Ханский чай

Ханский чай

 

Сельский водевиль в одном действии

 

Соч. Е. Алипанова.

 

 

Некоторые просвещенные люди заключают, что лучше крестьянам

пить чай, нежели вино. Неоспоримая истина! Но перестают ли те

крестьяне пить вино, которые пьют чай?

 

 

 

 

 

ЕГО СИЯТЕЛЬСТВУ

МИЛОСТИВЕЙШЕМУ ГОСУДАРЮ

ГРАФУ НИКОЛАЮ СЕМЕНОВИЧУ

МОРДВИНОВУ.

ВЫСОКОМУ ПОКРОВИТЕЛЮ И РАСПРОСТРАНИТЕЛЮ РУССКОГО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА, ПОЛЕЗНЫХ ЗНАНИЙ И ПРОМЫШЛЕННОСТИ.

 

 

с глубочайшим высокопочитанием посвящает

Сочинитель.

 

 

 

Действующие лица:

 

ЭКОНОМОВ, Помещик.

 

Крестьяне Экономова:

ИВАН ЧАЕВ.

ГРИГОРИЙ.

АКУЛИНА.

ДУНЯ, племянница Акулины.

НИКИТА, Староста.

 

Приказные:

ПОЧИСТКИН.

КРЮЧКОВ.

 

Земские, мастеровые, крестьяне.

 

 

Действие происходит в деревне, в избе  Акулины.

 

 

Театр представляет деревенскую избу с сельскими принадлежностями; не подалеку от двери стоит пустая кадушка, покрытая полотном. Акулина чистит об кирпич ножик.

 

 

 

ЯВЛЕHИE ПЕРВОЕ.

ДУНЯ И АКУЛИНА.

 

 

АКУЛИНА.

Радуйся, веселися, пой, скачи Акулина Савишна! Дело обдумано, обгадано, обсужено, обряжено; теперь только осталось пива наварить, да вина накурить; а там в веселый час, и за свадебку. — Разольется мой звонкий голосок! Запрыгают мои старые косточки! Пойдет изба ходить, за собой сени водить! — Небось! Акулина Савишна промаху не дает…      Подхватила Дунюшка женишка хорошего, пригожего, дородного, ловкого, умного, богатого, тароватого….

 

ДУНЯ.

Но коли б ты знала тетушка….

 

АКУЛИНА.

Знаю, знаю, знаю!… Ты полюбила Григория…. небыть тебе за ним, не быть-таки, небывать… и не думай, и негадай, и не смышляй об этом. Ах, ты дура, дура!… да что ты нашла в нем? Взглянуть на лицо ни дать — ни взять цыган!.. А руки — то, ручищи-то, загорели, истрескались, как у Фомки — кузнеца. — По праздникам, он не покажется в веселом хороводе, но пропляшет, как добрые люди, голубца, а сидит в избе домовым, набивает голову чернокнижьем….

 

ДУНЯ.

Тетушка….

 

АКУЛИНА.

Постой, постой! Вот Иванушка, так, молодец, сказать что молодец….. не Гришке чета…. осанист., бел, черноглаз, не высок, ни низок (в сторону). От радости вырвется и лишнее словцо. — Статен, приятен, и шуточное ль дело, выжил целых два года в Питере! За то, поговорить ли, повеселить ли, пропеть ли, поплясать ли, — на все горазд! Да он не скупился за ученье-тo платить денежки; сам он баял, что выучиться ему плясать обошлось по десяти рублей с ноги.  — А какой нарядник то! Чудо!… и в праздник, и в будни, не увидишь пылинки на его сапогах; поминутно смазывает чистым, березовым дегтем. — И знаешь уж как обходится се людьми: хоть к кому подъедет! Зато все умные, честные, знатные: приказные, да земские, так его полюбили, что почти из избы не выходят. — А в доме-то у него заведено не по деревенски: когда не глянь на окно — самовар словно жар горит….

 

ДУНЯ.

Да выслушай, лебедушка тетушка! Золотые твои глазки!…

 

АКУЛИНА.

Нишни, нишни; я давно тетушка!… Ах мои матушки…. Видишь какая выскочка! не дает мне и слова выговорить; я только было разохотилась, а она и занесла турусу-наколесах! — Не слушаю, и слушать не хочу… Зажми рот, прикуси язык!… Твое дело не сорокою стрекотать, а слушать от меня добрых речей, да набираться ума и разума. — Поди-ко, приготовь ширинку твоему суженому — Иванушке; вечером у нас будет рукобитье, и он скоро сюда пожалует.

 

ДУНЯ.

Дай мне выговорить хоть одно….

 

АКУЛИНА.

Стой, стой, стой!.. и губ не шевели, и рта не разводи, и глазом не веди… ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами… Слушай, что говорят; делай, что велят; а я пойду, уберу коровушку буренушку, да на улице кой — с кем покалякаю. (Суетясь бегает то в ту, то в другую сторону Театра, и поет Русскую песню.)

 

Ты поди моя коровушка домой,

Ты поди моя некормленая.

Ой диди — ди калинка моя,

В саду ягодка малинка моя.

и проч.

 

(Уходит допевая последний стих.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

 

 

ДУНЯ. (одна.)

И слушать не хочет!… Ах я горемычная сиротинка; что делать?… Полюбила я Григория, а тетушка хочет выдать меня за Ивана. У ней он богач, потому, что на его окне самовар, а того не смекнет, что он отцовские пожитки все промотал на чай, да на сахар, и стыдится замарать руки деревенской работой…. Не даром староста Никита говорит: кто хочет быть богат  — не ленись работать, а кто хочет разориться, распивай чай… Староста хоть и раскольник, а, кажись, говорит правду. Но моя тетушка судит, рядит по своему: велит выдти за Чаева, да и только! Послушала бы ее, да не умею разлюбить Григория… Тяжко сердцу разлучаться с милым, горько расставаться с любезным. (Во время пения куплета входит Григорий и прислушивается.)

 

Не кокушечка во сыром бору вскуковала,

Красна девица по любезному потосковала,

Разлучают с ним сиротиночку горемычную,

Полюбя его, полюбить других непривычную.

Под венец с тобой не велят идти друг мой милый;

И тебе ж косой не владеть моей, мне постылый,

Не подруженьки расплетут ее, с тобой сидючи,

А в святом углу, бездыханную, меня видючи.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ.

ДУНЯ и ГРИГОРИЙ.

 

 

ГРИГОРИЙ.

Полно моя кокушечка!… больно жалобно раскуковалась…. За чем до поры, до времени надрывать кручиною ретивое?

 

ДУНЯ.

Ах Григорий! Если б ты знал, да ведал….

 

ГРИГОРИЙ.

Слышал моя радость, что Чаев хочет сегоднишним вечером попировать на рукобитьи…. Видишь садится, не в свои сани! Знал бы свое дело цедить сквозь усы чай, да ватажиться с куроедами приказными, а не отбивать у добрых людей невест…. Не тужи моя ненаглядная звездочка! Я тебя вырву хоть бы из когтей домовова.

 

ДУНЯ.

Опоздал желанный мой! Окаянной Чаев как будто обморочил тетушку…. Погибла моя бедная головушка!… Не увижу я света белого, не увижу друга милого!… изсохну с злой тоски, как былиночка….

 

ГРИГОРИЙ.

