Чикой и Хилок

Чикой и Хилок.

(Отрывок из Писем о Восточной Сибири.*)

 

 

Реки Чикой и Хилок, впадающие в славную Селенгу, составляют величайшее богатство обитающих при них народов и могут быть приманкою Русских для населения сих прекрасных мест. До прихода сюда промышленников, здесь была пустыня. Cии люди, друзья деятельности, вооруженные бесстрашием, первые вступили на хребты гор. Сначала должны были вести войну с зверями хищными, отдалили сих соперников в чащи кедров и дали, так сказать, новую жизнь холмам и равнинам при Чикое и Хилке.

В окрестностях берегов их Русские нашли истинное богатство: тучные луга для скотоводства и земли плодоносные для хлебопашества. Таким образом сделан первый шаг к составлению гражданских обществ среди Бурят, диких, кочевых; таким образом благодетельное искусство земледелия, здесь, в краю отдаленном страшной по слухам Сибири, дало зашедшим домашний кров и поселило самое дружество к соседям. Тогда уже пришлецы имели все нужное для человека; они не боялись ни голода, ни свирепостей зим: животные давали им одежду, поля — пищу верную.

Скоро красивые пушистые звери завлекли к себе водворенных; они устремились в леса мрачные, доселе мало посещаемые; там добывали соболей и лисиц и, что страннее, продавали сей дорогой пушной товар Бурятам, старожилам реки Селенги. Луки и стрелы не столько приносили пользы на ловитве звериной, как пищали Московские.

Русские, избрав берега Чикоя и Хилка своим отечеством, перенесли сюда же и образ своей домашней жизни, дух веселонравия, деятельность и свои привычки гостеприимства. Довольство, чистота блистали в светлице пришлеца, между тем, как кочевой Бурят представлял противоположность, самую неприятную для глаза. Хотя нескоро, но важная прибыль от хлебопашества, избыток звериного и рыбного промыслов здесь соделались наградою переселенцам.

Между обеими реками пролегает на четыреста верст становой хребет, хранилище вод и наделяющий реками и речками все великое пространство от рубежа Китайской границы до Байкальских Альпов. Хребты rop, покрытые густым лесом, показывают, что здесь обитает одна одичалость, приют зверей, сокровенность, не проницаемая для человека — но это не всегда! Когда лето заплатит дань прилежанию оратая, когда деревья теряют свое лучшее украшение и вихри желтых листьев крутятся в облаках синеватого неба, тогда сии места вдруг оживляются шумным пришествием звероловов. До половины Ноября продолжается ловитва. Тогда стрельцы выносят из глубины лесов свои сокровища:  красивых соболей, страшных кабанов, медведей, волков, зубрей, сохатых, робких белок, коз диких, кабаргу. Горы здешние, сверх сего истинного богатства народного, служат и вместилищем руд железных, но они еще не разработаны. Меха расходятся на продажу в Иркутске, Верхнеудинске и на Кяхте, сей ненасытимой пучине благодетельной коммерции, оживляющей своим богатством большую часть Сибири и соделывающей дикаря за-Байкальского необходимым для жителя Греции, постоянно сражающегося за веру отцов своих и свободу. Кедры дают равномерно значительный доход жителям своими плодами.

Флора сих рек неоцененна. Отсюда получаются травы лекарственные под именем Чикойских, которые служат в населенном за-Байкальском краю благодетельным врачеванием в немощах человека. Сюда натура зовет и ботаника и живописца для представления очаровательных красот Байшин-Шоло и Один-Шоло! Знаменитый Паллас, при виде сих очаровательных гор, инде представляющих остатки строений, развалившиеся гроты, на вершинах коих игра натуры воздвигла искусственные портики, местами являющая картины пасущихся стад лошадей, рогатого скота и верблюдов, разбросанные холмы, унизанные Бразильскими смарагдами, стада бродящих оленей, стада диких, красивых птиц, воскликнул, что он нигде в своей жизни лучше сей страны не видывал! Похвала, излившаяся из уст великого человека, до того была чрезвычайна, что он, упоенный чувствами зримого, в восхищении избрал провести ночь при одном из здешних источников.

Берега Чикоя покрыты кедрами, соснами, тополями, ильмами, березами и множеством других разнородных кустарников; на островах pаcтeт тальник и черемушник. Дно Чикоя хрящеватое и от части песчаное; местами подводные камни возбуждают пловца оставлять свою беспечность, столь принадлежащую в дни ясные человеку, знакомому с теми водами, при коих он родится, проводит младость и достигает вечера своей жизни.

При деревне Гутае, где впадает в Чикой речка сего же имени, возвышается над водою каменистый обрывистый утес. Эхo, издаваемое сею скалою, представляет занимательную игру природы: оно изражает самый чистый отголосок говорящего, во всех изгибах слов его — и плаватели, дабы  насладиться сею npиятностию, любят на некоторые часы здесь останавливаться. Берега тотчас становятся гористее и река получает гораздо сильнейшее течение.

От селения Жинды по левому берегу Чикоя начинается наша граница с Китаем. Ниже Кударинской крепости на правой стороне реки воздвигнуты кумирни Бурятских Язычников.

 

 

А. Мартос.

 

* Отрывок сей сообщен в Енис. Альм.  почтеннейшим Автором еще в бытность его в Красноярске и до издания в свет Пис. о Вост. Сиб. И. П.

 

Енисейский Альманах на  1828 год