Кочевья

Кочевья

 

 

О отдалённый шум веков!
Скрип их телег и первые набеги,
Когда в степи мнут венчики цветов
Их первобытные телеги.

О запах трав! Пылающий костёр…
Монгол стоит с копьём на страже:
Вдали – как будто синь озёр,
Вдали – невнятные миражи…

И вдруг он видит: купола,
Мелькнувших женщин, блеск сокровищ…
И к утру в море трав – зола,
След кем-то брошенных становищ…

Их уведут неясные мечты
Куда-то вдаль. Над ними в небе – птицы.
…Как под копытами цветы –
Поникнут в шуме битв столицы.

В последний миг под звон кольчуг
Смертельной раною увенчан,
Он – узкоглазый всадник, вспомнит вдруг:
Дым, купола и взятых женщин.

Мы те же гунны. Наши сны таят
Смешенье Византий и Готик,
И наши ночи – некий яд,
Сильней и радостней наркотик.

В такие ночи больше одинок
Тот, для кого горят зловеще:
Тоска – во мгле пылающий цветок –
И оживающие вещи.

Мы разрушаем. И дано лишь нам
В дыму увидеть лик России…
Но помни: «День, когда разрушен храм,
Стал днём рождения Мессии»…

 

 

1929, Калифорния