Герман и Доротея (отрывок из поэмы)
Автор: Струговщиков Александр Николаевич
Из поэмы «Герман и Доротея.»
Обручение.
В третий раз подходила старушка к столу, за которым
С мужем ея сидели два друга: пастор и аптекарь;
В третий раз речь заводила она об опасностях
В темную ночь, о том что гроза приближалась, что многое
Может случиться дорогой, в столь безпокойное время.
Сына старушка ждала и с ним его милую гостью,
Ту, которую он в невесты себе предназначил.
— Полно! старик возразил, ты только тоску нам наводишь;
Разве не видишь, мы сами ждем не дождемся развязки. —
К этому, с тонким намеком, почтенный аптекарь примолвил:
—Вот, в такую минуту, всегда отца покойнаго
Я вспоминаю, — царство ему небесное, — с корнем
Он уничтожил во мне несчастный порок нетерпенья;
Чтоб ни случилось со мной, какой ни представился-б случай,
Я, как мудрец, преспокойно теперь конца дожидаюсь.
—Это не так-то легко, пастор возразил. Разскажите,
Чтó за кунштик; дело не в шутку внимания стоит. —
— Я еще мальчиком был, тот продолжал, и в какой-то
Праздник, вместе с другими детьми, с большим нетерпеньем
Ждал, чтоб линейка скорее за нами приехала. В липовой
Роще назначено было большое гулянье; на месте
Мне не сиделось; то в окна стучал я, то в двери ломился;
Руки с досады чесались; я по столам барабанил;
Все напрасно; плакать сбирался я. Смотря на это,
Долго молчал мой отец, но не выдержал после, тихонько
Взял меня за руку и подошедши к окну: «Сын мой,
Видишь-ли ты, он сказал, эту дверь, что ведет в мастерскую:
Завтра утром ее гробовщик-хозяин отворит;
Доски, пила и резец по-вчерашнему придут в движенье,
И до позднего вечера стук молотка не умолкнет;
Но не забудь же, что утро придет, когда он с своими
Мастеровыми сберется, чтоб дом тебе приготовить
Дом, который тебя навсегда терпенью научит.»
Живо мне тотчас представилось все, как-будто на деле;
Слышал визжанье пилы, видел как стружки летели,
Как разводили и лак и черную краску на масле:
С этой минуты стал я другой человек; и стоит
Только подумать о смерти, я успокоюсь в минуту. —
— Смерти образ печальный, пастор отвечал и улыбаясь,
Доброму только залог воздаянья в будущей жизни;
Мудрому — пристань надежная, важный предмет размышленья.
И, признаюсь, проповедник примолвил, по мне не совсем-то
Сделал отец хорошо, смертью сына стращая:
Счастлив старик, если он, радуясь вчуже младенцу,
Жизнью двойною живет, конца не видя в потомстве;
Юноша должен быт рад при виде маститого старца,
Как исполненью надежд, ему предназначенных в жизни;
Оба должны быть довольны, чтоб цели Творца достигая,
Жизнью венчалася жизнь и надеждою смерть улыбалась. —
В это время, дверь растворилась; чета молодая
Вместе вошла; удивились и гости и сами родители
Стройному виду невесты, ростом и гибкостью стана
Схожей с своим женихом; так — что и дверь показалась
Меньше, когда они поступью ровной коснулись порога.