Ну вот опять закуковала жалобно. Послушай-ко лучше соловьиной песенки:

 

Нет мне с милою разлуки,

Не увижу с нею скуки,

Полно горевать,

Станем припевать.

Летом пашенку мы вспашем,

И в веселый час пропляшем,

В праздник отдохнем,

Песенку споем.

А когда травку мы скосим,

Да в анбары жито сносим,

То-то заживем

То-то пропоем

Жизнь крестьянская — раздолье!

За труды в домах приволье,

Любо поглядеть;

Ну как тут не петь?

А с женою молодою,

Были б щи, да хлеб с водою,

Не житье, — а рай!

Люди припевай!

 

ДУНЯ.

Ай да Григорий! Какой ты весслечак! Уж прямо веселая головушка!… Кто бы от тебя чаял такой резвости?

 

ГРИГОРИЙ.

Эх моя зазнобушка! Да от твоих ясных очей и лед растает!

 

ДУНЯ.

А тебя считают колдуном, за то, что сидишь дома и не веселишься в девичьих хороводах.

 

ГРИГОРИЙ.

До гулянья ли мне молодцу, когда совсем было тебя, мою касаточку, оттягал у меня Чаев, а без тебя веселье ничем к сердцу не приманишь… Вот теперь ретивое скачет от радости.

 

ДУНЯ.

А какая тебя радость?

 

ГРИГОРИЙ.

Какая радость? Да такая, коли скажу, та и ты перестанешь куковать, а запоешь малиновкой.

 

ДУНЯ.

Скажи красное солнышко, облегчи мое сердце.

 

ГРИГОРИЙ.

Изволь: был я теперь у доброго нашего барина, поклонился ему в ноги и сказал: батюшко, Ваше Высокородие! Власть ваша над моей головой! Не покиньте меня сироту… Нет у меня ни отца, ни матери, ни роду, ни племени, в работе помогать некому… Одна пришла мне по любви да по совету девушка, и ту хотят выдать замуж по неволе….

 

ДУНЯ.

Что же он сказал?

 

ГРИГОРИЙ.

Спросил: за кого? — А я говорю: пускай бы уж за хорошего парня, так живот бы не болел, а то за мота — Чаева. —  О, сказал барин, знаю; это самый тот Чаев, который промотал все отцовское имение, и мне не платит за два года оброк.

 

ДУНЯ.

А больше ничего?

 

ГРИГОРИЙ.

Как ничего! Потрепал по плечу и с усмешкой примолвил: «будь братец спокоен!… Я знаю, что ты малый сметливый; читаешь земледельческие книги, умеешь приспособлять полезное к сельскому хозяйству… Ступай домой, а я погляжу твою невесту и уговорю ее тетку, чтоб выдала за тебя племянницу….

 

ДУНЯ.

Ах он отец наш! Дай Бог ему здоровье, и с барыней, и с барышнями, и с боярченками.

 

ГРИГОРИЙ.

Да барин-то еще подарил меня. — Спросил: не суеверен ли ты братец? — Нет сударь, отвечал я. — Посмотрим, сказал барин, и подарил мне прекрасивый ножичек, который висел у него на каком-то камне…. И какой же чудесный… иголочки  притягивает!….

 

ДУНЯ.

Взаправду? Ну, увидят у тебя, прослывешь больше прежнего колдуном.

 

ГРИГОРИЙ.

Вес мое колдовство – отворожить от Ивана твое сердечко.

 

ДУНЯ.

Я сердцем всегда твоя….

 

ГРИГОРИЙ.

Теперь душа на месте!

 

ДУНЯ.

Над быстрою речинькой

Стояла рябинка,

Одна — одинешенька,

В лугу сиротинка.

Лише только зеленый плющ

Вокруг нес вился;

Поблекла кудрявая,

И плющ изменился.

 

ГРИГОРИЙ.

Придет весна матушка,

Украсит кусточки,

Тогда-то веселые

Настанут денечки. —

Не век же к рябинушке

Льнуть станут морозы, —

Не век же в кручинушке

Лить горькие слезы!

 

Право так!… Однако мы распелись и позабыли, что скоро придет твой суженый на рукобитье…. и наверно притащит огромный свой самовар.

 

ДУНЯ.

Не вспоминай Григорий…. опять сердце заныло.

 

ГРИГОРИЙ.

Он придет на свое рукобитье, а сядет на моем…. Пускай расставляет чашки, а я пойду припасу чем попотчивать дорогова приятеля; хочу над ним позабавиться; ведь он в чаю столько же знает толку, сколько заяц в горохе…. погляжу, как он будет мой розовый лист е се богородской травой попивать, да похваливать…. Тут-то посмеюсь…. Но что-то скрыпнуло; наверное он идет; уйду поскорее…. Прощай. (Кланяется, отступая; в это время входите Чаев с самоваром в мешке и с чайным прибором. Григорий сталкивается с ним, а Чаев опустив на пол самовар наклоняется, чтоб не разбить чайного прибора в узле.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДУНЯ и ЧАЕВ.

 

 

ЧАЕВ. (Подымаясь и поглядев на дверь в сторону.) Ушел колдунище. Теперь робеть нечего. (Оборотясь к двери.) Эка деревенская ворона; не видит и своих…    эк-те отуманило!

 

ДУНЯ. (лукаво)

Спасибо Иван Ефремыч, что ты почестил меня вороною.

 

ЧАЕВ.

И, моя ласточка!… Поворотится ль язык опозорить тебя таким словцом, али я не выжил два года в Питере? Да и там не видал такой красавицы, как ты. (В сторону.) И впрямь красавица!… Щечки у ней горят как цветочек на чайном подносе! (Дуне.) Коли бы ты знала, как я тебя люблю…

 

ДУНЯ.

А как ты меня любишь?

 

ЧАЕВ.

Как люблю? Да так, верь себе, хоть не верь, я люблю тебя лучше сквознику, лучше Ханского, лучше сахару….

 

ДУНЯ.

А я люблю тебя как перец….

 

ЧАЕВ.

И ты меня любишь! Так нечего больше и калякать, посмотри-ка самоварец, (подает самовар) полюбуйся-ка!… Ну, поставь же его поскорей, для-тa, ко мне на сговор скоро налетят умные, да знатные приятели: а их надо попотчивать чайком.

 

ДУНЯ (принимая самовар.)

Куда же его поставить?

 

ЧАЕВ.

Эка неразумная головушка! поставить самовар, говорится по Питерски, а по деревенски значит: налить в самовара воды, да накласть в него жару…

 

ДУНЯ. (уходит с самоваром.)

Так бы ты с деревенскими и говорил по деревенски.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

 

 

ЧАЕВ (один.)

Сокол, а не девка! Ее в одну неделю можно выучить и самовар ставить, и чаи  различать, и чашки разносить. Гуляйте мои чашечки! для-та, завтра Дунюшка возьмет беленькую ширинку, перетрет вас чисто на чисто наливными ручками, и на размалеванном подносе разнесет по приятелям… Веселись Ванька! Небось, позавидуют друзья, когда увидят твою пригожую женку.

(Входит староста и становится позади Чаева.)

 

Без жены, как бы без чаю,

Мне прожить нельзя никак

И сквозник пью, а скучаю,

Все дела идут не так:

Самовар кипит не в пору;

Чашки кажутся черны,

А сердиться из за вздору —

Это дело уж жены!

