Смерть чижика и рождение страсти к стихотворству

Смерть чижика и рождение страсти к стихотворству *).

 

 

Я с самых детских лет Поэзию любила,

Любила песенки и сказочки читать;

В них утешенье находила

Тогда, как сверстницы лишь думали играть.

Побольше стлала я, посмышленнее стала;

Хотелось сделаться гораздо поумней;

Получше чем нибудь заняться я желала  —

Не взяться ль авторов читать мне поскорей? —

Взяла Карамзина, Безделки прочитала;

В Безделках дельное, приятное нашла,

И чем их более, прилежней разбирала,

Сильнее теме во вкус Поэзии вошла.

Хоть толку не было, а страсть к стихам пылала!

И что ж я возмечтала?

Давай сама писать!

Да только как начать?

Названье автора мне душу восхищало;

Но ум-то молод был и сердце-то молчало,

А ведь без них куда неловко сочинять!

Вот месяц, и другой, и третий уж проходит:

К стихам предмета нет, как нет;

Но случай, знаете, до многого доводит  —

Известно, что на нем вертится белый свет.  —

Был чижик у меня — и чижик неученой:

У женщин вкус такой мудреной!

Меня мой чижик утешал:

С зарей проснувшись, пел и на руку летал.

К несчастью кошечка им также любовалась;

Но иначе ласкать его намеревалась:

Сначала все она сидела в уголку,

Глядела на него — подъехала к дружку,

Сперва голубушка чуть лапкой задевала,

Как будто с ним играть желала;

А чижик мой

Такой простой

Радехонек, что друг сыскался!

Не первый он в друзьях на свете ошибался!

Летает да поет — сел кошечке на хвост.

Потом… и на зубок!  —  Ах, прост мой чижик, прост!  —

Я в комнату вбегаю —

Глядь на пол-перышки его лишь поднимаю!

“Несчастный чижичек! в слезах сказала я:

Кто ж будет утешать меня…,,

И в горести моей за что же принимаюсь?

Надгробие писать я чижику решаюсь.

Вот написала я и как-то удалось.

В кругу друзей моих все это разнеслось.

Чтоб ободрить меня, кричат они прекрасно!

Хвала приятна всем —  а женщине ужасно

Как нравится хвалимой быть;

Лишь не охотницы других-то мы хвалить.

Мне то же, признаюсь, приятно это было,

И самолюбие желанье вновь родило

Еще предмет искать,

Еще стихи писать;

Но только сердце тут, не о чижах твердило:

Тогда уж было мне почти осмнадцать лет

И невзначай ему явился сам предмет.

Не интересно вам, что с сердцем толковала,

Лишь знайте, что тогда я всякой день писала  —

И только мысль придет: не буду ль я поэт?

Счастливее меня, казалось, в свете нет.

Я думаю, судьбе самой угодно было,

Чтоб милое перо забавой мне служило.

Велела жить она мне средь густых лесов,

Между песчаных берегов,

Пленять мой взор ручьями,

А слух весенними певцами, соловьями.

Кто прожил двадцать лет средь множества людей —

Того уж не пленит, поверьте, соловей.

Кто всякий день привык на балах веселиться —

Не скоро по горам разгуливать решится.

Но делать нечего! с судьбой не сговоришь

Разсудку надобно сердечко покорить.

И так решилась я природой наслаждаться,

А скуку забывать,

Принятым чтеньем заниматься,

С утра до вечера писать  —

Супругу песенку, соседкам по куплету,

Малюткам басенки — а часто по совету…

И в сих занятиях лет восемь прожила.

Тут вдруг опять судьба в столицу завела.

Привычка ли читать

И делом заниматься,

Охота ли писать

И славой отличаться  —

Не знаю я того,

Но только ввек пера не брошу моего.

 

 

М. Даргомыжская.

 

 

*) Друзья мои спросили однажды у меня: какой предмет

служил мне к первому моему стихотворению? —

Я отвечала: Чижик.  —  Все рассмеялись и просили

рассказать это происшествие стихами, также и о том,

что я после писала. Прим. сочинительницы

 

Благонамеренный, 1826,  №5