Сновидение

Сновидение.

Фантасмагория.

 

 

Моей Отчизне

 

 

Уж мрак полуночи одел

Природу пеленою,

И месяц ясный не светлел

Над бурною рекою;

Порывный ветр, подъемля вой,

Носил по небу тучи, —

То волны ссорил меж собой,

То лес качал могучий;

Сквозь тучи молния-змея,

Взвиваясь, пробегала;

В волненьи вздрогнула земля,

Реками застонала, —

И гром в ответ ей прокатил

Свой гул и треск с грозою;

Пожаром мрачность озарил

И несся в даль бедою; —

И дождь с испуганных небес,

Сопутник непогоды,

Роптал, шумел, как грозный лес

И лил ненастья воды.

 

И долго, послушна веленью души,

Внимала я бурь завыванью;

Невольно вверялися чувства мои

Унылому сердца мечтанью.

Но, тайною силой объятая сна,

Заснула я, думой о буре полна.

И снится мне: — будто по морю одна

Плыву я ненастной порою;

И плещет и стонет, бушуя, волна,

И тучи шумят надо мною;

И ветры, играя громадою волн,

По морю скалы воздвигали;

То к небу вздымали мой бедственный челн

То в бездну внезапно кидали…

И, подобно волн стремленью,

Волновалася душа:

От надежды к опасенью

Я стремилась; чуть дыша,

Обращала взор унылый, —

Робко в мраке он блуждал.

Страх безвременной могилы

Хладом душу оковал!…

 

Угрюмо играл страданьем моим,

Сердитые волны завыли;

С пучины к пучинам стремилися злым;

Погибелью страшной грозили.

 

И на берег крутой

Мой чёлн бедный со мной

Оне бросили с видом презренья!

И, бушуя опять,

Стали брег орошать,

Упреждая друг друга в стремленье…

Я лежала без чувств;

Из хладеющих уст

Одни стоны порой вылетали.

Но мгновенно меня

Озарил блеск огня

И глаза с удивленьем взирали:

 

Вдруг Дева рая,

Красой сияя,

Ко мне летит.

Ее живит

Восторга сладость;

Как сердца радость,

Мила она;

Как жизни младость,

Красой полна, —

И взор прекрасный

Душой блестит;

Так неба, ясный

Спокоен вид:

Как луч надежды,

Прелестен он;

Покров одежды,

Как легкий сон,

Сребром тумана

Вился вкруг стана;

В ее руках

Блистает лира,

И вздох зефира

Звучит в струнах

Музыкой рая;

И, упреждая

Взаимный путь,

Власы, как волны,

Привета полны,

Ласкали грудь….

От крыльев веет

Восторг святой,

И вся светлеет

Она красой

Очарованья….

 

И с приветом сожаленья,

Преклонясь ко мне главой,

Дева молвила: «Сомненья

И тоски не знай со мной!

 

Ты увидишь Россов славу,

Как светило лучших дней

Бесконечну, величаву,

Средь блистающих лучей. »

 

И с вершины вдруг стрелою

Понеслась она со мною

Ветра легкого быстрей.

 

И спустилися мы средь ужаснейшей мглы,

Где всегдашние бури грозили;

Там ревели валы, там шатались скалы

И леса обнаженные выли…

 

И одни мертвецы,

Могил мрачных жильцы,

Бесприютно толпами летали…

Как средь грустных гробов,

Слышен скрежет зубов:

Безнадежные стоны печали —

Там, кипя между скал,

Поток грозный сверкал

И катил свои черные воды.

Он не ясен, не тих,

Но туманен и дик, —

Бурь питомец, дитя непогоды.

Он, бушуя, шумит,

И крутит и бежит,

И волной своей грозит

Смертью горестною…

 

И черна и страшна

Вод кипучих волна, —

И, как стон, грустна она,

Умирающего;

Брег крутой над рекой

Омываем волной,

И поник над ней главой

Угрожающею….

 

И светит и блещет там пламя порой

И в мрачные волны глядится;

Румянит их страшно кровавой зарёй, —

То гаснет, то снова зардится….

 

И по волнам челнок, как дым синий, легок,

То всплывет, то опять исчезает;

Бережёт его Рок, и угрюмый поток

Его сам черным валом ласкает.

И в ладье той старик,

Как отчаянье, дик,

Пенит волны могучей рукою.

Все в морщинах чело,

Время их навело,

Заклеймила их ярость собою;

И остатки кудрей

Ветр, по воле своей,

То кидал, то вздымал над главою;

Дикий, яростный взор,

Выражая укор,

Адским пламенем полон порою….

И на бреге с мольбой

Тени жалкой толпой,

Как спасенья, его ожидали.

Но пророчил он казнь!…

Преступленье, боязнь

Близ него неотступно мелькали.

 

Я смотрела на него,

Как на грусть разлуки;

И сулил мне взор его

Безнадежность муки.