(Тихо.) Да Дунюшка воротилась. Прижму мою косаточку! (Обернувшись обнищает, Старосту, отскакивает и плюет.)

Ух!… Вот тебе бабушка Юрьев день!

 

СТАРОСТА (погладив бороду.)

Не в осуд молвить: ок-те лукавый за ворот водит!

 

ЧАЕВ.

Полно, не тебя ли Савельич лукавый за косматую бороду подвел  ко мне?

 

СТАРОСТА

Не в осуд молвить, ты тут кобенишься, а Староста растрепал сапоги, за тобой ходючи.

 

ЧАЕВ.

Пришел то к стати! Савельич знает, где раки зимуют!… я только приправился попить чайку, а ты как тут был!

 

СТАРОСТА.

Не в осуд молвить: как тут, за оброком!

 

ЧАЕВ.

За оброком?… для-та… для-та… (в сторону.) Как бы мне, от него отъехать? (Старосте.) А пивал ли ты когда чаек? курил ли табачок?

 

СТАРОСТА

Не в осуд молвить, провались ты сквозь преисподнюю в тартарары с своей Антихристовой травою!… Проклинал ее мой дед, проклинал отец, проклинаю я, и буду проклинать во веки в веков; да и детям накажу крепко-на крепко, чтоб бегали от чая, и проклинали бы его, и тех, которые его пьют…

 

ЧАЕВ.

Ай, ай, ай! Ах ты греховодник!… Проклинаешь, что не лучшее питье, да еще какое? Ханское!

 

СТАРОСТА.

Бусурманское!…

 

ЧАЕВ.

Разве ты не бывал в городах?

 

СТАРОСТА.

Как не бывать? Только не за тем, чтоб за свои деньги купить душ пагубу, вот как ты, не в осуд молвить…. растряс отцовскую мошну на проклятую траву!

 

ЧАЕВ.

Не греши Савельич…. Я теперь порасчетливей прежнего: завел в дом самоварец; ан это вдвое выгодней, чем пить под вывесками; редко, редко заверну в харчевушку, разве уж с знатными приятелями.

 

СТАРОСТА (ослышавшись.)

А по моему выгодней бы, если б ты завел не сумодарец, а копил бы хлеба да денег; так оброки, да подушные не оставались бы за тобой…. Ведь надо помнить слово господина и приказ господской.

 

ЧАЕВ.

И самовара-то забывать не надобно.

 

СТАРОСТА.

За то, что не в осуд молвить, он дарит вашу братью сумою!

 

Вот как нынче молодежь

Стариной играет,

Дома гроша не найдешь, —

А чай распивает.

Уж крестьянин молодой

Р едко сено косит,

Чашку чайную с водой

Часто к усу носит.

Не за пашней, — за питьем

Много время тратит,

Сапоги скрыпят на нем,

А оброк, не платит.

 

ЧАЕВ.

Если б знал ты смак в чаю,

Стал бы петь другое;

Сотню я на нем пропью,

Ты бы пропил втрое.

 

СТАРОСТА

Нет, смачный мне толокно,

Чем твой сахар сладкий,

Вместо чаю пью вино,

Пиво без оглядки.

Были б денежки со мной,

Был бы сытный ужин,

Будь здоров котел пивной,

Сумодар не нужен.

 

ЧАЕВ.

Я охотник попивать

Ханского по воле,

С ним не буду горевать

Ни в какой я доле;

И живал по господам!

Малой я — затейник!

К нужде и соху продам,

Да куплю кофейник.

 

СТАРОСТА.

Эге брат! Высоко залетел, как-то опуститься? А если б ты жил по отцовски, как в старь живали православные, так не перевелось бы у тебя Божьего милосердия.

 

ЧАЕВ.

А что мне осталось от отца? Одна рухлядь, горшки, котлы, скребки, кадушки, да деньги…. Толь дело, как я вместо этой дряни завел чайную посуду!… а поглядел  бы ты, какой у меня поднос!… Такова отец мой отродясь не видывал.

 

СТАРОСТА.

У него подноса не было, так за то каждую субботу гремели с блинками сковородки; а у тебя и есть поднос, да нечего поднести под нос.

 

ЧАЕВ.

Нечего! Вынимает из за пазухи в бумаге чай.) А это что? Сей час лишь привез из города (кладет себе щепотку в рот.) Да какой: настоящий Ханский!… Отведай ко. (Захватив горсть кладет насильно Старосте в рот.)

 

СТАРОСТА.

Стой, стой!… Ух! окаянный!.. Да отвяжись…. Ух батюшки светы!… Что ты со мной сделал?… Осквернил мои уста антихристовой травою!.. Чтоб тебе сгореть с нею в геенне огненной! погубил ты мою молитву! Погубил земные поклоны! Погубил мою душу грешную! Да будь же ты проклят! (Взмахивает на Чаева палкою.) Ох! Если б была мне воля, да я б сокрушил все твои кости до основания…. Да я бы….

 

ЧАЕВ. (ухватясь за палку.)

Савельич! Опомнись…. Ведь я пошутил… Для-та….

 

СТАРОСТА.

Пошутил? злодей!.. Беги скорей…. Убью до смерти! пускай за тебя мучат меня…. Убью!… готов за смерть твою муки принять!

 

ЧАЕВ.

Перекрестись Савельич! Что я -те сделал!

 

СТАРОСТА.

Молчи, чадо Антихристово! Ты осквернил уста мои….

 

ЧАЕВ.

Совсем нет!.. Чаек самый свежий….

 

СТАРОСТА.

Зажми рот, молокосос! Ты еще не знаешь книжной премудрости; а спроси ка у наших наставников! (Сидит и облокотясь на столе, опускает голову на руки.) Погибла моя душа грешная!.. Нет ей спасения!

 

ЧАЕВ.

Много, много я узнал  в чаю добра,

И за Ханской не жалею серебра;

Но раскольники в нем смаку не нашли,

Научась читать за медные рубли.

Грех великий сквознику глоток отпить,

Хоть готовы человека проглотить.

А по моему: живи-ко лучше так:

Береги людей, — хоть жуй себе табак.

Толи дело, — как за чаем мы гурьбой

Шутим дружно, веселясь между собой.

Нет! Ванюха-то узнал к чаю добро,

И за Ханской — рад он сыпать серебро!

 

СТАРОСТА (Вскочив и притопывая.)

Варвар!.. Тратишь сребро на траву, а оброка не платишь и медью… Hу с твоей ли харей пить Панской?.. Пускай не в осуд молвить, захлебнутся им другие, а не мы Pyccкие —православные… Оброк! тебе говорю я, оброк!

 

ЧАЕВ.

За оброком дело не станет, отвалю-те чистыми бумажками.

 

СТАРОСТА.

А где возьмешь? ведь в Питер-то ты поехал на четырех отцовских вороных, а вернулся на кнуте!

 

ЧАЕВ.

Я для-та и продал вороных, чтоб заплатите оброк… приди через час…. Или я сам принесу.

 

СТАРОСТА.

Я ходил за оброком, в неделю семь раз,

А в уплату лишь слышал: приди через час.

Лишь расправишь кису, зазвенит песня та ж,

Принесу мой оброк; принесу, да когда ж?

 

ЧАЕВ.

