Гастроном

Гастроном

(Габер — суп.)

 

 

Посажен быль один больной на габер-суп;

А наш больной любил покушать,

И потому решил, что доктор глуп,

Не знает сам толкнуть ни в зуб

И что его опасно слушать.

«Ну натурально-ли? Я ел всю жизнь борщи

Да щи,

Тарелки по две, по три, часом

Все с мясом,

Да кашки тут-же подвалишь.

А перед тем еще желудок раззудишь,

Тарелочек с пяти солененькой закуской.

При этом, водочка, конечно .. и графин,

Глядишь, проклятый, не один!

И кюммель — вещь хорошая, да не дурен и джин;

Полакомишь язык  и сладенькой французской

Да не обидеть-же и нашей чисто-русской…

По всем, невольно, обойдешь,

Да кулебячкою обедать и начнешь.

И вот — тогда горячее!

А дальше, солонинка,

Ветчинка, буженинка,

С хрнком, горчичной, чесноком;

И ломтики притом,

(Не стоит брать безделку)

В два пальца толщины, величиной в тарелку.

На все, и перед всем, конечно, хересок,

Или пивцо, иль водочка, или простой квасок,

Невольно как-то пьется.

В желудке-то, глядишь, понаберется…

А все еще конец далек!

Сычуг да порося, да бок бараний с кашей,

С капустой гусь, да жирный каравай —

Лишь только подавай!

И всем, что основательно есть только в кухне нашей,

Бывало, всем напрешься вдруг;

Как барабан желудок туг;

Да ведь не брал недуг!

В холеру даже — ни… бурчанья не случилось;

Уж значит, так моя натура приучилась.

Так долго-ль, на одном, на супе усидишь?

Ну, вот, поди-ж!

И хоть бы что болело,

Другое делo:

Грудь или что-либо из живота,

Иль рта.

Всего распухли только ноги,

И то лишь около ступней;

Желудок за версту — я-ж воду только пей,

Чем виноват он? Больно строги,

Да не без умысла-же эти доктора:

Хотят ceбе добра.

У них есть правило: тем более известности получишь,

Чем долее больного мучишь.

Вот как заметить, что больной

Хорoший будет податной,

Сейчас его диэтой,

Докучной этой,

Разслабивши, свалит,

И запасен визит!

На узком, длинном лоскуточке

Каракулек каких-то, две, три строчки

Наковырял тебе ему — тут и давай,

И именно в такую-то аптеку посылай,

А нет чтобы примочки,

Какой-нибудь, иль пластырь дал.

Раз взял —

И кушай, что угодно;

Вот это-б было благородно!

А то, визитами, аптекой разорит

И, может-быть, на век, испортит аппетит!

Да в силах-ли еще стерпеть его леченье?

В постели пролежать, положим, не мученье,

Да только сытому. А в том-то и беда,

Что кушать только суп… А это-ли еда?

Суп, что? — Вода!

А габер — еще вдвое хуже:

Вода из мутной лужи!

А от воды одной,

Естественно, дойдешь, как раз, до водяной;

А перед ней еще, все чувствуй голод, голод:

Бррр!.. Вспомнишь — пробирает холод,

Тогда-как, столько тут скопилось имянин

Рождений, похорон, крестин…

И все у тех людей, что славны поварами;

Когда и масляница то ж не за горами.

У же-ль не есть блинов?

Вот, как наступит пост, и я начну поститься,

Пожалуй стану и лечиться,

Но только не у докторов:

Они, по мне, опаснее врагов

И самых скрытых, страшных—

Врагов домашних!

Приедут — отказать!

«Что, барин мол, здоров!»

В передней, не снимая шубы,

С улыбкой искрививши губы,

И двери отворя,

Не говоря,

Худого слова

Шепните, чтоб сказали снова:

«Карета, сударь мол, готова!»