Энрико и Фиаметта
Автор: Неизвестный автор
Энрико и Фиаметта.
Баллада
Ночь легла на поля,
Сном забылась земля,
Ручеёк сквозь камыш чуть сверкает,
Месяц тихо плывет,
Соловей не поет,
Лишь кукушка в лесу занывает.
Граф Энрико верхом,
С копием за плечом,
В вороненой броне из булата,
Едет тихо, уныл:
Он отца схоронил;
С ним дружина в доспехах из злата.
Вдруг вдали, за горой,
Слышен стук боевой,
Крик и вопли и стоны сраженных.
Граф пришпорил коня,
Зазвучала броня,
Пыль столбом за щитом угнетенных.
И горою чрез лес
Он пронесся— исчез
Из очей изумленной дружины;
И дружина стрелой
Полетела на бой —
И пред ней ни горы, ни долины.
И вот крики вблизи:
«Стой, мужайся, рази!
«О Алла! о Махмуд! о Мария!»
Виден замок. Со стен
В туче стрел смерть и плен:
Враг бежит, стрелы вслед, как живые.
С опущенным копьем:
Юный рыцарь, как гром
На врага, впереди всей дружины.
И кровавой грядой
Положил за собой
Удальцов ваших всех, Сарацыны!
Остальные бегут
На суда— Граф и тут,
И злодеев ничто не спасает.
Нет пощады— и бой
Прекращен— и герой
Победителем в замок вступает.
Вот он в нем. Пред крыльцом
Фиаметта с отцом:
Кудри черные кольцами вьются,
Грудь полна и бела,
Взор— Амура стрела,
А уста —то и жди улыбнутся!
И Энрико с коня…
Тут хозяин: «Меня
Вы спасли; но мне жизни дороже
Милой дочери честь;
Удостойте-ж провесть
Ночь у нас: после битв нужно ложе».
И учтиво герой
Деву легкой рукой
По ступеням ведет— и в чертоги.
Вот в чертоге златом
Он снимает шелом:
И пред ним все ничто полубоги.
В сердце девы любовь!
В сердце рыцаря кровь
То кипит, то от дум замерзает!
Взор для взора язык —
И божественный, вмиг
Неземное в душе постигает. —
Щит с копьем на стене;
Граф с мечом и в броне
В залу пира вступает, смущенный.
Стол готов, за столом
Смех и шутки кругом;
Граф один как бы в сон погруженный.
Что же дева? Она
Клятве тайной верна:
Незнакомца любить до могилы.
Пламя страсти в очах,
Живость в нежных чертах:
Все поступки героя так милы!
Вот хозяин берет
Свой покал, и встает:
«За здоровье того,» восклицает:
«Кто, незнаемый, нас
От погибели спас!
Ваше имя?» И граф отвечает:
—Мой в Венеции род
Всем известен: я плод
Беспорочной любви графа Золи….—
«К поселянке? — так, так!
Ты раскаешься, враг!
Что заехал к маркизу Пиньоли.
Твой известен отец!
Ни проезжий купец,
Ни монах у него не спасался
От кровавых ножей;
Престарелый злодей
В том грехе капеллану признался.»
— Лжешь! корысти тот жертв
Не приносит, кто мертв!
Но и в жизни отец мой почтенный
Не убийцею был:
Он и в битвах щадил!
Друг он вдов и сирот незабвенный.
Пощадил и тебя,
Злой Пиньоли! Любя
Не тебя— а в тебе человека.
Ты вступил с ним в союз;
Ваших дружеских уз
Не разрушило время в полвека
Но того не ценя,
Упрекнул ты меня
Моей матерью. Знай же, Пиньоли
Не постыдная страсть,
А тиранская власть
Завлекла в тайный брак графа Золи.
И добра и тиха
Мать была без греха:
Или грех, что супруга любила,
И что я был любим?
Не вверяя чужим,
Мать сама меня грудью кормила.
Возрастая в тиши,
Я искал для души
Только в рыцарских книгах забавы;
И семнадцати лет
Я вступил в шумный свет,
И нашел, что пустынники правы.
Загорелась война;
Грудь, отваги полна,
Под стальною бронею забилась.
Меч отец дал мне сам
На погибель врагам;
Мать о жизни любимца молилась.
Много битв! много дел!
Если б только хотел
Рассказать… но не кстати, не время!
Знать довольно и то:
Нам не страшен никто,
Не гнетет нас постыдное бремя.
Минул год. Мой отец,
Видя близкий конец,
Капеллана за мной посылает.
Над Пиньоли гроза!
Сын! закрыв мне глаза,
Поезжай… и вздохнув умирает.
И вот я уже здесь! —
«Отложи свою спесь:
Ты ошибся во мне, дерзкий Золи!
Побежден, но не раб,
Докажу, что не слаб:
Мщенье, мщенье душою Пиньоли!»
Фиаметта пред ним
На колени: С моим
Избавителем так поступаешь?—
«Он…. Прочь с глаз моих, прочь!
Безрассудная дочь!
Как терзался я сам, ты не знаешь.»
И не кончена речь…
Застучал меч о меч!
Но герой, окруженный врагами,
Не разим, а разит;
Только старца щадит;
Кровь кипящая льется ручьями
Где ж дружина? Она,
Фиаметтой от сна
Пробужденная вверх поспешает;
Воспылал новый бой!
И могучей рукой
Граф победу свою довершает.
Вот утих шум, и крик.
—Сдайся, жалкий старик!
Не хочу твоей смерти, Пиньоли!—
«Сдаться! мне? никогда!
Мне дожить до стыда!
Лучше смерть!»— Нет, живи против воли!—
И Пиньоли уныл…
«Ты меня победил
Не оружием,— этой пощадой.
Долг былое забыть
И врага полюбить:
Пусть врагу… Фиаметта наградой!»
И безмолвье кругом!
Снова дочь пред отцом
На колени. Маркиз поднимает
Сердцу милую дочь;
Не кричит уже: прочь!
А в восторге к груди прижимает.
И Энрико смущен,
Изумлен, пристыжен,
Проливает потоками слезы,
И ланиты в огне:
«Уж не снится ли мне,
Что из крови здесь выросли розы!»
Нет не сон, не мечта!
Молодая чета
На рассвете обвенчана. Мирно
Вся их жизнь протекла,
И подобьем была
На земле жизни чистой, эфирной.
Близ Ливорны в кустах
Есть развалины. Страх,
Суеверием в черни рожденный,
Удаляет от них
Пожилых и младых;
Но однажды монах, утомленный
Зноем, дальним путём,
Очутился в них днём
И увидел два камня: «Пиньоли.»—
На одном разобрал;
На другом прочитал:
«Под сим камнем с графиней граф Золи.»
Брюлыиерь.
Двадцатая часть Литературных Прибавлений к Русскому Инвалиду, или четвертая на 1835 год