Элегия (Бьет полночь! сладким сном почило все творенье…)

Монастырь.

Элегия.

 

 

Бьет полночь! сладким сном почило все творенье,

Восходит медленно над озером луна;

Все успокоилось— и грусть, и наслажденье;

В дубраве сумрачной на страже тишина.

 

Вблизи, передо мной священная обитель,

Где вера иноков дни мирные хранит,

Где Покаяние— их с Небом примиритель,

Сень тихой пристани за гробом им сулит.

 

Средь сих высоких стен, в лесу сооруженных,

Почиют праотцы сном мирным, вековым;

Луч месяца скользит сквозь листья лип сгущенным,

И тени стелются по камням гробовым.

 

Сюда, в полночный час, влечением сердечным

Я к размышлению невольно приведен;

Здесь вижу я предел желаньям бесконечным,

Которыми наш дух всечасно возмущен.

 

Здесь умолкает лесть, величье исчезает,

И Царь и раб равно сокрыты под землёй:

Лишь Истина о них прохожему вещает,

Венчая доброго нельстивою хвалой.

 

Сюда сердечну дань признательность святая

В священном сумраке на милый прах несет,

И с брега светлого, таинственного края

Тень благодетеля стенанием  зовет.

 

Огромный памятник  и с надписью златою

Не нужны, чтоб его могилу указать;

Несчастные идут  к ней с пламенной слезою:

Вот  ближнему урок как жить и умирать!

 

Все, все Смерть грозная в сем мире разрушает,

И царства гордые изтаяли в веках;

Но память добрых дел и время утомляет,

Блистая в вечности, как месяц в небесах.

 

А вот  прелестная, под трепетною ивой,

В слезах недвижима, на урну преклонясь,

Одна беседует с печалью молчаливой,

Встревожить мирный сон любезного боясь.

 

Мечты протекших  благ в душе возобновились,

И клятвы, данные невинности святой;

И к другу нежному объятья устремились,

Но урну хладную объемлет пред собой.

 

Исчезло все, как тень…. любви очарованья,

Как гости милые, сокрылись навсегда,

Оставя по себе лишь грусть воспоминанья,

Что не воротятся в сем мире никогда.

 

Ни с тихим  вечером, ни с утренней зарею,

С приветом нежности любезный не придет;

И годы пролетят  невидимо стрелою,

И друга глас любви к себе не призовет.

 

В дни юныя весны воскресшая природа

Не пробудет его душистым  ветерком,

Ни мрачной осенью свист  бурь и непогода:

Он спит —и мертвое молчание кругом.

 

И взоры сироты на небо обращенные

Теряясь средь миров, рассеянным Творцем,

Стремятся за рубеж, для смертных  положенный,

Туда— где горести награждены венцем.

 

О благотворный друг! надежда утешитель!

О Ангел благости! с улыбкою для нас

Ты отворяя дверь в небесную обитель

Велишь бестрепетно кончины встретить час.

 

 

Москва

Д. Глебов

Благонамеренный, №19   1820г.