Герман в немногих словах Доротею представил родителям:
— Вот та самая девушка, он им сказал, о которой
Я говорил; прошу вас, примите ее благосклонно;
В доме будет она, я уверен, хорошей помощницей;
Матушка, можете тотчас ее расспросить о хозяйстве,
Чтоб убедиться вполне, что она вашей ласки достойна. —
Живо, вслед за этим, он обратился к пастору,
И, отводя к стороне, ему говорил: помогите,
Муж почтенный, мне развязать этот узел; боюся
Сам за себя; она своего положенья не знает;
Я нанимал Доротею прислужницей в дом, не решился
Тотчас же руку ей предложить, опасаясь отказу;
Мучит меня неизвестность; прошу же, скорее
Участь решите мою; будьте посредником нашим. —
Но не успел духовник обратиться к собранью, как что-то
Вправду неловкое вышло; в недоуменьи стояла
Добрая девушка; нежное сердце ее омрачилось
Странною речью отца. Он, по старинной привычке,
Шуткою встретил вошедших. Вот, улыбаясь, он молвил,
Вижу теперь, что действительно вкус не дурен и у сына;
Видно, пошел по отцу; из всего околотка я лучшую
Выбрал невесту себе; молодец же и Герман; задуматься,
Знать, не заставил тебя; ты кажется скоро решилась? —
Герман дослышал только последнее слово; в смущеньи,
Ждал он ответа; как вдруг тишина водворилась:
Шутка не кстати пришлась; шутку приняв за насмешку,
Девушка тяжко обиделась, по-уши вся покраснела,
И, не скрывая досады, молвила горькое слово:
— К этакой встречи, признаться, я не была приготовлена;
Знаю, с кем говорю; знаю, что муж образованный
Лучше меня понимает, как надлежит обращаться
В свете с людьми; но кажется, все это мне не мешает
цену знать и себе. Конечно, бедна я, и этот
Маленький узел — все достоянье мое; но покуда
Совесть моя спокойна; добрая воля и руки
Есть у меня, не дамся в обиду; но вы извините,
Если, при всем уваженьи, должна я невольно подумать,
Что сострадания вы не имеете к бедным; иначе
Вы-б не решились встретить меня оскорбительным словом. —
Герман не знал что начать. Напрасно мигал он пастору,
Чтоб объяснился скорей. Тот рассудил, что такие
Случаи редки, что только в минуты сердечных движений
Можно узнать человека, характер его и привычки;
Вот по какому расчету, пастор, с дальновидной уловкой,
Прервал речь Доротеи своим испытующим словом:
— Девушка, ты вероятно, прощаясь с любезной отчизной,
Мало обдумала все затрудненья, препятствия, к коим
Должен быть всякий готов, кто идет в иноземную службу;
Служба нас обязует на многое; вымолвить слово
Очень легко; да трудно, да надобно свято исполнит
Данное; может быть ты полагаешь, обязанность
Только в том состоит, чтобы во-время дело исполнить,
Нет; настоящая служба, как сметливость вернаго друга
В крайности, требует верных услуг и безропотной жертвы;
Все заключает она, чем держится в доме порядок:
Первым делом слуги должна быть готовность покорная,
Если бы даже его и безвинно бранили; запальчивость
свойственна только тому, кто в доме глава; он важнейшим
Занят; ему извинительно смело обидное слово;
Трудно, а должно ему покориться. Минутную прихоть,
Если он сам с собою в разладе; ропот хозяйки,
Если не в духе она; своевольство детей и напрасные
Пени, вот чтó трудно сносить; да в это же время
То исполнять, чтó велят. Но кажется, ты неспособна
Или не хочешь принять на себя столь трудного дела;
Иначе — б ты обижаться не стала за каждое слово:
Чем старику и потешить себя, как не шуткой; худого
Нет еще в том, что девушку дразнят невестой. —
Так говорил духовник; его увещанья глубоко
В нежную душу запали; вспыхнула кроткая девушка,
Чувство пробилось наружу, грудь поднялась и со вздохом
Тяжким она, заливаясь слезами, сказала: правду,
Правду вы говорите; ваши слова справедливы,
Муж благородный! но ах, не всегда-то разумное слово
Пользу приносит; не знает иной, хоть и добрую
Душу имеет, как оскорбительна правда такая,
Как оскорбительна шутка тому, у которого сердце
Горем запугано так, что и доброму слову не верится…
Вам хорошо; вы довольны и счастливы; вам, разумеется,
Шутка смешна; но больного и порох малейший тревожит…
Впрочем, правда и то: к лучшему, чтоб ни случилось!
В доме же я не останусь и вас никогда не увижу;
Богу угодно, чтоб я возвратилась к несчастным, так стало,
Все могу вам сказать; решаюсь признаться теперь же
В том чтó, может быть, после всю жизнь меня бы терзало.
Знайте же, слово родителя мне показалось обидным,
Не от того чтоб крутого я нрава была, чтобы в сердце
Кротости я не питала, ах нет; от того, что действительно
Тронул меня сыновний поступок; впервые отрадное
Чувство проснулось в душе, когда с молодым господином
Встретились мы на дороге. Как некий ангел хранитель,
Он нам явился, и щедрой рукою бальзам утешенья
Пролил в сердца. Ведь я же его приношенья делила,
Между несчастными, стало быть, знаю им цену.
В это мгновенье, невольная мысль мне в душу запала,
Мысль о невесте его; я втайне себя вопрошала:
Кто ж бы могла быть подругой его добродетельной жизни?
После-ж, как мы у колодца случайно сошлись, мне казалось,
Будто один из посланных свыше стоял предо мною,
И на его предложенье тотчас же я согласилась;
Словно мне кто-то сказал: тебе улыбается счастье!
