Послание к Ж.

Послание к Ж.

 

 

Внушитель помыслов прекрасных и высоких,

О ты, чей дивный дар пленяет ум и вкус,

Наперсник счастливый не баснословных муз,

Но истины святой и тайн ее глубоких!

К тебе я наконец в сомненьи прихожу.

Давно я с грустию на жребий наш гляжу:

Но сил недостает решительным ответом

Всю правду высказать перед неправым светом.

В младенческие дни, когда ни взор, ни слух

За тесный наш предел с заботой не стремятся,

Когда нам резвые забавы только  снятся,

И пламени страстей не знает кроткий дух,

Зачем уроками возвышенных деяний

С душой роднит толпу чарующих мечтаний?

Смотри на юношу, как жадно ловит он

Движенье, взгляд, иль звук, где чувство промелькнуло!

Счастливец молодой, он видит милый сон:

Еще его надежд ничто не обмануло.

Душа напоена и тем, что свято есть,

Что за предел земной все мысли увлекает,

И тем, что изрекла в законах вечных честь,

И тем, что нежный вкус, что строгой ум питает;

Свобода, слава, долг на поприще зовут;

И выбран жизни путь: пришла пора желаний;

Там дружба и любовь в объятия нас ждут

С богатством пылких чувств, сих милых нам стяжаний.

Мечты прелестные, чистейший огнь души,

Не изходите вы из стен, где освящали

Утехи кроткие и кроткие печали!

Останьтеся навек в неведомой тиши!

На жизненном пиру, в веселых сонмах света,

Не ждите вы себе ни места, ни привета!

Бездушные рабы смешных уму забав

Не знают нужды в вас: они свой сан презрели,

И, посмеянием все лучшее поправ,

Идут своим путем без мыслей и без цели.

 

Какое чувство там удастся разделить,

Где встретится с тобой иль шут, или невежда,

Где жребий твой  решит поклон, или одежда,

И где позволено лишь глупость говорить?

Отрадно ли душе, желаньем увлеченной

Возвышенной любви и милых сердцу уз,

Любовию сгорать к красавице надменной,

Для коей твой  наряд есть разум твой и вкус?

Я с горем оценил сей пышный цвет природы,

Сих похитительниц веселья, сна, свободы,

Их сладость голоса, искусство ног и рук:

Наружностью одной глаза оне пленяюп.

Так вазы чистые пред зеркалом сияют;

Но загляни, что в них: огарок, иль паук.

Один несчастный был: он, гладом изнуренный,

В ужасной нищете добыча мрачных дум!

Непризренный никем и дружбою забвенный,

Судьбы не победил, и свой утратил ум.

Но в памяти его осталося желанье

От глада лютого себя предохранять:

Он камни счел за хлеб, и стал их сберегать,

И с благодарностью он брал их в подаянье,

Когда без умысла игривою толпой

С сим даром вкруг него детей, сбирался рой.

И что же наконец? Он, бременем томимой,

Упал, и подавлен был нашею любимой.

Вот страшный жребий наш! Ослеплены мечтой,

Мы с наслаждением спешим в свой век младой

Обогатить себя высоким и прекрасным;

Но, может быть, как он, с сокровищем опасным

Погибель только  мы найдем в пути своем,

И преждевременно для счастья с ним умрем:

Оно к земным бедам свои беды прибавит,

Рассудок омрачит и сердце в нас раздавит.

 

 

 

Соревнователь просвещения и благотворений, 1825 г. Часть 29