Старые песни, старые сказки
Автор: Григорьев Аполлон Александрович
Старые песни, старые сказки
ПОСВЯЩЕНЫ С—е Г—е К.
I.
Книга старинная, книга забытая,
Ты ли попалась мне вновь —
Глупая книга, слезами облитая,
В годы, когда для любви не закрытая
Душа понимала любовь!
С страниц пожелтелых, местами разорванных
Что это веет опять?
Запах цветов ли безвременно сорванных,
Звуки ли струн в изступленни порванных,
Святой ли любви благодать?
Чтобы то ни было — книга забытая,
О, не буди не тревожь,
Муки заснувшие, раны закрытые….
Прочь твои пятна, годами не смытые
И прочь твоя сладкая ложь!
Ждешь ли ты слез? ожидания тщетные! —
Ты на страницах своих
Слез сохранила следы неисчетные —
Были то — первые слезы, заветные —
Да что ж было проку от них?
В годы ли детства с моления шепотом,
Ночью ль бессонной потом,
Лились те слезы с рыданьем и ропотом —
Что мне за дело? Изведан я опытом
С надеждой давно не знаком.
Звать я на суд тебя книга лукавая
Перед рассудком готов —
Ты содрогнешься пред ним как неправая —
Ты облила своей сладкой отравою
Ряд даром прожитых годов….
II.
В час томительного бденья,
В час бессонного страданья,
О тебе мои моленья,
О тебе мои стенанья
И тебя мой ангел света,
Озарить молю я снова —
Бедный путь — лучом привета
Звуком ласкового слова
Но на зов мой безответна —
Тишина и тьма ночная….
Безраздельна, беспредметна
Грусть бесплодная, больная!
Или то, что пережито
Как мертвец к стенаньям глухо,
Как эдем на век закрыто
Для отверженного духа?
От чего же сердце просит
Все любви не уставая
И упорно память носит
Дней утраченного рая?
От чего в часы томленья,
В ночь бессонную страданья
О тебе мои моленья,
О тебе мои стенанья?
III.
Бывают дни…. В усталой и разбитой
Душе моей, огонь под пеплом скрытой
Надежд желаний вспыхнет…. Снова, снова
Больная грудь высоко подыматься
И трепетать и чувствовать готова
И льются слезы…. С ними жаль расстаться,
Так хороши и сладки эти слезы,
Так верится в несбыточные грёзы.
Одной тебе, мой ангел, слезы эти,
Одной тебе… О верь, ничто на свете
Не выжмет слез из глаз моих иное….
Пускай любви, пускай я воли жажду,
В cпокойствиe закован ледяное,
Внутри себя я радуюсь и стражду,
Но образ твой с очами голубыми,
Встречаю я рыданьями глухими
IV.
То летняя ночь, июньская ночь то была,
Когда они оба под старыми липами вместе бродили —
Казенная спутница страсти по небу плыла
Луна неизбежная…. Тихо листы говорили —
Все было как следует, так как ведется всегда
Они только оба о вздоре болтали тогда.
Две тени большие, две тени по старой стене
За ними бежали и тесно друг с другом сливались
И эти две тени большие — молчали они,
Но — видно за тем, что давно уж друг другу сказались
И, чуть ли две тени большие в таинственный миг
Несчастливей были, умней чуть ли не были их.
Был вечер тяжелый и душный…. и вьюга в окно
Стучала печально…. в гостиной свеча нагорела —
Все было так скучно, все было так кстати темно —
Лице ее ярким румянцем болезни алело —
Он был как всегда и насмешив и холодно зол,
Зевая, взял шляпу, зевая, с обычным поклоном ушел.
И только… Он ей не сказала, на разлуку прости,
Комедией глупой не стал добиваться признанья,
И память не конченной драмы унес он в груди….
Он право хотел сохранить на хулу и роптанье —
И долго, и глупо он тешился праздной хулой,
Пока над ним тешился лучше и проще другой.
V.
Есть старая песня, печальная песня одна
И под сводом небесным давно раздается она.
И глупая старая песня — она надоела давно
В той песни печальной поется всегда про одно.
Про то, как любили друг друга — человек и жена,
Про то как покорно ему предавалась она
Как часто дышала она тяжело — горячо,
Головою склонялся тихо к нему на плечо.
И как Божий мир им широк представлялся вдвоем
И как трудно им было расставаться потом.
Как ему говорили: «Пускай тебя любит она —
Вы не пара друг другу» а ей: «ты чужая жена!»
И как умирал он вдали изнурен, одинок
А она изнывала как сорванный с корня цветок.
Ту глупую песню я знаю давно наизусть —
Но — услышу ее — на душе безысходная грусть.
Та песня — все к тем же несется она небесам,
Под которыми весело — любо свистать соловьям.
Под которыми слышен страстный шепот листов
И к которым восходят испаренья цветов.
И до коле та песня под сводом звучит голубым
Благородной душе не склониться во прах пред ним.
Но высоко поднявши чело — на вражду, на борьбу
Видно звать ей надменно всегда лиходейку — судьбу.
VI.
Старинные, мучительные сны!
Как стук сверчка иль визг пилы железной,
Как дребезжанье порванной струны,
Как плач и вой о мертвом бесполезный
Мне тягостны мучительные сны.
За чем они так дерзко-неотвязны,
Как ноги финские с их гнойной белизной, —
За чем они терзают грудь тоской?
За чем безумны, мутны и бессвязны
Лишь прожитым одним они полны
Те старые, болезненные сны?
И от души, чего теперь им надо?
Им — совести бичам и выходцам из ада,
Со дна души подъявшимся змеям?
Иль больше нечего сосать им жадно там?
Иль жив доселе коршун Прометея,
Не разрешен с Зевесом старый спор,
И человек рассеять дым не смея
Привык лишь проклинать свой страшный приговор?
Или за миром призрачных явлений,
Нам тщетно суждено, бесплодно жизнь губя,
Искать себя, искать тебя
О разрушения зиждительного гений?
Пора, пора тебеe о демон мировой,
Разбить последние оплоты
И кончить весь расчет с дряхлеющей землей….
Уже совершены подземные работы
Основы сущего подкопаны давно….
Давно создание Творцем осуждено,
Чего ж ты ждешь еще? ………………..
……………………………………………….
А. ГРИГОРЬЕВ.
Июль 1846.
Пантеон и репертуар, 1846г.