Если ж, как вам обещала, должна я во всем признаваться,
Вот что дорóгой сюда мне тихо шепнула надежда:
Может быть, Бог наградит твое христианское дело,
Если трудом постоянным, терпеньем и доброю волей
Некогда в доме с любовью заслужишь к себе уваженье,
Станешь опорой его, — надежда тебя не обманет!
Вижу теперь заблужденье, вижу ошибку и знаю,
Сколь велико расстоянье богатой невесты от бедной.
Ну, что сказано мною, того уж назад не воротишь;
Мне же пора; простите; меня ни что не удержит
В доме, где я со стыдом, призналась в моих заблужденьях. —
Так говоря, Доротея, свой узелок завязала,
И, уходя, — простите, — еще раз она повторила.
Но не успела дойти до дверей, как старушка руками
Крепко ее обхватила, и с видом тревожной печали,
— Чтó это значит, спросила она, чтó это значит?
Я полюбила тебя, я век не расстанусь с тобою! —
Доброе слово старушки отец перебил недовольный;
Он, как и все старики, был нрава немножко крутого,
Оханий женских и слез он не терпел, и поэтому
С видом суровым сказал: к чему объясненья, где можно
Словом одним порешить? Собою играть не позволю;
Сами кончайте, как знаете; я же, слуга ваш покорный,
Спать отправляюсь. — Старик осердчал не на шутку, и только
В комнатку выйти хотел, где лет уже тридцать стояло
Брачное ложе его, и где по старинной привычке,
После обеда любил отдохнуть, — как встревоженный Герман,
За руку взяв старика, сказал: не сердитесь родитель,
Я лишь причиной всему; не сердитесь, — а сам обратившись
Снова к пастору, — вам я доверил движения сердца,
Вам поручил объясниться, за чем же стороннею речью
Вы уклонились от дела? — спросил с укоризною Герман.
—Я уклонился от дела, пастор отвечал, чтобы сами
Легче могли объясниться. Какое бы средство вернее
Вызвать могло на признанье такое прекрасное сердце?
Очередь ваша теперь, говорите! — И Герман, который
Все это время стоял словно на угольях, выступил
И, подходя к Доротее,–не кайся, сказал он, не кайся;
Ты не ошиблась во мне; поверь, я испытывал тоже,
Чтó испытала и ты, в первую встречу со мною;
Руку тебе предложить было желанье, но робость
Мной овладела, когда мы с тобою сошлись у колодца;
Помнишь, когда ты нагнулась, в воде отражалося небо,
И на лазури его лицами мы повстречались…
Ах, Доротея, тогда, взглядом твоим очарован,
Я не решился с небес вызвать на землю твой образ;
Замерло слово любви, при мысли утратить блаженство,
Если бы в сердце твоем я не нашел отголоска:
Мысль увидеть тебя, под одною домашнею кровлей,
Мысль снискать твою дружбу, мне показалась вернее;
Вот что решило меня вызвать тебя на служенье;
Но неожиданно ты мужество мне возвращаешь,
Ты признаешься в любви… жаланная, будь мне женою! —
— Буду, — не помня себя, отвечала ему Доротея,
— Вечно твоя! — повторила, и пала в объятия друга…
В это время пастор все объяснил предстоящим.
Но Доротея, лишь только опомнилась, — первым движеньем
Было к отцу подойти. Робко пред ним наклонилась
С видом покорным она, и невольные слезы скрывая,
Голосом тихо-дрожащим, — простите, сказала, простите;
Дважды я виновата пред вами; сперва с огорченья
Плакала я, а теперь не могу не заплакать от счастья…
Так говорила она, и почтительно руку целуя,
Первая эта вина, сказала, да будет последней! —
Добрый, хотя и упрямый, старик ее ласково обнял,
— Будь мне утехой, — сказал, и передал в руки старушки;
Крепко оне обнялись, и глядя на них прослезились
Купно все предстоящие, в том же числе и аптекарь.
Вот наступила минута, в которую с важностью должной
Им проповедник сказал: и так да свершится еще раз
Богу угодный союз и да будет во всем он подобен
Прежнему. — Тут старики, сняв свои брачные кольца,
Подали их проповеднику; он же сказал: подойдите;
Герман любит тебя; ты говоришь что взаимное
Чувство питаешь к нему; и так, Благодать призывая
Свыше на вас; при свидетеле-друге, с согласья родителей,
Дети, именем Господа Бога, вас обручаю. —