Земля вращается уныло…

Из «Песен Мирзы-Шаффи».

перевод из Боденштедта

 

 

 

Земля вращается уныло

На вековом своём пути;

Вражды губительная сила

Готова царства потрясти.

Скорбей народных и смятений

Зловещий дух, что день, смелей

В броне шагает меж людей.

Заслышав гул его движений,

И крезы, и голодный люд

Своих надежд иль опасений

Ему на встречу дань несут:

Одни дрожат за достоянье

Своё и праотцов стяжанье,

Те, с гневом в сердце, глухо ждут,

Что волн народных бушеванье,

Неодолимый их порыв,

Столпы былого сокрушив,

Снесёт преданий все плотины,

Как бесполезные руины.

Вот злоба дня! Вот мысль годины!

В такое время, сознаю,

Почти-что нужно объясненье,

Чтоб музу оправдать мою

И песен этих появленье,

С их миной скромной и простой,

На сцене шумно-боевой.

Здесь нет ни кликов кровожадных,

Кипящих пылом боевым,

Ни од напыщенно-парадных,

Поющих ложной славы дым;

Нет и гнетущей жизнь морали,

Что учит молча зло терпеть

И за земные все печали

Наград загробных ждать уметь.

Тут лишь цветы с красою нежной:

Согрел далёкий их Восток,

Где, странник, рвал я их прилежно,

С любовью холил и, как мог,

Душистый свил из них венок.

В одежде рифмы, изреченья,

Старинной опытности клад,

Восточной мысли наблюденья —

Как дорогих жемчужин ряд,

Здесь любознательность манят.

Меж них, вакхически ликуя,

Звучит игривых строф напев,

Во славу гроздий, поцелуя

И красоты румяных дев,

Что я подслушал на чужбине—

Тот гимн о счастии земном,

О радостях земных —то ныне

На языке пою родном.

И если скажут: как же, зная

Кручину нашу, можешь ты,

Беспечно под лучами мая,

Сбирать поэзии цветы?

Нет, этих ясных песен звуки —

Я их не в праздности слагал,

Они — не плод ленивой скуки…

В ту пору, как сердитый вал,

Грозя мне, в берег мой хлестал,

Смирял я ими сердца муки.

То был мой чудный талисман:

С ним жизни горе и ненастье,

Нужду и боль душевных ран

Я забывал и верил в счастье.

Таким же будь и для других,

Такой же силою целебной,

Ты, музы талисман волшебный,

Как был мне в немощах моих.

Где высоко над сенью мглистой

Ущелий диких и стремнин,

Кавказ, могучий исполин,

Подъемлется в чалме волнистой

Из сизых туч и облаков,

Или, блестя в венце снегов,

Закован плотно в панцырь льдистый,

Отважно рвется в небеса.

А у пяты его покорно

Раскинулась, как шлейф узорный

Порфиры царской, степь-краса,

Там, где гигантскими крылами

Шумит орёл под облаками,

Там эти песни родились,

В аккорды звучные слились.

Иные тэмы для поэта,

Я знаю, есть в быту страны,

Где не смолкает кличь войны,

Где домы, камни — все предметы

В орудья битв превращены; !

Где враг врагу в борьбе лукавой,

Грозит всечасною облавой,

Где эхо залпов век гремит,

Где кровью от земли разит.

Но — прочь картины истребленья

И смерти злой! Зачем томить,

Тревожить злом воображенье,

Когда сдержать его, смягчить

Так бесполезны все стремленья!

Прочь от развалин, от могил,

Из мрака прочь—в блеск дня приветный!

Чтоб ключ кипучий свежих сил

Не цепенел в истоме тщетной —

И пусть лишь тó манит певца,

Что движет радостно сердца!

Тоски упрямой и безсильной,

Грызущей скорби долгий гнёт

Ввергает душу в сон могильный,

Мертвит в ней мужества полёт.

Лишь тот, в ком радость уцелела,

С судьбою спорить будет смело.

Украсьте ж голову венком

Из роз и миртов благовонных —

И об руку со мной пойдём

В собранье мудрецов влюблённых,

На светлый, задушевный пир,

Где искрятся вином бокалы

И гости славят пеньем лир

Добра и счастья идеалы,

Иль, изменивши песен строй,

Бичуют лжи мир одичалый—

И в песнопеньи их, чредой,

Звучит восторг и смех живой.

Что предо мной воспоминанье

Чертами яркими чертит,

Здесь голос музы воскресит:

Красы стыдливой обожанье,

Хвалимой в сладостных стихах,

Восточной ночи обаянье.

Кругом пылающей в звездах,

Сады с их нежащей прохладой,

В дреме полуденной поры

И город на волнах Куры,

Мне столько милый, за оградой

Зубчатых скал; величье гор,

Глядящих на небо в упор

Своей суровою громадой

И будто с ним ведущих спор;

Потоков ярость, с крутизны

Бегущих бешено; весны

Разгул и пламенные ласки,

И молодых грузинок пляски,

Под звон чунгуры струн живых.

О, звуки те! Забуду ль их?

Как дивно слух они ласкали!

Как сильно ножки дев младых

Мне сердце в оны дни смущали!

И всё, что дух питало мой,

Что мне вдали пленяло чувство,

То, как создание искусства,

Несу теперь земле родной.

Любви полны мои напевы

И мира кроткого полны.

Пускай же имя кроткой девы

Их озарит, как блеск луны!

Тебе они посвящены,

Эдлита милая! Не ты ли,

Когда беды мой день мрачили,

Душевный мир мне вновь дала

И вся любовию была!

 

 

 

Немецкие поэты в биографиях и образах, под редакцией Н. В. Гербеля, СПб., 1877г.