Одиночество

Одиночество.

 

Из Ламартина.

 

 

Как часто, бросив взор с утесистой вершины,

Сажусь, задумчивый, в тени дерев густой

И разовьются предо мной

Разнообразные вечерние картины!

 

Здесь пенится река, долины красота,

И тщетно в мрачну даль за ней стремится око;

Там дремлющая зыбь лазурного труда

Светлеет в тишине глубокой.

 

Зари последний луч еще приметно бродит

По темной зелени дерев;

Луна медлительно к полуночи восходит

На колеснице облаков.

 

И с колокольни одинокой

Разнесся благовест протяжной и глухой;

Прохожий слушает — и колокол далекой

С последним шумом дня сливает голос свой.

 

Прекрасный мир! — Но восхищенью

В изсохшем сердце места нет!…

По чуждой мне земле скипаюсь сирой пенью,

И мертвого согреть бессилен солнца свет.

 

С холма на холм скользит мой взор унылой,

„И гаснет медленно в ужасной пустоте;

Но, ах, где встречу то, чтоб взор остановило?

Весь мир передо мной — но счастия нигде!…

 

И вы, мой поля, и рощи и долины,

Вы мертвы! И от вас дух жизни улетел!

И что мне в вас теперь, бездушные картины!…

Нет в мире одного — и мир весь опустел!…

 

«Встает ли день, нощные ль сходят тени,

И мрак и свет равно противны мне….

Моя судьба не знает изменений —

Вся вечность горести в душевной глубине!

 

И долго ль страннику томиться в заточенье?

Когда на лучший мир покину дольний прах!…

Тот мир, где нет сирот, где вере исполненье —

Где солнце истины в нетленных небесах?…

 

Тогда — быть может — прояснится

Надежд спасительных таинственный предмет,

К чему душа и здесь еще стремится

И токмо там, в отчизне, обоймет?…

Как светло сонмы звезд пылают надо мною,

Живые мысли божества!

Какая нощь сгустилась над землею,

И как земля, в виду небес, мертва!…

Встают гроза и вихрь — и лист крутят пустынный;

И мне, и мне, как мертвому листу,

Пора из жизненной долины —

Умчите ж, бурные, умчите сироту!..

 

 

Н. Тчв.

Соревнователь просвещения и благотворений, 1822 г. Часть 18