Оковали душу: страх,

Горе и печали;

Затуманилось в очах;

Чувства замирали….

Но улыбкою прекрасной,

Как спокойство, вечно-ясной,

Дух надеждой осеня,

Дева молвила моя:

«Не страшись со мной видений,

Ни разлуки, ни мучений: —

Силы адской сей страны

Надо мною невластны! »

 

«Харона зришь ты пред собой;

Он, гневный и могучий,

Летит над яростной водой,

Как бурный ветр сквозь тучи;

И Стикса черные валы

Свой вопль пред ним смиряют.

Но видишь ли, как там, вдали

Огни, клубясь, сверкают?…

То пламя ада!… Чужд и мертв

Там голос сожаленья….

Оно краснеет кровью жертв,

Жжет ядом преступленья….

Но, оставляя

Ужасы тьмы,

К радостям рая

Достигнем мы.

Пойдем со мною,

Сядем в ладью;

Утешь мечтою

Душу свою!… »

 

Бесприютная, безмолвная,

Средь блуждающих теней,

Я пошла, печали полная,

Вслед за спутницей моей.

Взбушевалась буря буйная;

Заревел сильней поток;

Быстрота, как вихорь, бурная,

Понесла со мной челнок…

 

Скалами чернея, громадой ужасной

Нам берег предстал;

Повиснув над бездной; паденьем всечасно

Реке угрожал.

Безмолвствует область всемирной могилы

Во мгле гробовой;

Лишь изредка стоны невнятно-унылы

Промчатся порой, —

И, вестники смерти в лесах обнаженных,

Лишь совы кричат;

Лишь призраки теней, приюта лишенных,

Как мысль, пролетят;

Лишь пламя ужасного ада зиянья

Заблещешь вдали:

Где казнь — без спасенья; где месть — воздаянье

Злодеям земли….

 

И шла за спутницей прекрасной

Я долго там;

Являлся ужас повсечасно

Моим очам.

Немой тоской душа заныла,—

Мечтала я:

—Уже ли ранняя могила

Взяла меня ?…

 

Но Дева, с улыбкой взглянув на меня,

На даль мне рукой показала:

Ярчее, чем солнце, прекраснее дня,

Там что-то, как радость, сияло:

Манило восторгом, пленяло мечтой,

Надеждою душу ласкало, —

Лелеяло сердце небесной красой

И счастием вечным дышало.

 

Уж мрак ночной незримо

Пред нами исчезал;

Вдруг душу мне объял

Восторг невыразимый:

Как будто навевал

Мне воздух вдохновенье,—

И все передо мной

Светлело упоеньем,

Блистало красотой…

 

И Лета волны,

Отрадой полны,

Тихо катит;

Средь наслажденья

Струей забвенья

Сладко журчит;

Кристалл прекрасный,

Как думы, ясный,

Души младой,

Забвенье муки,

Тоски, разлуки

Несет с собой.

Ах, если б, Лета,

Ты в шуме света

Для нас текла, —

Ты б всей вселенной,

Тобой плененной,

Полна б была!…

Воспоминанья,

Души страданья

Смывала б ты!

Чаще печали

Волны б встречали

Любви мечты!…

 

Носились думы тайные

Над зыбкою рекой,

И, сладостно-печальные,

Сливалися с струей;

Струя их в даль незримую

Катила за собой,

Пленяя душу сирую

Задумчивой тоской.

Но повеял воздух рая,

В сердце радость мир излил;

Грусть мгновенно развевая,

Вдохновеньем оживил….

 

Взор не в силах был обнять

Неба совершенство;

Ум не в силах был понять

Высшего блаженства….

Я на все смотрела вдруг;

Но от удивленья

Онемел мой слабый дух:

В радостном волненье

Он блуждал, как метеор,

Без стези, без цели.

Неподвижен был мой взор;

Чувства пламенели…

 

Но Дева тихо

Рукой своею

Меня взяла;

И так сказала:

«Теперь узнала

Душа твоя

Все совершенство,

Восторг, блаженство

Святой страны?…

От удивленья,

От упоенья

Безмолвна ты!…»

 

«Но усмири твое волненье!

Здесь чуждо все страстей тревог,

Здесь нам понятно вдохновенье,

И постигаем мы восторг:

Порывы их душа младая

Без принужденья проявит.

Здесь жизнь одна — любовь святая,

И век минутою летит;

Здесь не изгладит грустный опыт

Восторгов жизни молодой

И не раздастся мрачный ропот,

В душе о радости былой,—

И страсти, бурные желанья,

Покой и счастья не убьют

Здесь младость, жизнь, очарованье

Законом вечности текут.

Здесь неизменно совершенство

Непроходим восторг святой,

И вечность вся, как миг блаженства,

Владеет радостной душой.»

 

«Смотри: здесь красы непонятной природы

Раскинуты щедро рукою Творца.

Им тление чуждо, закон их — свобода,

И нет им предела, начала, конца.

