Колодка

Колодка.

 

 

Осиновый чурбан,

Лишь годный на дрова, в сору, в грязи валялся,

Но к счастию его сапожник шел Степан,

И под ноги ему нетесаный попался.

Сапожник посмотрел, и взял,

Чурбан обчистил, потесал,

Да попилил, да постругал,

И сделал из него Колодку с острым носом,

По новой моде, верьх с подтесом,

И начал, сапоги, как видно, Князю шить;

Колодка счастлива, как только можно быть,

На ней уже горят цветочки золотые,

И ветки серебром витые,

И алый светится сафьян;

Сапожник щегольством ее украсил стан.

Сошлися всей семьей Степановы родные,

И собралися вкруг нея,

Его приятели, знакомцы и друзья.

И впрямь в деревне всем казалося за чудо!

Привстав на цыпочки, из за других глядят,

И хвалят все наряд;

Но то лишь худо,

Что о Степановом искусстве говорят,

А о Колодке тут ни слова!

Но ей в том нужды нет: Колодка загордясь,

Что счастьем ей дана обнова,

Забыла, что приют ей был лишь сор, да грязь,

И все к достоинствам своим лишь относила;

Подумала, что все дивились ей одной,

И стала презирать народною толпой.

Ну, если б ей дана была природой сила,

То кажется б и нос она отворотила.

Не помнишь ты, чем ты была,

Сказал Трофим, — нарядом щеголяешь,

А нас, как видно презираешь,

Но мы одеты не чужим,

А кто достоинством, да только не своим

Хвалиться вздумает, как ты, тот ошибется;

На время время не придет,

Твой дорогой наряд другому попадется.

Колодка чванится, и совести в ней нет!

«Прощай, спесивая! спесивость-то свернется!»

Лишь только за порог Трофимова нога,

Колодку вытолкал Степан из сапога,

И счастье от нее совсем уж отступилось:

Сапожник вздумал вдруг съезжать;

Колодка же в углу им как-то позабылась;

Квартиру слесарю случилося нанять.

Тут скоро на дворе Колодка очутилась,

Куда девалась спесь? тут ей бросали в нос

Грязь и навоз, —

Она молчала,

И так свой век — Колодкой окончала.

 

Невежды, гордецы высоко о себе

Мечтают в счастливой судьбе;

Но без Степана,

Их участь та ж, что нашего чурбана.