Старые песни, старые сказки

Автор: Григорьев Аполлон Александрович

Старые песни, старые сказки

 

ПОСВЯЩЕНЫ С—е Г—е К.

 

 

 

I.

Книга старинная, книга забытая,

Ты ли попалась мне вновь —

Глупая книга, слезами облитая,

В годы, когда для любви не закрытая

Душа понимала любовь!

 

С страниц пожелтелых, местами разорванных

Что это веет опять?

Запах цветов ли безвременно сорванных,

Звуки ли струн в изступленни порванных,

Святой ли любви благодать?

 

Чтобы то ни было — книга забытая,

О, не буди не тревожь,

Муки заснувшие, раны закрытые….

Прочь твои пятна, годами не смытые

И прочь твоя сладкая ложь!

 

Ждешь ли ты слез? ожидания тщетные! —

Ты на страницах своих

Слез сохранила следы неисчетные —

Были то — первые слезы, заветные —

Да что ж было проку от них?

 

В годы ли детства с моления шепотом,

Ночью ль бессонной потом,

Лились те слезы с рыданьем и ропотом —

Что мне за дело? Изведан я опытом

С надеждой давно не знаком.

 

Звать я на суд тебя книга лукавая

Перед рассудком готов —

Ты содрогнешься пред ним как неправая —

Ты облила своей сладкой отравою

Ряд даром прожитых годов….

 

 

II.

В час томительного бденья,

В час бессонного страданья,

О тебе мои моленья,

О тебе мои стенанья

 

И тебя мой ангел света,

Озарить молю я снова —

Бедный путь — лучом привета

Звуком ласкового слова

 

Но на зов мой безответна —

Тишина и тьма ночная….

Безраздельна, беспредметна

Грусть бесплодная, больная!

 

Или то, что пережито

Как мертвец к стенаньям глухо,

Как эдем на век закрыто

Для отверженного духа?

 

От чего же сердце просит

Все любви не уставая

И упорно память носит

Дней утраченного рая?

 

От чего в часы томленья,

В ночь бессонную страданья

О тебе мои моленья,

О тебе мои стенанья?

 

III.

Бывают дни…. В усталой и разбитой

Душе моей, огонь под пеплом скрытой

Надежд желаний вспыхнет…. Снова, снова

Больная грудь высоко подыматься

И трепетать и чувствовать готова

И льются слезы…. С ними жаль расстаться,

Так хороши и сладки эти слезы,

Так верится в несбыточные грёзы.

Одной тебе, мой ангел, слезы эти,

Одной тебе… О верь, ничто на свете

Не выжмет слез из глаз моих иное….

Пускай любви, пускай я воли жажду,

В cпокойствиe закован ледяное,

Внутри себя я радуюсь и стражду,

Но образ твой с очами голубыми,

Встречаю я рыданьями глухими

 

IV.

То летняя ночь, июньская ночь то была,

Когда они оба под старыми липами вместе бродили —

Казенная спутница страсти по небу плыла

Луна неизбежная…. Тихо листы говорили —

Все было как следует, так как ведется всегда

Они только оба о вздоре болтали тогда.

Две тени большие, две тени по старой стене

За ними бежали и тесно друг с другом сливались

И эти две тени большие — молчали они,

Но — видно за тем, что давно уж друг другу сказались

И, чуть ли две тени большие в таинственный миг

Несчастливей были, умней чуть ли не были их.

Был вечер тяжелый и душный…. и вьюга в окно

Стучала печально…. в гостиной свеча нагорела —

Все было так скучно, все было так кстати темно —

Лице ее ярким румянцем болезни алело —

Он был как всегда и насмешив и холодно зол,

Зевая, взял шляпу, зевая, с обычным поклоном ушел.

И только… Он ей не сказала, на разлуку прости,

Комедией глупой не стал добиваться признанья,

И память не конченной драмы унес он в груди….

Он право хотел сохранить на хулу и роптанье —

И долго, и глупо он тешился праздной хулой,

Пока над ним тешился лучше и проще другой.

 

V.

Есть старая песня, печальная песня одна

И под сводом небесным давно раздается она.

И глупая старая песня — она надоела давно

В той песни печальной поется всегда про одно.

Про то, как любили друг друга — человек и жена,

Про то как покорно ему предавалась она

Как часто дышала она тяжело — горячо,

Головою склонялся тихо к нему на плечо.

И как Божий мир им широк представлялся вдвоем

И как трудно им было расставаться потом.

Как ему говорили: «Пускай тебя любит она —

Вы не пара друг другу» а ей: «ты чужая жена!»

И как умирал он вдали изнурен, одинок

А она изнывала как сорванный с корня цветок.

Ту глупую песню я знаю давно наизусть —

Но — услышу ее — на душе безысходная грусть.

Та песня — все к тем же несется она небесам,

Под которыми весело — любо свистать соловьям.

Под которыми слышен страстный шепот листов

И к которым восходят испаренья цветов.

И до коле та песня под сводом звучит голубым

Благородной душе не склониться во прах пред ним.

Но высоко поднявши чело — на вражду, на борьбу

Видно звать ей надменно всегда лиходейку — судьбу.

 

VI.

Старинные, мучительные сны!

Как стук сверчка иль визг пилы железной,

Как дребезжанье порванной струны,

Как плач и вой о мертвом бесполезный

Мне тягостны мучительные сны.

За чем они так дерзко-неотвязны,

Как ноги финские с их гнойной белизной, —

За чем они терзают грудь тоской?

За чем безумны, мутны и бессвязны

Лишь прожитым одним они полны

Те старые, болезненные сны?

И от души, чего теперь им надо?

Им — совести бичам и выходцам из ада,

Со дна души подъявшимся змеям?

Иль больше нечего сосать им жадно там?

Иль жив доселе коршун Прометея,

Не разрешен с Зевесом старый спор,

И человек рассеять дым не смея

Привык лишь проклинать свой страшный приговор?

Или за миром призрачных явлений,

Нам тщетно суждено, бесплодно жизнь губя,

Искать себя, искать тебя

О разрушения зиждительного гений?

Пора, пора тебеe о демон мировой,

Разбить последние оплоты

И кончить весь расчет с дряхлеющей землей….

Уже совершены подземные работы

Основы сущего подкопаны давно….

Давно создание Творцем осуждено,

Чего ж ты ждешь еще? ………………..

……………………………………………….

 

 

 

А. ГРИГОРЬЕВ.

Июль 1846.

Пантеон и репертуар, 1846г.