И чуждо здесь грозное бурь завыванье

Не стонут здесь воды, не ропчет здесь лес,

Не жжет очи яркое солнца сиянье

Вид туч не туманит лазури небес:

Три солнца, как взор Творца величавы,

Лелеют  лазури пленительный свод

Горят, как лампады бессмертия, славы

То запад, и полдень, и юный восход.»

 

«Посмотри, как рай детей

Лучезарностью своей,

Первое светило,

Как небес благих привет,

Разливая юный свет,

Ясно озлатило!

И, красуяся собой,

Над сребристою водой

Луч играет ясный!

Роз румяную зарю

Стелет на лазурь свою

Пеленой прекрасной!

И средь роз и лилей,

Краше юностью своей

Всех цветов прелестных.

Души детские живут

И гимн счастию поют.

В радостях небесных,

Как душ первых милый рой,

То летят они толпой, —

То рука с рукою

Отдыхают на цветах,

Или плещутся в водах

Ручейка, порою….

Как небесная мечта,

Как свободы красота,

Милы дети рая!

Как к Творцу любовь, ясна

Их веселая весна,

Вечностью сияя!»

 

«B ярком сиянье лучами играя,

Видишь, другое там солнце горит,

И, беспредельное небо лаская,

В полной красе величаво блестит?

Взора не слепит, как светило земное,

Гордо красуясь в сиянье своем;

Но непонятное чувство, святое,

В душу вливаешь небесным огнем…

Радость роскошно в лучах изливая,

Свет простирает приветливо свой

В Царство Героев, где, радость слагая,

Слава, склонилась пред ними главой.

Лавры нетленные щедрой рукою

Стелет она униженно к стопам;

Громко звучит им бессмертной хвалою;

Вторит дела их грядущим векам.

Но уж Герои небесной душою

Выше там славы, и хвал, и побед:

Им, неизменным, довольным собою,

Чужд самолюбия гордый привет.

Бурных страстей презирал волненья,

Подвигов там не хотят они вновь;

Рай их бессмертного полн наслажденья;

Дружба — покоит, лелеет – любовь…»

 

«Но видишь ли, вдали — и милый и прекрасный,

Как добрых наших дел воспоминанье нам,

Последний солнца луч величественный, ясный,

Горит, играючи по чистым небесам ?

Оно приветливо манит своей красою,

Как после бурь страстей душевный наш покой….

Смотри ты, как лазурь негаснущей зарёю,

Бессмертное, прозрачной пеленой

Оно заботливо, прекрасно устилает,

И, безмятежное, над тихою водой

Свое величие, красуясь созерцает!

Земные звезды там своих глухих веков: —

Сияющий огнем бессмертного светила,

Блаженствует сонм славных мудрецов;

Премудрость дивная собой их осенила, —

Свой сбросила для них таинственный покров

О, как сходны они с сим солнцем славы вечной!

Оно свой небосклон златит своей зарёй,—

Они же жизни путь унылый, скоротечный

Увековечили бессмертною душой….

Окинув небо все, светило созерцает

В водах нетленную всегда красу свою, —

А слава мудрецов в потомках воскресает,

Открыв им вечности зарю…

 

«Но твой взор нетерпеливый

В даль, я вижу, устремлен;

Что ж он встретил, боязливый?

Чем он снова изумлен ?…

Там не солнца золотые,

Не роскошный вид зари,

Льют на своды голубые

Ярко-светлые лучи. »

 

«Что ж за свет очарования ?…

Как в тумане взор любви,

Светом робкого блистанья

Льет луна лучи свои;

Ходит в небе, бледно-ясная,

Освещая дальний край,

И задумавшись, прекрасная,

Серебрит свой тихий рай.

Как восторга вдохновение,

Как Поэзии мечты,

Полны счастья, упоения

И небесной красоты,

Пролетают девы милые

Там воздушною толпой,

Дети Гения счастливые

И небес любви святой…..

Им светлеет упование,

Их презренье не страшит;

И любви очарование

Их восторгами дарит….

Грустной ревностью мучения

Не смущает их собой;

Ни измен, ни разлучения

Нет для них в любви святой!

Девы дышут ей, как счастием,

Как восторг, горит она;

Не клеймит их самовластием

Мира грозная рука!…

«Теперь ты все страны небесной

Светила зрела пред собой,

И, их красе дивясь чудесной,

Должна постичь ее душой.

Смотри, как первое светило,

Шумя, бросает яркий свет;

Игрою небо озлатило,

Как счастья радостный привет!

 

Оно невинности мечтаньем,

Душой неопытной горит;

Всегда светлеет упованьем

И радость вечную сулит.

Второе — в блеске величавом

Красою гордою своей

Возвышенность души и славы,

И доблесть истинных мужей

Твоим очам изобразило.

