг действий силе бурь, и прусам, и громам;

Стихии обуздал в полезном их раздоре,

И солнце запад свой и брег познало море . . .

Неограниченным остался человек!

И Бог вруча ему ума светильник, рек:

«Будь совершен как я (*),  тебе дана свобода;

Отверсты небеса, открыта вся природа!»

И человек кругом окинув быстрый взгляд,

Увидел лес и бор, как дикий вертоград,

И мутные моря и светлые озеры,

И разноцветные холмы, лужайки, горы;

Орла парящего, огромного слона,

Быка тяжелого и легкого коня;

Свод неба голубой, шар солнца лучезарный —

И гимн Творцу воспет — и гимн сей благодарный.

Ум — сила смертного: он, крепкий им одним,

Взял в руки власть и спал владыкою земным.

Мы не обязаны ничем правам наследства;

Нам при рождении достались гордость, бедства

И слабости; но ум-орла, киша и льва,

Стихии бурные и грубость вещества,

Искусством победил: дуб твердый согнут кущей,

Кедр вспыхнул под рукой об древо древом трущей;

Покрыт шалаш правой и листом от дождей,

А ложе мягким мхом и кожами зверей,

И тыква тучная сосуд широкобокой.

Уж лук жужжащую стрелу послал высоко;

Льву череп палицей корнистой раздроблен,

Бег серне копием свистящим прегражден,

Лес темный частыми обставлен тенетами;

Грозит силками куст, а глубь реки сетями.

И пастырь-человек знакомится с конем,

Дает покров овце, дружится с верным псом,

Ночным товарищем и стражем стад надежным.

Уже кочует он по пустыням безбрежным,

Где долгая права под тяжким шумом бурь

Переливается, как влажная лазурь,

Где все стези песок волнуясь засыпает —

И пастырь по звездам свой путь располагает.

И самородные металлы найдены,

И в пользу смертными уже обращены:

Стучат раз в раз бия на наковальнях млаты,

И образуют плуг кривый и серп зубчатый;

Рвут землю бороны, цепляяся пила

Визжит вяз на доски широкие деля;

Колеса медные гремят под колесницей,

И мчится на коне ретивом всадник птицей.

Из кожи тигровой, на коей кровь видна

Одежда брошена; кудрявая волна

И волокнистый лен готов для одеяний,

И благородный червь ткать скоро будет ткани!

Вретена легкие, вертитеся! летай,

Челнок проворный, ты, из края стана в край,

И крепко с нитью нить вяжи, перевивая!

Летай, придут те дни, когда изображая

Тобой, как кистью, ткач картину и узор

На ткани удивит и очарует взор.

Круг солнца разделен двенадцатью звездами:

Равенство ночи с днем означено Весами;

Срок сказывать, когда ягнята и тельцы

Рождаются, должны Телец и Близнецы;

А Дева жатвы срок; созвездие же Рака,

Что Феб течет назад сего достигнув знака.

Златыми буквами на небе в круглый год

Распределение написано работ.

Но человек свое преобразил жилище:

Шалаш стал домиком и дичь окрест гульбище.

Дремучие, как ночь и старые, как мир

Леса, упали в прах под острием секир,

И черные их пни рассыпались золою. …

Там, где на зелени, густой одевшись мглою,

Дремали воды блат ленивые досель,

И сторожила их задумчивая ель:

Теперь прокопаны пруды и водотоки,

В луга проведены ручьи с горы далекой.

Нарциссы с розами в сады приглашены,

В них плодовитые древа поселены;

Гроздь пресмыкается на верх по жерди длинной,

И тихо огурец к ручью ползет долиной.

Ум наблюдательный медлительной стопой

Приведши опытность, дочь времени с собой,

Орудья улучшил, дал средства кряж бесплодный

И бедный превратить искусством в плодородный;

Открыл, что виноград крупнее на холмах,

Лен волокнистее и выше на песках;

Струится желтая пшеница на равнине,

И гуще и нежней всегда права в долине.

Искусство цвет и вид иной древам дает,

И древо горькое приносит сладкий плод;

И вяз унизанный каштанами гордится,

И ясень цветом груш осыпанный дивится,

И врытый на гряде без корня свежий пень

Прозяб и разбросал ветвей младую тень.

Любовь изобрела изящные искусства:

Желая выразить души унылой чувства,

Красавица поет с лампадой вечеру,

Пред грустным женихом, с которым по утру

На завтре, ей велел рок злобный разлучишься . . . .

Вдруг видит на стене тень друга шевелится . . .

Затрепетала вся . . . вскочила — и рукой

Поспешно обвела сей образ дорогой . . .

И ей в разлуке он единый утешитель;

Любовь ей помогла, любовь ее учитель!

Гречанки счастливой счастливейший отец,

При чуде новом сем в жару схватил резец,

И с помощью его весь очерк обсекает —

И тень минутную он телом облекает !

В изобретеньях ум с предмета на предмет

Скользит — и Живопись Ваянию во след

Родилась, пребыла в младенчестве несмелом,

Рисунки жалкие чертя углем и мелом.

Однообразные двух красок сих черты,

Могли ль изобразишь природы красоты, —

Древесной зелени прелестные отливы,

Смесь света с тенью, даль и близость, переливы,

Или пожар морей и зарево сих туч,

Когда прощальный им бросает солнце луч;

Или молчащих рыб чешуйчатое злато;

Иль радужный убор станицы птиц пернатой?

Пускай лежат сии искусства в пеленах!

По многих опытах, усилиях, летах,

Одушевится медь, задышит грубый камень,

И холст заговорит, и в красках вспыхнет пламень,

Любимцы Фебовы Зевксис и Апеллес,

Как Промифеи вновь похитят  огнь с небес.

 

 

В.

Дерпт

1818.

Славянин, часть 1, 1827

 

(*) Матфея гл. 5. ст. 48.