Не легко за оброком ходить по часам,

Но долги-то платить потяжелее нам,

Ведь оброк-то платить, нам себя обрывать,

И придется от чаю на долго отстать.

 

Но так и быть, приходи неверный Фома!.. Уже коли сказал отдам, так хоть из кожи вылезу, а отдам.

 

СТАРОСТА.

Хорошо… приду…. посмотрим      (Уходит)

 

ЧАЕВ  (в сторону.)

Насилу отвязался!… Надоел!… а, вот идет Дунюшка, и с самоваром.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

Дуня (ставит на столе самовар.)

 

 

ЧАЕВ.

Ах ты моя ненаглядная!… Как скоро повернула моим сердечком-то…. Для-та, что ты меня любишь, смекнул я!

 

ДУНЯ (лукаво.)

Paзве сердечко твое в самoваре?

 

ЧАЕВ.

Слышь ты… Оно также кипит…. Когда я смотрю на чайные твои бровки, на сахарные губки, на фарфоровые глазки….

 

ДУНЯ.

И я смотрю на твою самоварную голову…

 

ЧАЕВ.

Нечего же мне утаивать от тебя, что я задумал….

 

ДУНЯ.

А что такое?

 

ЧАЕВ.

Да вот что: я слышал, что Гришка кланялся барину, для-та, уговорить твою тетку выдать тебя за него.

 

ДУНЯ.

И я слышала.

 

ЧАЕВ.

Далеко кулику до Петрова дня!… ошибу крылья этому деревенскому ворону!

 

ДУНЯ.

Нe ужли?

 

ЧАЕВ.

Я года два не платил оброк, а Гришку все считают колдуном; так мне и легко взвалить мою вину на его спину.

 

ДУНЯ.

Что-то больно мудрено….

 

ЧАЕВ.

Небось! для-та, я на выдумки собаку съел!… Вот у меня и приготовлен запасец. (Вынимает из пазухи пук из синей, сахарной бумаги, нарезанной в виде ассигнаций, и показав прячет за пазуху. Тихо входит Григорий.)

 

 

 

ЯВЛЕНИE ОСЬМОЕ.

Те же и Григорий (во глубине театра.)

 

 

ЧАЕВ.

Увидите как обработаю дельцо!… потом женюсь, а Гришку-колдуна оставлю в дураках!

 

ГРИГОРИЙ. (тихо.)

Не копай другому ямы; сам в нее попадешь!

 

ЧАЕВ. (продолжает.)

Тогда-то посмеемся!

 

ГРИГОРИЙ. (тихо.)

Мы над тобой.

 

ЧАЕВ.

Побьем в ладоши! (Бьет в ладоши. Григорий подойдя к нему с зади хватает его за бока, Чаев вдруг оборачивается и отскакивает.)

 

ГРИГОРИЙ.

Что ж замолчал?… Я тебе не мешаю; потешайся, не бось, на твоей улице праздник!

 

ЧАЕВ. (в сторону.)

Хорош праздник!

 

ГРИГОРИЙ.

Когда сужено Дюнюшке быть за тобою, будет твоя!… Да не сердись братец, садись ко мне поближе…. Я ворожея, тебе погадаю. (Чаев отступает.) Да ну, садись что ли; а не то оборочу тебя к небу пятками! (Берет за полу его кафтана, и сажает с собою рядом, потом вынимает перочинный ножичек, который должен быть намагнитирован) Гляди… когда прильнет к ножичку эта иголка, (кладет на столе иголку) то и к бабушкам не ходи, будет за тобою Дуня.

 

ЧАЕВ.

Поглядеть не беда, да боюсь, что ты меня испортишь.

 

ГРИГОРИЙ.

Вот-те правая рука! — Не испорчу…. а жди да слушай, (подносите медленно ножичек к иголке.) На море на Кияне, на острове на Буяне, стоит дуб, в том дубе сидит царица, красная девица, книгу читает, судьбу всех гадает…. Матушка царица, красная девица! Скажи без обмана; пойдет ли Дуня за Ивана? (Поднимает на ножичке иголку.)

 

ЧАЕВ. (вплеснув рукали.)

Ну брат, вижу, что ты дока! Этакой диковинки я отродясь не видывал.

 

ГРИГОРИЙ.

Твое счастие, приятель!… Жаль мне, уступить невесту, но когда уж сужено — так тому и быть… владей на здоровье!

 

ЧАЕВ.

Люблю молодца, для-та, что со мной не споришь…. Погуляем же вместе на моей свадебке…. Попьем Ханского до отвала!

Споры о невесте

Что нам заводить?

Для-та, лучше вместе,

Станем Ханский пить.

Весело и дружно

Надо в свете жить,

Вздорите не досужно;

Будем Ханский пить.

Надобно и должно

В мире нам пожить;

Сколько сил возможно

Ханский вместе пить.

 

Вместе.

Споры о невесте

Что нам заводить?

Лучше станем вместе

 

ЧАЕВ. — С другом Ханский.

пить.

ГРИГОРИЙ. — Дружно пиво —

 

ГРИГОРИЙ.

Видно брат ты довольно попил в Питере Ханского, что он у тебя так и кипит на языке?

 

ЧАЕВ.

О! да я с Ханским озера два выпил воды.

 

ГРИГОРИЙ.

А пивал ли когда нибудь Русаковский?

 

ЧАЕВ.

Сказать правду: много я попил разных чаев: и Ханского и Сквознику, и Китайского, и Цыбику, а об Русаковском  — и не слыхивал.

 

ГРИГОРИЙ.

То-то и есть!… отведай-ка, вот я принес попотчивать друга!… Небось, покажется втрое вкусней. (Кладет в чайник  розовый лист с богородскою травою и обливает.)

 

ЧАЕВ (в сторону.)

Не завороженая ль трава?

 

ГРИГОРИЙ.

Втрое скусней Ханского!…

 

ЧАЕВ.

Ну, если это правда, то я не пожалел бы за щепотку последней коровы.

 

ГРИГОРИЙ.

Ты тароват не по крестьянски…. Если станешь на чай проматывать коров, так придется зубы положить на полку.

 

ЧАЕВ.

Да всякой птице от Бога корма довольно!

 

ГРИГОРИЙ.

Птицам  небесным дал Бог крылья на то, чтоб они летали и добывали себе корму, а мужиков земных наделил руками, чтоб ими пахали, скородили и отделяли рожь от мякины.

 

ЧАЕВ.

Ты не живал в Питере, твоя деревенская голова и набита все рожью, да мякиной; смекнул ли?

 

ГРИГОРИЙ.

Деревенскую голову и не нужно наливать городским чаем, чтоб не подмочить ржи, а то будет худо! Вот тебе и загадка! шутки в сторону…. Попьем лучше Русаковского. (Наливает чашки.)

 

ЧАЕВ. (берет чашку.)

Отведаем, что за Русаковский. (Пьет.) Ого, брат! да чаек-та право славный!… Душистый! да какой же приятный, густой.— И в Питере не найдешь такова душистого; даром что город богатый….

 

ГРИГОРИЙ.

А чем?

 

ЧАЕВ.

Да всем: там и пишут-то вместо чернил — золотом.

 

ГРИГОРИЙ.

Что же золотом пишут?

 

ЧАЕВ.

Всякую всячину…. Вот, хоть бы вывески и на харчевнях, и на чайных лавках и магазеях.