А это третие светило,

Великих душ представя нам

Премудрость, жизнь и вдохновенье,

Как их прямое наслажденье,

Блестит приветливо очам…

Четвертое — луны сиянье:

Лицем задумчивым своим

Любовь небес, очарованье,

С его блаженством неземным

Тебе безмолвно выражает

Своей таинственной красой, —

И редко, редко озаряет

Из сих небес ваш мир земной… »

 

«Но там, где слилося в одно лишь сиянье

И чувств разнообразность и пылкость лучей;

Где слава, невинность, любовь, упованье,

Бессмертие жизни великих мужей,

И мудрость и юность, неведомой силой,

Приветливо блещет одною зарею,

Там рай всех Поэтов! И родины милой,

Сынов вожделенных узришь пред собой».

 

«Пойдем скорее,

Мечты быстрее

Несись со мной,

Туда, где слава

Так величава

Страны родной!»

 

Но роса стелет благодатная

После жарких дней блеск алмазный свой,

И увядший цвет в утро ясное

Оживляет вновь красой ласковой,—

То бегут, бегут слезы радости,

Блещут чувствами умиления!

Жаждут очи их, упиваются

Упоением жизни райския!

Не в полях то, в час полуденный

Пробегает ветр, играючи,

И, прохладой вея тихою,

Увивает землю жаркую, —

Вылетал то вздох из груди моей,

Изливал собой весь восторг души….

Ах! он краше был самой радости,

И веселия мне приветнее!

То не волны, волны бурные

Прилегли в своих брегах крутых;

То не бури, бури грозные

Замолкают, когда по небу

Выплывает луна ясная

Одиноким, стройным лебедем,

И бросает на уснувший мир

Покрывало серебристое, —

То замолкло чувств волнение,

То смирилися мечты мои:

Забирали слова слабые

В устах звуками неясными;

Когда слава милой родины

Просияла звездой чудною,

И лучом своим приветливо

Озарила мне восторг души….

Ах, страна, страна родимая!

Не любить тебя — возможно ли?..

И кто Русский нe пожертвует

Тебе жизнию и счастием?…

 

Там светила выплывали

По лазурным небесам,

И бессмертие вверяли

Славным лирою, мужам.

То невинностью сияют,

То величием блестят, —

То премудрость изливают,

То любовию горят!

И луч каждого светила

Блеском вечности своей

Светит, блещет славой милой

Милой родины моей!

С ней восторги упоенья

Дух лелеют с юных лет;

И, упившись вдохновеньем

С ней восторженней Поэт…

С ней приятней жизни сладость

И бессмертие милей;

С ней пленительнее младость,

Самый рай с ней веселей! …

 

Как светлый луч славы,

Блеснувший впервые в отчизне моей,

Певец величавый,

Прославивший звучною песнью своей

Край милый, заветный,

Край славный, родной, —

С улыбкой приветной

Предстал, весь объятый восторгом, хвалой…

Эфирный, прелестный,

Игривый и пылкий как рая восторг —

Младенец  небесный

В объятьях Певца улыбаясь прилег

Как мир, разнобразный,

Он мил для очей,

Для сердца прекрасный,

Как первая радость любви юных дней…

И музыке рая

Певец величавый дитя научал!

Цевница златая

В руках у малютки, — он дивно звучал!…

Восторгом небесным,

Как солнце, светлел, —

Иль тихим, прелестным,

Как негой, святым вдохновеньем горел!…

 

То края родного

Учил петь деянья великий певец

Певца неземного;

То плел лучезарный с ним вместе венец;

То славил Науки;

Хвалу пел Царям,

И дивные звуки

Неслись от прошедших к грядущим векам!

Отчизны любимой

Поэзии образ младенец являл,

Он звуком родимым

Впервые восторги в грудь Русских вливал!…

В Певце ж, торжествуя,

Того мой взор зрел,

Кто славу родную

Небесным покровом бессмертья одел.

 

То не воитель в латах, блистающих златом и славой,

Дивный, сидел, окруженный несметной толпою Героев,

С Лирою звучной в руках на престоле из лавр соплетенном!

Сильных воителей то не Певец погибнувшей Трои,

Песнью своею пленяющий сонмы веселыя Греков;

Сердце родное почуя в нем, отгадала Поэта

Родины милой!… Снимал венец с головы своей славной,

Он разделял его воям бесстрашным России; — они же

В дар приносили певцу своему доспехи и латы,

Русской покрытые славой; — мечи и щиты блистающие

Ярко лучами побед, и цветущие лаврами шлемы.

И, сорудив из оных престол, на нем увенчали

Славой своею Певца, озарившего их бессмертной хвалою.

И там он, в жилище, с восторгом Святым вдохновенья

Снова вещал им дела незабвенной отчизны…

 

Бессмертным Гением летая

На крыльях славы неземной,

Певец, как дивный житель рая,

Предстал, сияя, предо мной:

Восторг в очах, как огнь небесной,

Неугасаемо горел,

И лавр главы его чудесной

Какой-то святостью светлел.

