Время

Время

 

 

Не плачьте. Пусть идет! Чем меньше жизни,

Тем меньше слез. Чтó ни возьмет оно

Из вашей житницы, — возьмет свое;

И нет суда ему, нет укоризны.

Пускай идет! Не удержать его

Ни вашими жемчужными слезами;

Ни ежедневной вашей суетой;

Ни вековыми вашими трудами;

Ни грозной славою твоей, герой!

Ни вашей ложью, диадимой мира;

Ни страшной истиной твоей, мудрец;

Ни ярким блеском твоего кумира,

Погрязший в золоте, седой глупец!

Ни вашим купленным на вес терпеньем;

Ни чарами волшебной красоты,

Красавицы! Ни даже мгновеньем

Десницы вашей, образа судьбы,

О вы, могучие земли!…… Как море,

Когда десница страшная Творца

В последний день расторгнет берега,

И даст простор его кипучей воле, —

С небесных берегов летит оно;

И, долетев к нам пеною седою,

Идет холодной, мраморной стеною

За нами вслед и затопляет все, —

И славу, и позор, и смех, и горе,

И царства, и народы, и века!

И все потонет в бесконечном море.

И в страшный день последнего суда

Всплывут лишь наши добрые дела.

 

И лишь в тот день, отдавши Божье Богу,

Всплеснув на небеса своей волной

Весь этот всплывший цвет страны земной,

Проложит Время новую дорогу;

Взмутит всю тину черную со дна,

Совьется змеем вкруг сынов греха, —

И, страшно, страшно закипев грозою,

Сквозь мрак и хаос, сквозь пучины мглы,

По черным безднам рухнувшей земли,

Помчится с ними огненной рекою

В заклепы адские бездонной тьмы.

И там, наедине с своею жертвой,

Сочтет ей капли все ее греха;

И ни один наш ростовщик всесветной

Его не обсчитает уж тогда!

 

Не плачьте! Пусть идет. Чтó мы теряем?

Два, три желанья; несколько затей;

Полкапли радости; быть-может, двадцать дней

Какой-нибудь забавы; пыл страстей,

Который ежечасно проклинаем;

Пять добрых начинаний иногда,

Которые несли мы, как повинность

От человека обществу; невинность,

Которой не имели никогда;

Свободу юности, — ярмо неволи,

Безумье чувств, горячку пылкой крови;

Блеск красоты, которая, как тать,

Обкрадывает сердце; цвет здоровья,

Которое не знаем как продать

Скорей, лишь за известные условья,

Слепым страстям своим; толпу надежд,

Которые, как призраки в балете,

Лишь забавляют нас!…… Прекрасен свет; —

А мы, — лишь нищие мы в этом свете,

И ничего нам в этом свете нет.

 

Пускай идет! Мы с ним идем. Чтó нужды,

Какую тень покинем за собой;

И сторожит ли, нет ли часовой

Чтó мы оставили по долгу службы,

По обязательству души с судьбой,

Земле и людям! Нам не возвращаться,

Не переделывать, не состязаться

С землею и людьми: расчет наш там!

Там ни земли где нет, ни время;

Ни счету бедствиям, ни счету дням;

Куда мы всех начатков наших бремя

Несем на страшный, на последний суд;

Где с колыбели нас с отчетом ждут.

И если б даже начинать нам снова,

Чтó прежде кончили, — не это ль цель

Всех начинаний поприща земного,

Всех наших слав, бессмертий колыбель?

Не бойтесь! Нас не спросят там, — дошли ли

До поздних лет великие дела,

Чтó мы при нашей жизни совершили;

Шалаш иль пирамиду соскребла,

При Божьей помощи, твоя рука;

Нас только спросят там, как здесь мы жили!

И капля горькая одной слезы,

Которая из глубины души

На скорбь собрата твоего здесь канет,

Глубоко там, глубоко перетянет

Холодный и тяжелый весь гранит

Построенных веками пирамид.

Не бойтесь! Время здесь не разрушает,

Чтó смертный небесам приготовляет;

И искра бескорыстного добра,

Чтó, кажется, сожгла его рука,

Через столетье яркою звездою

Из мрака неизвестности взлетит;

Иль уж давно лампадою святою

Пред троном Вездесущего горит.

 

Не время, — мы, лишь мы все разрушаем;

И, все разрушив, время упрекаем.

Напрасно! Мудрая его рука

С земли лишь пятны черного следа

Непостоянства нашего смывает;

Лишь то, чтó мы разрушили, стирает, —

Чтоб дряхлая, маститая земля

Не рухнула под бременем обломков;

Чтоб после пред судом своих потомков

Мы сами не сгорели от стыда.

О, без упреков, смертный, без упреков:

Ты уязвляешь в гордости твоей

Вернейшего из всех твоих друзей.

Оно наш лучший друг. Гроба, могилы

Оно разверзнет, чтоб спасти тебя

От ядовитых стрел клеветника;

На землю призовет небесны силы,

Чтобы твою невинность защитить;

Расплещет океан, своротит горы,

Пройдет землетрясеньем, чтоб запоры

С дверей твоей темницы уронить.

И все равны пред ним. Для всех готова

Его десница. Ни слезы, ни слова, —

Оно уж на душе твоей прочло,

Чего лишился ты; и чрез мгновенье

Нежданно постучится утешенье

К душе твоей. Все нас клянут за зло;

Но Время не клянет здесь никого.

Как ангел кротости, сложив десницу,

Оно глядит преступнику в глаза,

И ждет, пока раскаянья слеза

Не окропит росой его ресницу;

И долго, долго ждет! И уж тогда,

Как улетит последний луч надежды,

Заглохнет ум, окаменеют вежди, —

Преступник видит взмах его меча.

 

О, пусть идет! Пусть этими стопами

Напоминает смертному с землей

Их общий путь к могиле! Пусть порой

Своими горькими, холодными волнами

Нам заливает сердце и уста,

Чтобы обмылась в горестях душа!

Пусть пеною забвенья нас заносит;

И в добрый час, на место всех наград,

Из моря этого смертей, утрат,

Болезней, слез, гонений, клеветы,

Злословья, бедствий, горя, суеты,

Скорей к небесной пристани выносит.