 

Только?

 

ЧАЕВ.

Как только! (При восклицательых знаках пьет с особенным телодвижением.) Там куда ни зайдешь, — не отошел бы!… На что ни глянешь — глаза разгораются!.. Поглядишь ли на гостинный двор…. Мать — синь берег! Чего-то, чего там нет?

 

ГРИГОРИЙ.

Что же такое?

 

ЧАЕВ.

Только нельзя купить отца с матерею, а то чего хочешь, — того просишь!.. И чайные-то чашки с намалеванными цветами, и красные-то подносики с ребятишками, да с птичками… А чайники-то в золоте, словно жаре горят…. загляденье! — Еще не все… зайдешь ли в Андреевский рынок — От чаю проходу нет! Зайдешь ли в Никольский, — от сахара полки трещат! Пойдете ли по Невскому пришпекту — самовары глаза слепят! — Вот уж городок Питер, сказать, что городок!… Провел я в нем два годика, словно в масле сыр катался; попил с приятелями Ханского!

 

ГРИГОРИЙ.

А у тебя там были знакомые?

 

ЧАЕВ.

Экой ты братец, знакомые! Не только знакомые, друзья, приятели, да кто бы ты думал? Княжеский кучер мне закадычный друг, а Графский повар задушевный приятель!

 

ГРИГОРИЙ.

Ого! это не шутка!

 

ЧАЕВ.

А как они меня любили-то?

 

ГРИГОРИЙ.

Как душу, (в сторону) а трясли как грушу!

 

ЧАЕВ.

На пропалую!… Не успеешь бывало в гостинице усесться, — они тут как тут и были!… И пойдет потеха!… Веселимся под час с утра до обеда, с обеда до вечера, а с вечера до белова дня… Неча сказать, славное житье в Питере!

В Петербурге легковова

Жизнь, не надо умирать!

С старика и с молодова

Любо деньги обирать!

А как девушку прокатишь

С молодцом на рысаке,

С них целковый разом схватишь,

Это нам и по руке!

 

ГРИГОРИЙ.

Не с пустыми же руками

И в деревне мы живем;

Копим деньги пятаками,

А рублями бережем;

Мы не любим тары-бары,

Дней не знаем гулевых,

А на чай, на самовары,

Не меняем золотых.

 

ЧАЕВ.

Мы семь праздников справляем

На неделе в добрый час,

А и праздника не знаем —

Kоль рублишки не при нас.

У скупова деньги тяжки

Кошельку и сундукам,

А у нас, они как пташки,

Все порхают по рукам.

 

ГРИГОРИЙ.

Наши в город как заглянут,

Те же люди — как не те;

На четверке в Питер грянут,

А приедут на кнуте!

 

ЧАЕВ.

Не даром говорится; Питер бока вытер! я поехал туда дурак-дураком, а приехал — как переродился…

 

ГРИГОРИЙ. (в сторону.)

И в дураки не годился! (Чаеву). Так стало: нечего тебя учить узнавать скус?… На верно Русаковский полюбился тебе лучше Ханского….

 

ЧАЕВ.

Вчетверо лучше…. того без привычки на силу проглотишь.

 

ГРИГОРИЙ.

Так на что же на него разоряться, когда он нам не понутру?

 

ЧАЕВ.

Кто сказал?… Пропади я совсем!… Ханским-то брат знатные не нахвалятся!

 

Да коли он не по тебе, за чем же к нему привыкать?

 

ЧАЕВ.

Эка притча! надо привыкать и к противному, покупай да плати деньги, так после и слюбится! — Кто в Питере не живал, тот за чашку чаю и гроша не дает; а я как пожил, да поватажился с знатными, так не напиться чаю-то, самого себя стыдно, а как  нет на окне самовара, кажись, и в избе-то пусто…

 

ГРИГОРИЙ.

А я думаю: не стало бы от самовара и в избе и на дворе пусто; вде чай-то не по крестьянской мошне.

 

ЧАЕВ.

Знаю, что дорог, но ведь  цены Бог строит; пособить нельзя…

 

ГРИГОРИЙ.

Как нельзя? Хочешь ли я подарю тебе Русаковского целых полпуда?

 

ЧАЕВ.

Русаковского? .. Полпуда!… О, я вижу, ты балясы точишь!

 

Что за балясы? Когда хочешь, набью Русаковским целый куль и пришлю другу… пей на здоровье.

 

ЧАЕВ.

Целый куль!.. Ух!… Жилки забились от радости!… А крепко не верится.

 

ГРИГОРИЙ.

Да этого мало; лишь был аб у тебя охота, а то я выучу тебя разводить Русаковский и на твоей земле.

 

ЧАЕВ.

Эво-та брат с каким ты лазарем подъехал ко мне; но я уже едал из семи печей калачи!.. Не проведешь!… Знаю, что чай ни на какой земле не родится, кроме что за морем.

 

ГРИГОРИЙ.

Не родится Сквозник, да Xaнский, а Русаковский зацветет и на твоем огороде! (Показывает в бумаге розовый лист с богородской травою.) Вот на моем огороде какой вырос.

 

ЧАЕВ.

Вижу брат!… Не верил я тебе, а пожалуй — и поверю… Ведь ты  на все пройдоха! рожь у тебя растет зерно сам десять, животины развел ты на диво, шиповник у тебя вместо забора на огороде, пчеле и сметы нет!… Так не диковинка, что и чаем у тебя усланы загоны — А на моем огороде Русаковский не вырастет: ведь ты знаешь чернокнижье, а я ворожить не умею.

 

ГРИГОРИЙ.

Не тужи приятель! берусь тебя выучить разводить Русаковский, и когда будешь сеять, скажу, что надо будет прошептать.

 

ЧАЕВ.

Выучишь? — Голубчик! Будь ты мне первый друг… научи… пять раз тебя поцелую, сто раз в ножки поклонюсь…

 

ГРИГОРИЙ.

Чорт ли мне в твоих поклонах! эдакой клад за поклоны не достается.

 

ЧАЕВ.

Чего же ты от меня хочешь? Говори  поскорее… ни за что для друга не постою. (Раздевается и снимает кушак и сапоги.) Вот тебе мой кушак…. Вот сапоги. (Кладет к ногам Григорьевым.) Но, я вижу, этого мало…  Пойду, последнюю корову цап за рога, — и к приятелю на двор!

 

ГРИГОРИЙ.

О! этого уж больно много….

 

ЧАЕВ.

Чего же тебе хочется?

 

ГРИГОРИЙ.

Уступи мне свою невесту.

 

ЧАЕВ.

Только?

 

ГРИГОРИЙ.

Больше ничего.

 

ЧАЕВ.

Невесту? — гм! Уступить любушку! а тут пей сколько хочешь Русаковского чаю…. Взапраду ли только?

 

ГРИГОРИЙ.

Честное слово!

 

ЧАЕВ.

Ну ведь невеста-то будет ли чай любить меня, дело закрытое, а и люблю чай не меньше невесты…. Так и быть! давай Русаковского! отступлюсь.

 

ГРИГОРИЙ.

Руку!

 

ЧАЕВ.

Вот тебе и рука.

 

ГРИГОРИЙ.

