Обманутая. (Опыт Русской идиллии)

Обманутая.

(Опыт Русской идиллии*).

 

 

Поздним вечером, осеннею порою,

Красна девица бродила в чистом поле;

Одинехонька, с тоскою, со кручиной.

Черны волосы, бедняжка, вырывала;

Белу грудь свою терзая, говорила:

,, Пропадай ты, красота моя, злодейка!

„ Обратися лучше в камень, ретивое!

„ Погубили вы девицу, погубили!“ —

— Что с тобой? — раздался голос за кустами

Что с тобой, скажи девица, прилучилось?—

И явился перед нею древний старец,

С белой, длинною, густою бородою.

„Кто ты?“ — шопотом невнятным, содрагаясь,

И крестясь, его девица вопросила.

 

Старец.

Я отшельник, уклонившийся от мира;

Недалеко здесь в пещере обитаю.

Ночь меня застигла в поле на молитве,

Возвращаясь, я внезапно здесь услышал

Женский голос и пришел к тебе на помощь.

Кто завел тебя, скиталица, в пустыню?

Кто покинул одное, в такую темнить?

 

Девица.

Завело меня сюда безсчастье злое;

Я покинута, обманута любезным,

И иду теперь, сама куда не знаю!

 

Старец.

Для чего же ты в обман ему далася;

Ума-разума чужова не спросилась?

Видно мало Чудотворцам ты молилась:

Тебя Ангел бы Хранитель не покинул.

 

Девица.

Я всегда была к Угодникам прибежна;

В церковь Божию ходила всякой праздник;

Но с тех пор, как горожанина узнала,

Как впервые за обедней у Николы

На его румяны щеки засмотрелась —

Каюсь — стала мне молитва не в молитву.

 

Старец.

Так недаром гнев небесный над тобою;

Ты сама своей печали виновата:

По грехам и горьку чашу, выпиваешь.

 

Девица.

Не кори меня, святой отец, бедою:

Я не умыслом пропала — простотою:

Я не думала, что есть в любви измена;

Я не знала, что притворно можно плакать!

Горожанин мне таким казался добрым;

Так доверчиво, умильно улыбался;

Так кругом меня девицы увивался;

Ах, такой в слезах божился страшной клятвой ,

Что в уме моем как будто помутилось,

Что как будто из меня он вынул сердце,

И увез меня, куда хотел, с собою!

Для него я с отцем, с мaтерью рассталась!

От родных своих, от дому отказалась…

 

Старец (перерывая).

За бедой своей летела на чужбину!

За позором пробежала горы, степи!

Будто дома женихов бы не сыскалось?

 

Девица (продолжает).

А теперь меня, бессовестный, он бросил!…

Нет приюта, где могла бы я укрыться:

В дом родительский нельзя мне воротиться!

Знать по тех пор горемыке проскитаться,

Пока мать сыра земля меня не примeт!

 

Старец.

Ты вдвойне теперь пред Богом согрешаешь:

На Его святой покров не уповаешь;

Милосердый, Он раскаянью внимает.

Здесь поблизости девичья есть обитель,

Приспан тихая от бурь мятежной жизни;

Там иноки ни спасаются издавна;

Там и ты трудом, молитвой, покаяньем,

Можешь, бедная скиталица, спастися.

Если хочешь, завтра утром я охотно

Провожу тебя к воротам монастырским;

А теперь пойдем со мной в мою пещеру

Ночи темные и холоду укрыться,

Скудной трапезой моею подкрепиться.

 

 

Девица.

О, веди меня, куда тебе угодно!

Видно, Богом ты мне послан в утешенье.

Но не пищей укрепиться я желаю

И не сном — твоей беседою святою.

 

Старец.

Побредем же; вот костыль мой — обоприся!

Освежу твою я душу поученьем:

Житие прочту Египетской Марии.

Ты раскаешься; злодея Бог накажет.

 

Девица.

Я и помыслом к нему не оглянуся;

Завтра ж в келье монастырской затворюся.

 

 

(*) Со времени появления с свет прекрасного стихотворения Г. Гнедича Рыбаки, на Парнасе нашем начали поговаривать о народной Русской идиллии; сочинители критических разборов сего стихотворения с патриотическим жаром изложили об оной свои мысли. Один из них, почтив меня незаслуженными похвалами, советывал мне заняться сим родом. Приношу ему искреннюю благодарность за благосклонное его внимание; в доказательство, что не пренебрег его советом, предлагаю здесь опыт Русской Идиллии: но прошу позволения сказать и мое о сем предмете мнение.

Идиллия, как и всякой другой род классической поэзии, усыновленный здравым вкусом, утвержденный на известных правилах, должна быть одинакова у всех образованных народов. Некоторые частные оттенки национальности, которыми может пользоваться наблюдательный писатель, которые даже неизбежны, ибо нравы в самом языке отражаются  еще ничего не составляют. Знаменитый Геснер родился и писал в такой стране, где состояние поселян находится в самом цветущем положении: однако ж Герои его действуют не в Швейцарии — исключая, может быть, одной Идиллии. в предисловии своем он именно отвергает возможность перенести Буколическую сцену в настоящее время. Как же хотеть нам, Русским, иметь свою Идиллию? Где будет тогда правдоподобие, первое качество всякого сочинения? Где будет тогда очарование Поэзии? Тоже самое последовало бы с Эпическою поэзиею, трагедиею и новейшею Балладою, если бы мы заставили действовать в них современников. Из сего правила изъемлются единственно те случаи, когда поэт описывает происшествие, случившееся, например, в Индостане, в Персии, Турции или между дикими Старого и Нового Света.

Но если непременно надобно (хотя и не вижу в том большой нужды), чтобы у нас была своя домашняя Идиллия; то попытаемся извлечь ее из старинных народных песен. Там, можно сказать, открывается нам мир пиитический; там находим живые, расположенные с выбором, отделанные с некоторым вкусом, картины нравов, понятий и чувствований нашего народа. Пристойное соблюдение дедовских обычаев и предрассудков, как справедливо замечает сочинитель разбора Идиллии Рыбаков, помещенного в Благонамеренном сего года, много будет при сем случае содействовать верности и занимательности изображений. Предлагаемая здесь Идиллия заимствована из одной Русской песни. Я написал ее единственно для опыта, ибо отнюдь не думаю, чтобы она годилась для примера; в ней соблюдены несколько стихов и самой размер песни.

 

 

Соревнователь просвещения и благотворений, 1822 г. Часть 20