И лишь на миг полет свой славной

Певец небес остановил; —

Вновь с быстротою, думе равной,

Великий к Вышнему парил.

Парил — и солнцы уступали

Ему свой лучезарный свет,

И слава с вечностью ласкали

Бессмертный Гения полет!

Он зрел, что всем непостижимо;

Что он один мог созерцать

И, как венец стране родимой,

В бессмертной песне передать.

Он Бога пел и, удивленный

В восторге мир ему внимал;

Он тайну разгадал вселенной

И смертным вечностью сиял.

Но, подвиг свой позабывая,

В восторге радости взирал

Он на дела родного края;

И там на лаврах отдыхал,

Где возносилися престолы,

Объяты славою Царей;

И украшал времен глаголы

Небесной песнию своей!

На холме, где вечно — цветущий покров

Обвил ароматами бархат лугов;

Где резвые думы игривостью полны,

Неслись, протекали, как светлые волны,

Там рая обитель,— бессмертия храм,

Стоял, неприступен текущим векам,

В нем жили восторги, лелеяла радость

В нем Гениев славных цветущую младость

Как лучшую славу отчизны моей!…

Там зрела певца я в сияньи лучей,

Казался он весь божеством вдохновенья, —

И все в нем внушало восторг удивленья…

На урне, опершись рукой, он лежал;

Откуда вод дивных катился кристалл.

То волнами злато, играя, заплещет,

То яхонты стелет, алмазами блещет,

То пеною черной вдруг страшно кипит,

И волны цветные игриво дробит,

Покорно Поэта стопы лобызая.

Была то преданий река неземная. —

В другой же руке он цевницу держал,

Но, славный, не песнию нежной звучал,

Нет! Вечность пред ним раскрывала скрижали,

Народы ему в удивленьи внимали,

Теснясь вкруг Поэта несметной толпой.

Гордился меж ними Росс славой родной, —

И солнце Героев на небе всплывало,

Красуясь приветом, певца озаряло;

Сияло бессмертьем над славной главой, —

И все было полно восторгом, хвалой!..

 

Когда же Лиру

Певец тот взял,

И песнь Зефиру

Свою вверял; —

Тогда ныряя,

Луна плыла;

Восторги рая

Певцу несла:

В награду — радость, —

Любовь—в ответ.

Как думы сладость,

Лила свой свет.

И дев прекрасных.

Неслись толпы;

Милых и ясных,

Как счастия сны.

Oни влетали

К Поэту в храм;

Лавры бросали

К его ногам.

 

Там, где бессмертие и дружба и любовь

Соединились все в семью неразлучимых,

Средь вдохновения, средь радостей любимых,

Певца великого увидела я вновь.

Сидел он близ него, покрытый сединами,

С спокойным, радостным, приветливым челом.

Я старца видела, — с нетленными лучами

Горел его венец бессмертия огнем.

Как образ совершенств, величественный, милый,

Был спутником его вид девы неземной.

И добродетели прекрасное светило

Сияло над ее прекрасною главой

И старец тот держал в руке венец лавровый;

Им Русского певца с другим соединял:

Тот Грек — и гордо брал уж лавр ему не новый!

Софокла славного в нем взор мой отгадал.

Близ Русского Певца хранитель величавый —

Его бессмертия и вечности залог.

Я зрела воина! Покрытый Русской славой,

Велик, прекрасен он, как к родине любовь, —

И меч его горел свободою России.

Оковы родины он попирал ногой,

И щит, как зеркало, где радостно впервые

Гляделось Мужество сынов страны родной….

И воздух вкруг него родным приветом дышит;

К Герою Русскому дух Русского влечет;

При нем играет жизнь, восторгом дух колышет;

И кто ж Донского в нем теперь не узнает?..

 

Там, где роза неземная

Вечной прелестью цветет,

Мирт нетленный обнимая,

Образует дивный грот,—

Там увидела небесных

Я бессмертную семью,

И восторги душ прелестных

Волновали грудь мою!…

Там певец с улыбкой страстной,

С негой томною лежит,

И над ним, как небо, ясна,

Непонятна и прекрасна,

Дева светлая стоит…

Как мечта, она крылата;

Вдохновенна, как восторг;

Как природа, всем богата,

И таинственна, как Бог!…

Бесконечна, неизменна,

Как времен благих полет,

И красы ее нетленны

Кто — то дивный стережет.

Тонкой дымкою эфира

Заслонил их предо мной;

И лишь только вздох зефира

Шелестит ее порой.

Зрела я, как неземная

Неприметною рукой

Отдала Поэту рая

Лавр с нетленною красой.

И младенец легкокрылой

Неразгаданною силой

Вдруг меня околдовал!….

Над Поэтом он летал;

Дуновением Зефира

С Лирой стройно говорил,

И, как первый день для мира,

Он прекрасен сердцу был…

Он игрив, беспечен, ясен,

Как весна души младой,

И пленительно опасен

Резвою своей красой…

И каким-то упоеньем

Томный взор его дышал:

Сердцу радости внушал,

Душу тешил наслажденьем!..