Дело кончено! Завтра же друга научу разводить этот чай, завтра же принесу тебе полпуда Русаковского; попивай с приятелями, весной вырастет на твоем огороде столько, что кулей пять соберешь, до утра же будет се тебя и этого. (Подает в бумаге розовый лист с богородской травою.)

 

ЧАЕВ  (взяв, кланяется в ноги.)

Друг ты мой задушевный! спасибо!… Поставил меня на ноги….

 

ГРИГОРИЙ. (в сторону.)

Не поставил, а сбил с ног!

 

ЧАЕВ. (продолжает.)

Теперь заживет Чаев!… Повырву всю рожь на моих полях, которые засеяла матушка; истереблю капусту, огурцы, картошки и морковь; засею всю землю Русаковском; а когда поспеет, нагружу коробов до тысячи!.. первой пуд пошлю Княжескому кучеру, другой Графскому повару, пять пудов подарю здешним Приказным, да Земским…. Тогда-то пойдет по Питеру слава, что Чаев — дискать развел на своих полях, обузу Русаковского!… Бросятся в запуски ко мне Питерские купцы…. Познакомлюсь с ними, накоплю денег  чортову пропасть! Уплачу барину оброк, откуплюсь на волю, женюсь на купеческой дочери… заведу сто самоваров, сто чайников, сто подносов; уставлю все полки и палати чайными чашками, и буду распивать Русаковский по сту раз на день!.. Вот-те еще мой поклон. (Входит Почисткин.) Вот и другой. (Кланяется.)

 

ГРИГОРИЙ.

Довольно, довольно.

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.

Те же и Почисткин.

 

 

ПОЧИСТКИН.

Ба, ба, ба! это Иван Ефремович кланяется в ноги крестьянскому парню…

 

ЧАЕВ.

Да! Это я-с, Аввакум Фарафонтович!

 

ПОЧИСТКИН.

Что ты дружище в таком низком положении? Не напроказил ли? (На ухо) прибегни к нашему брату,— повернем дело на сторону…

 

ЧАЕВ. (в сторону.)

Он меня не понимает,

Почему лежал, у ног;

(Почисткину.)

Нас богатство поднимает,

Бедность гнет в бараний рог!

 

Вот скоро и я разбогатею, тогда небось, ко мне и на козе не подъедешь!

 

ПОЧИСТКИН.

Счастье кто к себе не просит?

 

ЧАЕВ.

И ко мне спешит оно-с.

 

ПОЧИСТКИН.

Если счастье нас возносит,

То и мы возносим нос.

 

ЧАЕВ.

Ваша милость не знает моей радости.

 

ПОЧИСТКИН.

Какой радости? скажи любезный, готов для твоей радости ее тобой повеселиться.

 

ЧАЕВ.

Mне завтра добрые люди пришлют полпуда чаю.

 

ПОЧИСТКИН. (потирая руки.)

Полпуда, вот тебе на! Поздравляю…. попьем с приятелем.

 

ЧАЕВ.

А на лето чай зацветет и на моем огороде… дa какой? самый первый сорт Русаковский!

 

ПОЧИСТКИН.

Русаковский!.. Этакой диковинки ял и не слыхивал?   Зацветет на огороде! казусное дело! — Что это за чай Русаковский? Уже не Капорский ли?… Беды наживешь.

 

ЧАЕВ. (показывая в бумаге розовой лист с травою.)

Как бы не Капорский! Нет, чистый Русаковский, гляди сколько хошь.

 

ПОЧИСТКИН.

Э, э, э! в самом деле предушистый чай! — По твоему Русаковский, а по нашему розовый лист, да богородская травка.

 

ЧАЕВ.

А какая это травка?

 

ПОЧИСТКИН.

Да такая, какая на полях растет насеянная, а в карман летит некупленая.

 

ЧАЕВ.

Как? простая трава!… И я за простую траву уступил невесту! (Торомошит Григория,) Злодей! да ты видно насмеялся надо мной?

 

ГРИГОРИЙ.

Что за насмешка? Вроде простая трава пришла тебе по вкусу лучше Ханского; так и пей ее, чем тратить деньги на Ханский.

 

ЧАЕВ.

Обман!… чистый обман!… Земские!… Десятские!…

 

ПОЧИСТКИН. (также тормошит Гр.)

Обман!… я личный свидетель, и этот обман, ни дать ни взять, хищничество!

 

ЧАЕВ.

Держите, вяжите мошенника!

 

ГРИГОРИЙ.

Отвяжитесь проклятые, а не то я…

 

ПОЧИСТКИН.

Бросим его Ефремыч… лучше форменным порядком вытребуем его в суд, а оттоле скоро не вытеребится.

 

ЧАЕВ.

Он надо мной насмеялся, и я над ним… Пойдемте Аввакум Фарафонтович…. вечерком приходите сюда с нашими общими приятелями, повеселимся на моем рукобитьи; он меня обманул, так и я не уступлю ему своей невесты. (уxoдят.)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ.

 

 

ГРИГОРИЙ. (один.)

Посмотрим, кто кому уступит.?

Иной здесь чая клад достать,

Heвесту иль продаст иль купит,

Другой готов за чай отдать.

На что вы земляки похожи?

Чтоб только барам подражать,

Готовы лезть вы хоть из кожи!

Лишь были б щи, да добрый квас,

Не нужно мне вашего чаю!

Друзей я брагой угощаю;

Не разоряет брага нас.

Но вы от чая разорились,

Знать вас попутали грехи;

С полями прадедов простились,

Взялись за чайник — от сохи.

 

АКУЛИНА (за кулисами.)

Хорошая встреча! милая встреча! добрая встреча!

 

ГРИГОРИЙ.

Ну, катит Савишна!… От ней житья нет: зашумит, загамит, да еще когтей берегись!… Куда бы мне от нее спрятаться? (Бегает по сцене.) Постой, вот порожняя квашня. (Прячется в кадушку и накрывает полотном.)

 

 

 

ЯВЛЕНИE ОДИННАДЦАТОЕ.

Дуня и Акулина (вбегая.)

 

 

АКУЛИНА.

Все идет к радости, к веселью!… Случай как нарочно пырь ко мне на встречу дорогова Иванушку; а это не шутка!… Он когда ни встречался со мной, все дело шло как по маслу! — Теперь он сказал: подожди Акулина Савишна…. я скоро ворочусь, кончим рукобитье, дело будет в шляпе! — Посидим у моря, подождем погоды, потерпим, за то дело-то будете в шляпе!… (Подходит к столу.) Ах мои матушки! (Дуне.) Ну как не позавидовать твоему счастию? видишь твой суженной-то понанес каких диковинок! (Берет чайник и поглаживает.) Какой горшечик-то хорошенькой, беленькой! кажись он и сделан-то из самого чистого снегу, али из творогу…. (Берет чайную чашку.) А чарочки-то, чарочки- то!… загляденье!… Ну точь в точь такие видела я у господ, только те больно чисты, а эти грязненьки, но горю пособить можно (Дуне.) Эх ты несметливая невеста!… не догадаешься, как угодить суженому; — давно бы взяла всю эту сбрую, поперечистила, поперескребла, поперетерла….

 

ДУНЯ.

Мой суженой не пьет чаю, так….

 

АКУЛИНА.

