На свадьбу сестры Паолины

На свадьбу сестры
Паолины

 

 

Оставила ты тихий дом отцов,
Младенчества святые заблужденья,
И детский смех, и светлые виденья,
Прелестный мир пустынных берегов,
Где жизнь твоя так сладко протекала.
Коварная судьба тебя умчала,
В шумящий вихрь житейской суеты.
В ничтожный век позора и мученья,
Сестра моя, отчизне грустной ты
Несчастное даруешь поколенье.
Своих детей примерами любви
И гордого геройства вдохнови:
Слабеет дух от сладостного пенья
И нежных ласк. Нам рок их запретил, –
В больной груди нет мужества и сил.

Да, выбор наш – иль рабство, иль страданье, –
Так научи ж детей твоих страдать!
Фортуны блеск, не славные деянья,
Развратный век привыкнул уважать,
И поздно нам даруется познанье
Прямой любви и истины святой.
Твоих детей заботливой рукой
От суеты обманчивой и ложной,
От праздного тщеславья охрани,
Чтоб не были игрушкою они
Пустых надежд иль робости ничтожной, –
И имя их в потомство перейдет…

Сестра моя, наш развращенный род
Живую добродетель унижает,
Умершей же хваленья воздает
И славою героев гроб венчает.

О женщины! Великих дел от вас
Печальная отчизна ожидает:
Волшебный луч прелестных ваших глаз
Недаром меч и пламень укрощает.
Когда огонь денницы золотой
Смеркается в лазури неба ясной,
На вашу грудь вития и герой
Склоняются в дремоте сладострастной.
О, для чего ж беспечною рукой
Вы гасите в нас молодые силы,
Смущаете орлиных дум полет,
Зачем, увы, красавиц голос милый
Бессилья яд герою в душу льет?
Вы волю в нас и разум усыпили
И гордый дух Италии сломили.

Любовь, любовь, зажечь могла бы ты
В сердцах людей к великому стремленье,
Волшебный блеск всесильной красоты
Нам мог бы дать святое вдохновенье;
Душа того любовию бедна,
Чья грудь огнем восторга не пылает,
Когда кипит сердитая волна
И тучи ветр шумящий собирает,
Когда гроза, прекрасна и вольна,
Дремучий бор и горы потрясает.
О, женщины, о девы! Если тот,
Кто внемлет вопль отечества бесстрастно
И кто дрожит перед борьбой опасной,
На лоно к вам, ласкаясь, упадет, –
С презрением его вы оттолкните,
Гоните прочь бездушного с очей,
Когда любовь не для больных детей,
А для мужей бесстрашных вы храните.

Вы матери бессильных и рабов,
Страшнее нет для женщин обвиненья.

Ваш долг – нести страдальцами утешенье,
Клеймить толпу холопов и льстецов
Холодною насмешкою презренья
И юное готовить поколенье
Для славных дел примерами отцов.
Так в Греции, среди святых преданий
О славных днях отеческой земли,
Спартанцев дети смелые росли.
Красавица в годину страшной брани
Бестрепетно прелестною рукой
Любимому герою меч вручала,
И с гордостью на труп его немой
Сверкающие кудри рассыпала,
Когда он бездыханный в отчий дом
Являлся с битвы на щите своем.

Виргиния, волшебной красотою
Блистала ты в кругу прелестных дев;
Властитель Рима был пленен тобою,
И забавлял его твой пылкий гнев
И гордое, холодное презренье.
Пленительно цвела твоя весна,
Даря тебе волшебные виденья,
Когда рукой отца поражена,
Исполнена решимостью свободной,
Во мрак Эреба ты сошла холодный.
«О мой отец, – сказала гордо ты, –
Пусть, старостью изнурена печальной,
Лишусь скорей цветущей красоты,
Скорей сокроюсь в урне погребальной,
Чем деспоту отдам мою любовь.
Без жалости срази меня, и вновь
Уснувший Рим из девственной могилы
Вдохнет в себя и мужество, и силы».

Прекрасная, денницы золотой
Тебе лучи приветные сияли
Светлей, чем нам. На гроб священный твой,
Как на алтарь, приносит край родной
Святую дань рыданий и печали.
Погибла ты, и смерть твоя в сердцах
Граждан зажгла могучий пламень гнева,

И злой тиран, как жертва, пал во прах
Перед твоей могилою, о дева!
Свободы блеск отчизну озарил,
И Римский Марс, престолы низвергая,
Свои шатры победные разбил
По всей земле от края и до края.
Так, погруженный рабства в тяжкий сон,
Два раза Рим был женщиной спасен…