Юный страдалец

 

Юный страдалец

(Елегия в древнем вкусе)

 

Ut vidi, ut perii! Ut me malus abstulit error!

Virg.

 

 

«Державный Апполон! Бог дивных исцелений!

Бог жизни и благих врачующих растений!

Сразивший Пифона, бог светлый, молодой!

Спаси ты сына мне, тронись его судьбой!

Тронись и матерью больной, изнеможденной,

Одним им дышащей – но роком осужденной

Зреть сына милого безвременную смерть!..

Не дай погибнуть ей – и длань спеши простерть:

Исхить из юноши огнь быстрый, огнь палящий,

Цвет жизни молодой навеки в нем губящий!

О Феб! Когда б он был из гроба изведен

И снова берегам Алфея возвращен –

Тогда, клянусь сама ослабшими руками

Вседневно украшать твой ближний храм цветами

И каждый год тебе на память дня того

Тельцами жертвовать из стада моего!..

 

« И так, мой сын, ты все жестоким пребываешь?…

Мой сын, ты грозное молчанье сохраняешь?

Ты хочешь умереть – и мать в седых власах

Покинуть здесь одну в печалях и слезах?..

Ты хочешь, чтоб она глаза твои закрыла

И с пеплом праотцов твой пепл соединила…

Не ты ль свершить сие был должен надо мной?

Не ты ли должен был кропить мой гроб слезой?

О юноша, взгляни! Лампады свет дрожащий

Открыл черты твои: где взор огнем блестящий?

Где розы?.. О мой сын! Тебя ли вижу я?»

 

«О мать моя! Прости! – нет сына у тебя!…

Уж в гробе он! … О матерь!   О родная!…

Лишаюсь я тебя… уж язва роковая

Достигла сердца… здесь… увы! Уж всякий час

Мне кажется, что я дышу в последний раз;

Но тайну умолчу… Прости; сей одр мне страшен:

Он погребальными одеждами украшен;

Хлад пробежал по мне… Родная, не рыдай;

Утешься без меня – и сына вспоминай!..»

 

«Прими, злосчастный сын, напиток сей целебный:

Мак усыпляющий с диктамом растворенный

Сном тихим заменит утраченный покой

И укрепит твой дух подавленный тоской;

Печальной матери усильною мольбою

Он Фессалийскою составлен был женою (*)

Три краты день сиял, три краты гаснул он

С тех пор, как ты отверг Цереры дар и сон.

Склонись,  любезный сын, ты матери к моленьям,

Тронись души ее глубоким огорченьем;

Припомни как тебя лелеяла она…

Как на груди ее вкушал ты сладость сна,

Как лепетать тебя, ходить она учила,

Как более себя она тебя любила –

Как твой малейший вопль или невнятный вздох

В час ночи наносил ей тысячи тревог?

 

Ах! Поднеси к устам поблекшим, изнуренным,

Моею грудиею столь часто насыщенным,

Сей кубок с жизненным, врачующим питьем –

И будь вторично мне обязан бытием!»

 

(Юноша, по долгом молчании и в глубокой задумчивости:

 

«Холмы Лаконии! О рощи и долины!

О ветр, колеблющий густых древес вершины,

Струящий ручейки, иль на младых грудях

Взвевавший тонкий флер и кудри на плечах!

О легкий сонм красот! Веселы хороводы!…

Ты знаешь, мать моя, где Евротас мчит воды,

Там хищных нет вепрей, ни злобных трав, ни змей…

О день! О милый вид! Вы в памяти моей!…

И девы скачущи!… и косы распущенны!..

Черты божественны – и вечно незабвенны! –

Сей стройный, тонкий стан, и свежесть сих ланит,

И сладость взоров сих, уста, огнь где горит,

И песей молодых стыдливое волненье,

И черных локонов небрежное паденье…

О, кто перенесет в Лакедемон меня!

О, кто мне возвратит беседу, взорея?

Сей миг, как в первый раз узрел ее… о боги!…

Сей миг мне смерть послал – и рок свершился строгий!..

— О, ты чувствительна, не сомневаюсь я,

Тебя растрогает смерть жалкая моя…

Твой взор, Виргиния, наполнится слезами; —

Но что я вымолвил, обманутый мечтами?..

 

«Что слышу я, мой сын? Любовь убийца твой!

Она тебя во мрак низводит гробовой!

О злополучный сын! О слабость бедных смертных! –

Всегда любовь виной их горестей несметных:

Кто хочет тайну грусть сердец изведать их;

Узрит, что страсть сия сильнее всех других.

О бедный юноша! Скажи, могу ль мольбою…

Но ты не внемлешь мне, но ты поник главою..

Уже ли настает час гибели моей –

Нет, сын мой! Сей же час я поспешаю к ней…»

 

— О матерь! Гневная судьба неотразима!…

Я милою забыть – она неумолима,

О страсти говорить мне не велит она –

И с той поры мне смерть становится нужна…

Нет, матерь, не ходи ей вспоминать о мне;

Я, посвятив ей жизнь, смерть посвящу ей ныне…

Скажи ей, что мой взор ее в тот час искал,

Когда душа моя отселе отлетала…. –

Умолк, — взглянул на мать, лампада потухала –

И бедный юноша с ней вместе потухал…

 

 

Норов

 

 

 

(*) Фессалийские женщины славились в древности своими познаниями в Ботанике; им также приписывали чародейство. Н.

Вестник Европы №10,   1821г.