Видения

Автор: Григорьев Аполлон Александрович

Видения
Еs ist eine alte Gеschichte,
Dоch bleibt sie immer neu.

 
I.
Опять они, два призрака опять….
Старинные знакомцы: посещать
Меня в минуты скорби им дано,
Когда в душе и глухо, и темно,
Когда вопрос печальный не один
На дно ее тяжелым камнем пал,
И вновь со дна затихшую подъял
Змею страданий…. Длинный ряд картин
Печальною и быстрой чередой
Тогда опять проходят предо мной….
То — образы давно прошедших лет,
То — сны надежда, то — страсти жаркий бред,
То радости, которых тщетно жаль,
То старая и сладкая печаль,
То все — чему в душе забвенья нет!
И стыдно мне, и больно, и смешно, —
Но стонов я не в-силах удержать
И к призракам, исчезнувшим давно
Готов я руки жадно простирать,
Ловить их тщетно в воздухe пустом,
И звать с рыданьем….

 
II.
Вот он снова — дом Архитектуры легкой и простой,
С колоннами, с балконом — и кругом

Раскинулся заглохший сад густой.
Луна и ночь…. Все спит; одно окно
В старинный сад свечой озарено,
И в нем — как сон, как тень мелькнет под час
Малютка ручка, пара ярких глаз
И детский профиль…. Да! не спит она, —
Взгляните — вот, вполне она видна —
Светла, легка — младенчески-чиста,
Полуодета…. В знаменье креста
Сложились ручки бледные !… Она
В молитве вся душой погружена….
И где ей знать, и для чего ей знать,
Что чей то взгляд к окну ее приник,
Что чей-то груди тяжело дышать,
Что чье-то сердце мукою полно….
Зачем ей знать? Задернулось окно
Гардиною, — свеча погашена….
Немая ночь, повсюду тишина….

 

III.
Но вот опять виденье предо мной….
Дом освещен, и в зале небольшой,
Теснятся люди; мирный круг своих
Свободно-весел…. Ланнера живой
Мотив несется издали, то тих
Как шепот страсти, то безумья полн
И ропота, как шумный говор волн,
И вновь она, воздушна и проста,
Мелькает легкой тенью меж гостей,
Так хороша, беспечна так…. На пей
Лишь белизной блестит одной убор…
Ей весело… Но снова чей-то взор
С болезненным безумием прильнул
К ее очам — и словно потонул
В ее очах: молящий и больной,
За ней следит он с грустию немой…

 

IV.
И снова ночь, но эта ночь темна.
И снова дом — но мрачен старый дом
Со ставнями у окон: тишина
Уже давным-давно легла на нем.
Лишь комната печальная одна
Лампадою едва озарена
И он сидит, склонившись над столом,
Ребенок бледный, грустный и больной.. .
На нем тоска с младенчества легла,
Его душа не живши отжила,
Его уста улыбкой сжаты злой….
И тускло светит страшно впалый взор, —
Печать проклятья, рока приговор
Лежит на нем…. Он вживе осужден,
Зане и смел, и неспособен он
Ценой свободы счастье покупать,
Зане он горд способностью страдать.

 

V.
Старинный сад…. Вечернею росой
Облитый весь… Далекий небосклон,
Как-будто чаша розовой чертой,
Зари сияньем ярко обведен.
Отец любви!… В священный ночи час
Твой вечный зов яснее слышен в нас.
Твоим святым наитием полна,
Так хороша, так девственна она,
Так трепетно рука ее дрожит
В чужой руке — и робко так глядит,
Во влагe страсти потонувший взгляд …
Они идут и тихо говорят,
О чем?.. Бог весть…. но чудно-просветлен
Зарей любви, и чист, и весел….
………………………………
………………………………
………………………………

 

VI.
Опять толпа…. Огнями блещет зал,
Огромный и высокий: светский бал,
Веселостью натянутой кипит —
И масок визг с мотивом вальса слит.
Все тот-же Ланнер страстный и живой,
Все также глуп, бессмыслен шум людской,
И средь людей — детей или рабов,
Встречает он, по-прежнему суров,
По-прежнему святым страданьем горд —
Но равнодушен, холоден и тверд.
И перед ним — она, опять она!
И пусть теперь она осквернена,
Прикосновеньем уст и рук чужих, —
Она — его, и кто-ж разрознит их?
Не свет-ли? Не законы-ли людей?…
Но что им в них? — Свободным нет цепей….
Но этот робкий, этот страстный взгляд,
Ребячески-пугливый, — целый ад
В его груди измученной зажег.
О нет, о нет! не люди — гневный Бог
Их разделил…. Обоим дико им
Среди людей встречаться, как чужим,
Но суд небес над ними совершен,
И холоден взаимный их поклон,
Едва-заметный, робкий.

 

VII.
И опять
Видение исчезло, чтобы дать
Иному место. Комната: она
Невелика, но пышно убрана
Причудливыми прихотями мод….
В замерзшее окно глядит луна,
И тихо все, ни голоса… но вот
Послышался тяжелый чей-то вздох.
Опять они…. И он у милых ног,
С безумством страсти, в очи смотрит ей….
Она молчит, от головы своей
Не отрывает бледных, сжатых рук.
Он взял одну…. он пламенно приник
Устами к той руке — но столько мук
В ее очах: больной их взгляд проник
Палящим, пожирающим огнем
В его давно-истерзанную грудь….
Он тихо встал и два шага потом
К дверям он сделал…. он хотел вздохнуть,
И зарыдал, как женщина…. и стон,
Ужасный стон в ответ услышал он.
И вновь упал в забвении у ног….
И долго слов никто из них не мог
На языке найти — и что слова?
Она рыдала…. на руки опять
Горячая склонилась голова…
Она молчала…. он не мог сказать
Ни слова…. Даль грядущего ясна
Была обоим и равно полна,
Вражды, страданья, тайных, жгучих слез,
Ночей бессонных … Смертный приговор,
Давно прочтен над ними , и укор,
Себе иль небу был-бы им смешон….
Она страдала, был он осужден.

 

VIII.
Исчезли тени…. в комнате моей,
По-прежнему, и пусто, и темно,
Но мысль о нем, но скорбь и грусть о ней,
Mне давят грудь…. Mнe стыдно и смешно,
А к призракам давно-минувших дней
Готов я руки жадно простирать,
И как ребенок плакать и рыдать….

 
А. ГРИГОРЬЕВ.
Января 28, 1846 г.
Пантеон и репертуар, 1846г.