Замолчи, замолчи!… Типун тебе, на язык! (Дуня оскребает ножом чашки.) Побывала я на улице, понаслушалась добрых выстей; моя кумушка Фекла баит, что видела, как яркая звезда рассыпалась…. да где бы ты думала? над самой избой твоего жениха! — А сваха Ерофеевна говорит, что сегодня видела, на нашей избе, стрекотали две сороки… стрекотали, да перелетели на его же избу…

 

ДУНЯ.

К чему же это тетушка?…

 

АКУЛИНА.

Постой, постой! я сама знаю, что надо говорить в подряд. — Вот старуха Соломонида прислушалась к нашим речам, прислушалась, и говорит: ах, мои голубушки! Вес это клонится к радости, к веселью, слушайте, я вам растолкую: тот будет богат и счастлив, над чьей избой рассыпалась звезда, а над которыми избами стрекотали сороки, там будут веселые свадебки. — Так и приходится!… Я хоть помоложе Соломониды, а смекнула, что старуха говорит дельно; ведь она вещунья, что ни скажет, как в руку положит, — сбудется. — Потом она сказала: «я и сама вчера вечером видела диво невиданное, чудо неслыханное. Иду от соседки, гляжу на месяц, — и он вперед подвигается; я шибче— и он шибче; я трюшком — и он себе трюшком, я поворотила к своей избе, — а он к Григорьевой; я остановилась на своем крыльце — а он над самой Григорьевой избой! — Тут мы спросили старуху: к чему это Минеевна? — «Ни к худу ни к добру, отвечала она, это Григорий-колдун по сердцам подшутил надо мной, зачем я посмеялась ему, что у него Григорий оттягал невесту. — Видишь, какой окаянный! у него безе вины старухи виноваты….

 

ДУНЯ.

Тетушка! погляди какая грязь…. ножом никак не отскребешь.

 

АКУЛИНА.

Оставь, оставь, затейница! я вижу тебе лень, да и не умеешь сработать…  Таких штук без Акулины Савишны вычистить некому, я так уже потружусь, не поленюсь, не пожалею силы, смекну дело, сведу дело: не чистятся от ножа, так заяснеют от кирпича…. Ведь ножи были черней этих чарок, но я приложила старанья, так и стали яснее зеркала! — Дождались вы залетные пташечки голубушки-чашечки, праздника!… Попьем из вас и пивца и винца! погуляем! Повеселимся! (В продолжении куплетов трет об кирпич чашки и приплясывает.)

Ох вы чарки — покатушки!

Разгуляйтесь — у старушки.

Ой калина,

Ой малина!

Разгуляйтесь у старушки

Для веселенькой пирушки.

Ой калина,

Ой малина.

Чтоб я стала молодою

И тряхнула б стариною.

Ой калина,

Ой малина.

Мне веселье приложите

И язык мой развяжите.

Ой калина,

Он малина.

Ни минуты б не молчала,

Чтоб гостей перекричала.

Он калина,

Он малина.

Чтоб запела громче вдвое:

Ах ты время дорогое! —

Ой калина,

Ой малина.

В чарке молодость поищем,

Пропоем, тряхнем, просвищем.

Ой калина,

Ой малина.

 

(Кружится.) Ой, люли! Ой, люли!… Ой жги – говори — Тфу! колом тебя в землю!… Я и впрямь разгулялась без двух — за сорок!… А забыла что мне уж пятьдесят годов….

 

ДУНЯ.

А еще тетушка позабыла растворить квашню.

 

АКУЛИНА.

Ах я баламутная головушка! Принесла в избу квашню, а хлебы поставить из умочка вон! (Григорий из кадушки то выглянет, то опять спрячется.) Примусь поскорей за дело…. Ну, ну Савишна, поворачивайся! Ведь скоро прикатит на рукобитье залетный соколик Иванушка…  Да не забыла ль я в хлопотах-то поставить в печку воды? (Вынимает из печки горшок с водою.) Эге!… Полным — полнешинек!… Примусь за работу, (несет) кипит кипяток, кипи кипяток! (Поднеся к кадушке хочет выливать. Григорий, с покрытой головою, схватывает горшок.)

 

 

 

ЯВЛEHИE ДВЕНАДЦАТОЕ.

Tе жe и Григорий.

 

 

ГРИГОРИЙ.

Стой, стой, Савишна!…

 

АКУЛИНА (отскочив.)

Аминь, аминь! провались окаянный!… Не проваливается. — Аминь, аминь!… Ни тут то было!

 

ГРИГОРИЙ.

Не робей Савишна! это я, за чем мне проваливаться?

 

АКУЛИНА.

Ух! батюшки светы! — кто ты? домовой что ли? Так провались, наше место свято! (Григорий сбрасывает с себя полотно.) А! это ты злой колдунище! За чем тебя черти занесли? Околдовать нас хочешь что ли? а? Да нет! меня научили, чем от колдунов обороняться. Где моя кочерга? где кочерга? (Бегает, ища кочерги; в это время входит Экономов, Григорий прячется за кадушку.) Вот она. — Ну, теперь не робей Савишна! махай во всю Ивановскую! (Подбежав к Экономову, взмахивает на него кочергу.) У! ты нечистой дух! Bсе твои ребры пересчитаю!

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ.

Те же и Экономов.

 

 

ЭКОНОМОВ.

Что ты, что ты старуха?… опомнись!

 

АКУЛИНА. (бросив кочергу.)

Ах ты наша, батюшка! Ах наш родимый! Ах красное солнышко! — Не тебе я было приготовила такую встречу, а хотела попотчивать колдуна; да видишь, хитер злодей; ускользнул, как лисица, а старухе отуманил глаза и выставил против нашего кормильца дура-дурою! — Ни как тебя ангелы Божии на крылышках принесли к нам…. Ты своим приходом прибавил нам вдвое, втрое радости! Кто удержит язык от речей, когда увидит в своей избе доброго, умного, милостивого барина… Ведь ты один у нас отец, как светлый месяц на небе…. при тебе нам и ночь-то кажется за ясный день!…

 

ЭКОНОМОВ.

Послушай….

 

АКУЛИНА.

Ведаю, ведаю, наш ясный соколик! что крестьян своих любишь, лелеешь, бережешь, учишь уму, да разуму…. знаем, что ты об нас заботишься, печешься, хлопочешь; за то и мы для нашего отца готовы, рук не покладая, трудиться и день и ночь…. Так и надо: ведь если крестьяне не станут работать, то и боярам, и купцам придется голодать: — позаботимся сударик, вы об нас, мы об вас, а Бог обо всех!…

 

ЭКОНОМОВ.

Да скоро ли кончишь?…

 

АКУЛИНА.

Много надо говорить, наш ангел хранитель! При добром барине насильно вырываются слова…. но коли в угоду вашей милости, коли велишь замолчать, так и быть, скреплю ретивое:          замолчу; как замолчу, и не пикну, рта не разведу…

 

ЭКОНОМОВ.

Я приказываю тебе не все молчать, а хочу, чтоб ты отвечала на мои вопросы…

 

АКУЛИНА.

О! коли эта милость будет, то я готова хоте всю ночь отвечать, хоте двое, трое суток, и не устану…

 

ЭКОНОМОВ.

Только чтоб твои ответы были не доле моих вопросов. — Твоя племянница полюбилась (указывая на Григорья.) этому молодцу, а он ей…. за чем же ты мешаешь их свадьбе?

 

АКУЛИНА.

Ах наш отец родной! Да неужто ты не знаешь, какие про него слухи-то….

