Парголово

Парголово.

 

 

Замолк Столицы наглый шум.

Простор для чувств! Простор для дум!

Опять в тиши уединенья

Я начал жить для вдохновенья;

Опять увидел небеса,

Увидел зеркальные воды,

Поля и темные леса.

В Столице не было природы,

Там камень грудою лежит

И люди жестки как гранит.

Там Божий мир угрюм и тесен;

Но здесь — как он отраден мне.

Чу! стройный лад веселых песен;

Знать, при вечерней тишине,

Гуляют парни и девицы.

А вот старушки у ворот

Сплетают быль и небылицы,

Глядя на резвый хоровод.

«Да, мы немножко по — отстали!

«Но мы не хуже их гуляли

«Тому назад лет тридцать пять………….

«И как тех дней не вспоминать!»

Но мне их толки надоели:

Возьму мой посох, побреду

В Графинин сад. А в том саду

Шумят березки, липки, ели,

Вот тихой пруд; как ратный строй —

Здесь дремлет лес пирамидальный

Над влажной скатертью — водой.

И свод небес, и месяц дальный,

И белый облак в вышине —

Сквозят, бегут, дрожат на дне….

Не две ли бездны расступились,

И небеса как вождь младой

В пролом насильственно вломились

В порфире светлоголубой?..

Вот сосны жесткими ветвями

Едва кивают и шумят,

И навзничь острыми главами

В прозрачном зеркале висят.

Но поднимусь на холм высокой…

Здесь новый вид передо мной;

Вот башня Питера далеко

Блестит вершиной золотой;

А вот гора воспоминанья;

Что — гость минутный, в знак прощанья

Рукой небрежной начертит:

Скрижаль дубовая хранит.

И может быть, в пучине жизни —

Уж многих сгибнул утлый чолн:

Иной далеко от  отчизны

В сей миг летит  средь бурных волн;

Других — давно взяла могила,

Иных — теперь мертвит тоска..

А имена их сохранила

Как верный друг сия доска!

И грустно мне!.. При легком шуме

Кругом заросшихся дерев,

Я утонул в печальной думе,

И на хаос имен и слов

Гляжу… как будто на могилы!

Светлеют звезды… я один

Бреду задумчивый, унылый,

Среди смеющихся долин!

Но вдруг, вечернею порою

Раздался топот конских ног..

И я ленивою рукою

Открыл окно… гляжу… мой Бог!

Вот Немец — в худенькой шляпенке —

Как Донкишот тащится в скачь —

На долгогривой собаченке!

Иной классической рифмач

Так семенит дорогой жесткой;

Его пегас пришел в тупик…

Глядит седок… чтоб не настиг

Романтик с пагубной трехвосткой!

Вот Немки вышли погулять,

Считая жизнь бесценным даром.

«Фесенний фоздух подишать!»

И нет конца степенным парам!

Наш полунемец, колкий

Их мог бы лихо подстеречь!

 

 

Трилунный.

1831 г. Июня 4 дня.

Парголово.

Литературные прибавления к «Русскому инвалиду», 1831 г.