Полдень

Полдень.

 

 

Едва Кармил и Амморей,

С багряною зарей

Из утренния мглы, как острова, взносились,

И розовым огнем их чела золотились,

Рубинные ковры, восточный горизонт,

И искросребра ткань струила черный понт, —

Великолепный флот Хирамов из Офира

И чудный кораблец в нем краше, легче всех

На поднятых крылах дыханием зефира —

К Юдейским берегам притек; —

Никавля в нем была, владычица Сидона,

Желавша видеть Соломона!

 

Но солнце восходит как стало на зенит:

Ковыль вдали, пески и воздух зарябели,

Подзвездные орлы почить под хламом сели,

И в глубину спустился кит —

На зыбкой отдыхать бездонной колыбели;

В коральных теремах Сирены усмирели,

Пернаты онемели,

Прижалися — среди их гнезд,

Не могши жара снесть.

Лишь из лесных трущоб, чрез холмы, степи,

Вскачь серны, и единороги

Их жажду утолить,

И ветвeглавые елени табунами —

К потокам, к студенцам, пробитыми тропами,

Бежали вереницей пить.

Тогда поморье Иоффийско

На расстояние неблизко

И Иорданский брег покрыт —

Стал дивным поездом сей южныя Царицы;

Тьма тем кипит, блестит,

И всадник и пешец, и конник и возницы,

В путь движась, не щадят ни силы, ни труда;

Но час когда

Пришел полдневный,

Пал прямостойно луч в дол, с неба распаленный,

И все лице земли, как угль разжег,

Никто ступить не мог:

Змей вихрепламенный летел, и близким ревом

Уж всех грозил изтлить тлетворным зевом;

Из пыли облако, как черна дыма сеть,

Столбясь, крутясь, весь затеняла свет.

Под кедры Божие, Ливанские, подзвездны,

Царица скрылася в Сионский сад,

В святилище прохлад,

Спокойства, тишины,

Где в страшны глубины,

Средь высочайших скал, нависнувших над бездны,

Из древ сплетенна сень, иль некий дивный свод,

Ущельем на гору — всем отверзает всход,

Куда ни ветр ни провевает,

Ни света луч не проницает,

Где вечно дерева, как дремлющи, стоят;

В потоке Кедрском — там светило мира зрят,

Как блюдо круглое, пловущее, златое,

И синю, как в окно, чуть-чуть, небес лазурь;

Во время громов где и в ужас бурь

Как дубы вержутся, бушуя — пальмы гнутся,

Стократно гулы вкруг глухие раздаются;

А в тишину, как некий топот, стон,

От горлиц воркованья;

То от долбленья жолн,

От соловьев свистанья,

То от различных голосов,

Звучащих средь лесов;

Как проезжают там мост каменномeталльный

Тьмой отголосков, эх, — грохочут дебри дальны.

Порфироносица, проехав оный лес,

Или дремучих рощ злачно-зелено море,

Главу взносящих до небес,

Пальм, нардов, кипарисов, певгов

Алоев, теревинфов, кедров, —

Носящих гроздь и льющих аромат,

Узрела пред собою вскоре —

Давидов град,

— Который облаком со ската,

От разноцветных плинс стеклистых, и от злата,

На кровы с кровов, льющих блеск,

Сиял — как бы пожар средь рек!

 

 

Г. Державин.

Памятник отечественных муз, 1827г.