К Б — му, при посвящении поэмы: Умирающий Бейрон

К Б — му, при посвящении поэмы: Умирающий Бейрон.

 

 

Прими, беспечный друг, но сердцу незабвенный,

Мой скудный, но усердный дар;

Во мне воспламенил поэзии ты жар:

Я стал ее любить, тобою ободренный!

Твоими песнями я слух свой утешал:

Я ими чувства, ум и сердце занимал!

Твоею музой вдохновенный,

И я, певец уединенный,

Беспечно, сладостно мечтал!

Она неопытный мой вкус образовала,

И быв наставницей моей,

Меня в печалях утешала

Протекших, скорбных дней.

Ты знаешь Бейрона и — уважаешь гений

Сего великого певца,

Достойного бессмертия венца

И хвал позднейших поколений.

Уж Барда нет… но лиры звучный глас

Достигнет и пленит внимательных потомков!

Желая описать его последний час,

Его последние мечты и чувства,

Я видел, что избрал предмет,

Достойный опытной поэзии искусства.

Мой друг! уверен я, что нет

Во мне ни сильных чувств, ни жара,

Ни вдохновения, ни дара,

Которые иметь обильно должен тот,

Кто важный сей предмет изобразить решился;

Кто, чуждый горестных забот, —

И в бедствиях судьбы душой не изменился.

Но слабый опыт свой тебе я приношу

Не по достоинству предмета;

Не приговора жду искусного поэта:

Вниманья дружества прошу!

 

Мы оба многое в сей жизни испытали;

Нам призрак изменил протекших быстролет!

Печальным жребием мы оценили свет

И без роптания страдали!

В надежде лучшего единою мечтой,

Мы души сирые питаем;

И рок немилостивый свой

Смиренным сердцем умоляем.

О милый друг! не все нам чуждо в жизни сей:

(уже ль на вечно нас покинул добрый гений?)

Быть может мы найдем еще отрады в ней,

В замен погибших наслаждений!

 

 

Бестужев-Рюмин.

Альманах «Сириус», 1826г.