Зря его, в моей груди

Чувства страстно пламенели;

И рождалися мечты,

Неизвестные доселе….

Сердце билось, в жилах кровь

Вдруг сильнее заиграла;

И мне что — то прошептало:

— Берегись! Дитя — любовь….

 

Но, как снова я

Удивилася,

Как увидела

Лиру чудную.

Вкруг нее, над ней,

Парят Гении,

Напевают ей

Песни Вечности.

Бережет ее

Слава дивная;

Дышит радостно

Ей бессмертием.

Девы милые

К ней слетаются,

Навевают ей

Любовь счастием!….

Но не внемлет им

Лира грустная,

И средь радости

Сиротой лежит!..

Уж как нет у ней

Певца юного,

Нe голубит он

Ее, сирую;

Не лелеет он

Струны звучные;

Не поет на них

Песни славные…

И цевница та

Звук таинственный

Издает порой,

Одичалая!…

Но призывный звук

Не летит к нему,

Безответно он

В даль уносится!

Ах! куда ж, Певец,

Куда скрылся ты?..

Иль наскучили

Тебе радости?

Иль чуждаешься

Ты бессмертия?

Или славы звук

Не гремит тебе?..

Прояснилась страна дальняя

Что же встретила я вновь?….

Безотрадная, печальная,

Как забытая любовь,

Тень, как призрак отчуждения,

Бесприютная, стоит;

За струей реки забвения,

Одинокая, следит…

Ловит волны; но прекрасные

Не хотят ему внимать,

И красы свои алмазные

Несчастливцу расточать!…

Не хотят его страдания

Смыть забвения водой!..

Лишь одни воспоминания

Неотступною толпой

Вкруг летают, одичалые».

Как нерадостный взор

Сердцу милого

Тяготит меня

Отчужденный вид

Певца грустного;

И невольно душа

Затуманилась.

И сказала мне  вдруг

Моя спутница:

«Здесь ты видишь Певца

Лиры славной той,

Что лелеет в раю

Слава вечная;

Но бежит от нее

Молодой Певец, —

И чуждается он

Самой радости.

Но пусть сам передаст

Он тоску свою;

Пусть споет тебе песнь,

Песнь заветную;

Да к родимой стране

Долетит она!»

 

И помчалась Дева милая

К тени быстрою стрелой;

И вдруг, что ж?… Всегда игривая,

Всегда полная красой,

И живая и веселая,

Стала вдруг грустна она,

И легла печаль тяжелая,

Как могилы пелена,

Нa чело ее прекрасное!…

Волны кудрей расплелись,

И одежды ее ясные

Черным крепом облеклись!

И, поэта неизвестного

Взяв эфирною рукой,

Понеслась опять, небесная

С ним к стране она святой…

 

Он летел — и на струнах

Дивный звук

Слышен вдруг,

И твердит его в полях

Эхо радостное.

Взял он лиру, что же? вновь

Лавр цветет,

И несет

Каждый лист ему любовь

Оживляющую….

Он запел; — ему внимать

Все спешит,

Все молчит.

Но могу ль я передать

Песню горестную?…

— «Зачем родимые напевы

Ты пробудила, лира, вновь, —

И дух волнуешь, как любовь

Волнуешь сердце юной девы?

О! смолкни, смолкни, звук родной,

И не тревожь души усталой;

В груди изсохшей, одичалой,

Ты чувств былых кипящий рой

Страшись будить воспоминаньем!

Они молчат, как пред грозой

Умолкнет бурь свирепый вой

И стихнет все, и в ожиданьи

Все спит дремотой роковой!

Но страшно, страшно пробужденье

Оставь же сон душе моей,

Минутный сон, и бурь волненье!.

Не пробуждай минувших дней!

Я песни радостной твоей

Не дам бывалого ответа….

Не приголублю, друг, тебя?

Давно забыл восторги я,

Давно отвык я от привета! —

Не для меня в струнах твоих

Игриво радость пробегает!

Не мне их слава осеняет

Крылами Гениев младых!

Я чужд, я нем для наслажденья;

Прекрасной славы не ищу, —

И вас, порывы вдохновенья,

Я, отчужденный, не хочу!

Давно ужасный бич страданья

Мои надежды погубил;

Давно, давно свои желанья

Я в мрачном сердце схоронил!..

Нет! я не тот, как было прежде

Покорный счастию певец, —

Когда сплетался мне венец

Рукою ветренной надежды.

В пылу веселий и тревог,

Обуреваема желаньем,

Душа кипела, как восторг,

И был весь мир очарованьем, —

И в жилах пламенных не кровь.

Струею огненной бежала, —

Нет! жизнь в них щедро разливала

Восторги, радость и любовь!

