Донская быль

Донская быль.

 

 

Колдун.

 

 

Я тьму чудес о колдуне

Отрыл в заветной старине:

Он волком серым, кошкой чёрной,

Совой, сорокой, мертвецом,

Из старца с ловкостью проворной

Вмиг обратясь, в часу ночном

Пугал народ, и на болото

Летал блуждающим огнём,

Томимый вражеской заботой,

И там скрывался в черной мгле….

Не перечесть его проказы—

То пыль взметая, на метле

Он ездил, и поток заразы

Вдруг разливал в Донской земле;

То на Днепровские пороги

Он к ведьме Киевской летал,

Избушку на курины ноги

Колдун ей ставить помогал —

И в ней кикимору седую

Венчал он с карлой-домовым,

И синим огоньком, как дым,

Зажег лампаду ледяную.

И на пуховую постель

Колдун, за тридевять земель,

К царевне славной Милитрисе

Кирбитьевне, скакал на крысе

В молчаньи полночи глухой,

Закутавшись в туман седой.

И у прекрасной Царь-Девицы

Был в тридесятом царстве он,

И щедро ею наделён:

Пером блистательной Жар-Птицы,

Ширинкой с вечною казной,

Водою мертвой и живой.

Но говорят и небылицы:

Что ими он целил, морил,

И будто бы в могильном трупе

Однажды чувства пробудил.

А с Бабою-Ягою в ступе

Объехал целый свет кругом,

И даже в царстве-золотом

У тощего гостил Кощея.

За то у огненного змея

В плену проспал он триста лет.

Однако ж, выбравшись на свет,

Он на ковре на самолете

Взвился, как из лука стрела

В своем губительном полете,

И вдался в прежние дела.

С тех пор нечистою наукой

Морочил старый чародей

Крещеных на Дону людей,

Для них был страхом, чудом, мукой.

Всегда его недобрый глаз

Виной— в бедах, причиной— в горе,

Невзгодой— в жизни, бурей— в море.

За то в мирских делах не раз

К нему-ж ходили на советы.

Хоть стар, но сметлив, зорок он,

На всё готов, во всём смышлён.

Порывы чувств еще согреты

У старца юности огнём

И не по летам бодрость в нём.

Он, первый гость в беседе шумной,

Был важен, как боярин Думной

В почтенной Русской старине;

Разборчив— в пище, в разговоре,

Умерен— в смехе и вине,

Решителен— в беде и в споре,

И в нем правдив, как встарь судья;

Но позабыл прибавить я,

Что он на сватьбах, меж гостями,

Был неизбежное лицо,

Он и с крыльца и на крыльцо

Вёл новобрачных, и дарами

От них почтен был прежде всех.

При нем всегда вершилось дело;

А без него оно не зрело,

Во всем был верный неуспех.

И даже бранные набеги

Бестрепетных детей войны

Бывали им же внушены;

Усталых воинов ночлеги

Им от  врагов охранены.

Советом смелым, в вихре битвы,

Донцов к победе вёл старик.

При нем всегда острее бритвы

Их сабли и железо пик.

При нем в опасностях бодрее,

Отважней в натисках казак,

Добыча— сильных, дань— вернее;

Смирней, уступчивее враг.

Черкесы, Турки и Татары

В науке славы и побед

Донцам указывали след,

И храбрых первые удары

Им были платой за совет.

Не уставали в буре-брани

Казнить врагов огнём, мечом

За Волгой, Камой и Днепром,

В Крыму, в Сибири и в Казани.

За волны Терека, Кубани —

Везде со славой казаки

Водили смелые полки.

 

 

Тобольск.

Черкасов

Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834г.

ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