Когда я, жертв не признавая,

Был рад и жизнь, и все отдать

Для счастия родного края!….

Мне было сладко умирать!…

Я мало жил, но жил душою

И жизни юной не щадил…

Зрел смерть с надеждою святою

И свой удел благословил.

Души моей взмужала сила

Любовь в ней к родине цвела;

Но все прошло, что было мило,—

И ты, отчизна, как могила,

Мои все чувства погребла….

Зачем же вы, мечты святые,

Вновь пробудили пылкий ум?

Зачем восторгу прежних дум

Напевы вторили былые,

И звук поэзии родной,

Зачем вновь овладел душой?

Он пылкого ее стремленья

В грудь Русского не перельет, —

И не пробудит грустный Гений

Певца младаго вдохновений,

И про отчизну не споет.

Зачем мне слава вечной жизни?

Мне чуждо все, мне нем восторг, —

И рая радостный чертог

Грустней, чем степь моей отчизны!

Все б наслажденья отдал я

За миг единый бытия:

Чтоб лишь узреть поля России

Народов Русских сонм родной

И гробы праотцев святые

Обвить пылающей мечтой;

Чтоб песнь заветную, былую

В последний раз им передать, —

И всю страну мою родную

Очами жадными обнять!

Потом исчезнуть, как мгновенье,

В несуществе небытия,

И жить лишь миг; но миг тот я

За долгие веков стремленья

Не отдал бы! Тогда б я жил

Любовью к родине священной,

И прелесть жизни сокровенной

Я б им для смертных проявил;

Я знаю, люди не поймут,

Не оценят моих желаний

И не постигнут упований!

С душой холодной не дадут

Они мечте мое ответа….

Для них чужда душа Поэта,

Их сила чувства не живит,

Их жизнь души не проявить.

И пусть им блещет наслажденье

С его привычной пустотой, —

Я не отдам тоски волненье

За их и радость и покой!

За их хвалу я не нарушу

Святыню милых, прежних дум,

И не проникнут они в душу

И не взволнуют пылкий ум.

Что голос осуждений света?

Глагол ничтожной суеты!

Я не хочу его привета —

И презираю клеветы!..

 

И ты, лира одинокая,

Тень мою не призывай;

Ей удел печаль глубокая

И пустыня самый рай!

Оборвитесь, струны милые,

Вам не петь страны родной;

Пусть напевы ваши сирые

Не волнуют грудь тоской!

Пусть рука к вам дерзновения

Нe коснется пришлеца;

Пусть покроет вас забвение,

Как угрюмого певца!…

 

Он сказал, — ветра вой

Вдруг нежданной грозой

Пробегает по струнам печальным!

Оборвал их, и звук,

Как вздох грустный разлук,

Отозвался напевом прощальным…

И, угрюм, и уныл,

Лиру он положил

И над нею поник головою….

Как-бы счастие вновь,

И восторг и любовь,

Он утратил печальной душою!

И блеснула слеза,

Как могилы роса,

На челе его, грустью покрытом.

Он взвился и исчез

В дальней степи небес

Сном минутным, неясным, забытым.

 

И невольно взор летел

Вслед за тенью грустной.

Дух невольно онемел

И рой дум невнятных

Закипел в душе моей,

Чувства возмущая.

Вдруг средь радужных лучей,

Блеском ослепляя

Вся в таинственном огне,

Дева с радостию мне

Дивная предстала!

И с улыбкой на устах

С дивным пламенем в очах,

Мне она сказала:

— «Расскажу тебе, кто я? —

Я зовусь Мечтою:

Часто смертные меня

Делают судьбою.

Мне подвластна жизнь людей

И весь мир прекрасный; —

Средь богатых алтарей,

В хижине несчастных,

В шуме света, в тишине,

Все везде покорно мне.

Волей самовластной

Всем законы издаю.

То печаль, то радость лью

Для людей всечасно.

Но когда душе твоей

Сердце что-то скажет,

И для радостных очей

Милого покажет,—

Не вверяй веленью  ты

Юного желанья!

Не любовь, одни мечты

Сердцу упованья….

Ты их встретишь наконец…

И лавровый пуст венец

Нe пленит собою

Дум твоих: поверь мне, он

Вам не славою сплетен —

Но одной мечтою

Bсе: Герой, Мудрец, Поэт,

Пылкою душою

Bсе летят за славой в след,

И бегут за мною.

Счастье, роскошь и любовь,

Слава, упованье, —

Bсе виденья сладких снов,

Все — игра мечтанья!…

И, мечту мечтой гоня,

Мир вертится вкруг меня

Как вкруг солнца жизни,

Озаряясь суетой…

Но не льзя назвать мечтой

Чистую любовь к отчизне!…

Не мечта! В душе горит,

Как огонь прекрасный,

Честь,— и с нею не страшит

Самый рок ужасный.

А любовь к стране родной?

Что ее дороже?

Возрастет она с душой,

И на детском ложе

Песнь родимую поет;

Сердцу юному дает

Радость, упованье.

Ах, люби свою страну,

И твое не обману

Я очарованье! —

 

Наскучив мира суетами

С однообразностью немой,

Людей привычными делами

И их привычною тоской, —

Меня земное тяготило;

Мне душно стало средь людей!…

Наскучили чредой своей:

Все то ж рожденье, жизнь, могилы…

Мне надоело разделять

Меж ними радость и страданье!

Одним — представить упованье;

Других — в отчаянье ввергать;

Питать их гордости волненья;

Трубить им славы ложный звук;

Лелеять вздох любви, разлук,

И зреть, всегда без измененья,

Все то же солнце в небесах,

Все те ж поля, пригорки, долы,

…………………………………………………….

Судьбы неправой самовластье,

Времен погибельный полет,

И тот же мир, и тот же свет,

И то же счастье и несчастье

Мне надоели!.. И с тобой,

В часы миров отдохновенья,

Тебе навея Сновиденье, —

Летела я к стране святой,

Где разнобразность наслажденья

Твой юный дух постигнуть мог,

Где воздух — вечность, упоенье;

Светило радости — восторг,

И где неведом ряд страданий,

…………………………………………………….

Где уж не призрак — упованье,

И где блаженство — не обман;

Любовь без грусти, без разлуки,

Без осужденья, без измен;

Где славы вечной дивны звуки

Не заглушит полет времен!

Там ты увидела впервые

Родимой славы блеск святой;

Лучи бессмертия родные

Тебя восхитили собой.

Поэтов Русских ты встречала,

Объятых славой неземной;

Где вечность щедрою рукой

Их вдохновенье увенчала….

Они счастливы; — но грустит

Один меж ними сиротою!…

О! пусть тебя он не страшит

Своей угрюмою судьбою!…

Как грозный мир, не обречешь

Его ты память на страданье,

Ты оценишь его мечтанья

И душу пылкую поймешь. »

 

«Но, прости, пора расстаться

Нам с тобой! окончен путь!

Уж довольно нам скитаться,

В мир иди ты отдохнуть!

Скоро мне с тобой свиданье;

Повстречаемся мы вновь; —

Про разлуку, про любовь,

Про печаль, про упованье,

Я тогда тебе спою….

Я пропела Сновиденье,

И ты, верно, без сомненья,

Разгадала песнь мою!….

Пробудись! »… И я проснулась.

Боязливо оглянулась

Ясный день давно сиял;

Солнце огненно пылало;

Ветр прохладу навевал;

Ни одна не затмевала

Туча ясный небосклон.

Я проснулась и робела:

Думать в радости не смела,

Что окончился мой coн….

 

 

 

Эпилог.

 

 

Не хвала с красой обманчивой

Мне светлела упованием;

Не желание бессмертия

Увлекало думы юные!

Нет! не слава прихотливая

Отдаленным блеском радости

Зажгла в сердце огнь Поэзии;

Я не верю ей, как сну счастия!

Пролетит она, как мгновение;

Приласкает нас так приветливо, —

И убьет потом небрежением….

Heт! не ей, не ей, Гений юный мой,

Ты высказывал свои радости

И вверял свое упование!…

Нет! одна любовь к милой родине

Волновала дух мой восторгами;

Возжигала огнь в чувствах, пламенных;

Собирала рой перелетных  дум

И огнила грудь вдохновением!…

Ах, страна моя ты родимая!

Как мила всегда ты сынам своим!

Все прекрасно в том, кого любим мы!

Забушуешь ли непогодами,

Зашумишь ли ты вьюгой бурною, —

Твой не страшен вой сердцу Русскому!

Усыпит его он страдания;

Убаюкает его горести!…

Иль навеет вновь ему радости!…

Нам твой снег милей чужеземных роз;

Как набросишь ты ковры белые,

Как устелешь их все алмазами;

Когда взглянет к ним солнце красное,

Наведет на них разноцветный луч.

И рассыплется миллионами!..

Как оно горит в лучах пламенных,

На снегах блестит неисчислимых,—

Так горит любовь в груди Русского

К милой родине, неизмеренно

B чувствах пламенных! Ты прими, прими

Песню первую, приголубь ее

Ты приветливо упованием!

Пусть любовь к тебе, как покров, святой

Защитит ее от погибели!…

Как в весенний день птичка юная,

Из гнезда впервые вылетев

Песню первую ветке той поет,

Что лелеяла ее молодость;

Прикрывала в непогодушку,

Усыпляла колыханием; —

Так и я в благоговении

Приношу тебе мой слабый дар….

В тебе первые мне радости

Увлекали думы юные;

В тебе счастие приветное

Озлатило мою молодость;

В тебе пламя вдохновения

Взволновало грудь восторгами;

В тебе все то, чем душа живет;

И тебе мой Гений с радостью

Отдал первые мечтания

И надежды луч приманчивый!…