 

ЭКОНОМОВ.

Что такое?

 

АКУЛИНА.

Ну, пришлось говорить правду: он колдун, еретик, чернокнижник.

 

ЭКОНОМОВ.

Почему же?

 

АКУЛИНА.

Потому сударик, что он колдун ведь об этом вся деревня с головы на голову, как в набат бьет! (Григорью) не прогневайся молодчик!… Савишна не говорит обиняками, а коли уже на то пошло, вымолотит всю правду-матку. (Экономову.) Он не всякую субботу ходит в баню, а когда бывает не парится; не спит после обеда; не ходит в хороводы; не играет ни в телепни, ни в коршуны. (В сторону.) Кажись мой ответ короче баринова вопроса!… добавим  (Экономову.) Да и теперь твоя милость изволила видеть, какую на меня напустил дурь, а до тебя и не то было….

 

ЭКОНОМОВ.

Верно пошутил. (Григорью.) Что ты братец тут напроказил?

 

ГРИГОРИЙ.

Ничего батюшка барина… Я пришел сюда до прихода Савишны, но как она запретила мне входите в ее избу, то услышав за дверью ее голос, я спрятался в кадушку.

 

ЭКОНОМОВ.

Ты старуха напрасно кропочешь; все его чернокнижье в тои, что он свободное время не тратит на пустые забавы, а занимается чтением полезных книг, которые учат его не колдовству, а приводят в хорошее состояние сельское хозяйство.

 

АКУЛИНА.

Хорошо, кабы так родимый….

 

ЭКОНОМОВ.

В этом я уверяю; потому, что он от меня получает такие книги. Oни помогут ему сделаться крестьянином зажиточным…. не правда ли, что на его малых полях родится хлеба более, нежели на больших соседних?

 

АКУЛИНА.

Правда кормилец…. Но за то и считают его колдуном: ему помогает нечистая сила.

 

ЭКОНОМОВ.

Так говорят одни глупцы и невежды…

 

АКУЛИНА.

Вот тото нет! — Покойный староста Ефрем кажись первый изо всей деревни умница, а и тот баял, что дескать натаскали Григорью лешие каких-то новомодных сох, крючков, загибулек, и всякой всячины, чего дескать наши деды и в глаза не видывали.

 

ЭКОНОМОВ.

Ефрем знал, что Григорью от меня доставлены земледелеческие орудия; но из слов его видно, что он пошутил над твоим суеверием.

 

АКУЛИНА.

Какая шутка сударик! Ты пожалуй скажешь, что Григорий и пчел своих не посылает в чужие ульи за медом?

 

ЭКОНОМОВ.

И все его колдовство, что он выбрал для пчел выгодное место и хорошо научился разводить их. Словом сказать: Григорий умный, честный и трудолюбивый малой, а потому и согласись выдать за него твою племянницу.

 

АКУЛИНА.

Помилосердуй наш отец! Я слово дала Иванушке, чтобы выдать за него, и мы положили быть сегодняшним вечером рукобитью…. Поглядел бы ты, какой молодец то, кровь с молоком!

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ Ч ЕТЫРНАДЦАТОЕ.

Те же и Староста.

 

 

ЭКОНОМОВ.

Вот и Староста. — Что скажешь Никита?

 

СТАРОСТА (погладив бороду.)

Не в осуд молвить: не говорил ли я тебе барин….

 

ЭКОНОМОВ.

Что такое?

 

СТАРОСТА.

А ты, не в осуд молвить, не веровал гласу старосты….

 

ЭКОНОМОВ.

В чем?

 

СТАРОСТА.

Староста, не в похвальбу сказать, не обнесет напраслиной никого в свете….

 

ЭКОНОМОВ.

Да объясни короче, в чем дело состоит?

 

СТАРОСТА.

А вот в чем: я говорил, что Чаев грешник, беззаконник, плут, мот!

 

АКУЛИНА.

Ай, ай! матушки родимые! не вытерпеть!… Да что ты старый пострел? Белены объелся что ли? вздумал напраслиной обносить умного, доброго, честного парня!… Ах ты безбожник, клеветник, раскольник, ябедник!.. Поглядел бы прежде на свою образину, да на свой род: ведь твой отец- то был колдун, мать дура, дядя табачник, тетка кривая, а сам-то ты…

 

ЭКОНОМОВ.

Старуха! Я приказал тебе молчать….

 

АКУЛИНА.

Замолчу кормилец! Замолчу… но как же утерпеть, коли он на честного человека занес такую околесную, что уши вянут. — Ах ты седая кры…

 

ЭКОНОМОВ.

Ну, ни слова больше. — Продолжай Староста.

 

СТАРОСТА.

Только прикажите, чтоб мне Акулина не мешала, а я готов продолжать сколько вашей душе угодно. — Вот видишь ли: я говорил, что Чаев, не в осуд молвить, промотал отцовские пожитки и не платит оброка; а ты мне сказал: нет ли других причин к неплатежу? Не было ли над ним несчастия?

 

ЭКОНОМОВ.

Да! я говорил ….

 

СТАРОСТА.

А то и есть несчастие, что он утопил душу в грехах; пустился не в свои промыслы: начал потягивать чаек.

 

ЭКОНОМОВ.

Полно мучить меня вздором…. объясни короче, к чему идет твое предисловие?

 

СТАРОСТА (почесав голову.)

А вот не в осуд молвить, прошу выслушать:

Наступил, настал нам последний век:

Отшатнулися православные

От обычаев старых-дедовских,

Познакомились с басурманами;

С ними пьют, едят за одним столом,

За одним столом прохлажаются,

И травой они утешаются:

Все то Панской пьют, да табак курят.

Зелья лютые, басурманские!

Разорили вы православный мир.

Ох вы щеголи, вы заморские!

Привезли на Русь брадобреяло,

Привели в грехи молодых крестьян:

Уж затылки их гладко выбриты,

Укорочен ус не по дедовски:

И достанется бороде святой,

На позор душе быть обритою,

Не в осуд молвить, на бесовский лад!

 

ЭКОНОМОВ.

Это все бестолковый вздор.

 

СТАРОСТА.

Так вот я скажу потолковее: Чаев хочет тебя обмануть….

 

ЭКОНОМОВ.

Как обмануть?

 

СТАРОСТА.

Да так! я пришел к нему в дом за оброком, вот он говорит, что я-дискать принесу сам барину, вот-дискать у меня приготовлены бумажки. — И показал  пук бумажек; только это бумажки-тo не деньги, а сахарная обертка. Он, не в осуд молвить, хотел меня оплесть, да нет, стара штука! — Кто Старосту проведет, тот трех дён не проживет!

 

ДУНЯ.

Он эту бумагу показывал и мне, и говорил, что приготовил для того, чтобы свою вину взвалить на Григорья. (Акулина отводит ее за рукав.)

 

ЭКОНОМОВ.

Посмотрим, что из этого будет…. (шуточно Старосте) А ты Староста, не в осуд молвить, можешь отправиться теперь домой…. (Староста уходит.)

 

ДУНЯ.

Ах тетушка, да не щиплись же…

 

АКУЛИНА.

Я тебе говорю, говорю, не втолкую….

 

ЭКОНОМОВ.

Акулина! не обижай племянницу… Э, да вот и Чаев — легок на помине!

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ.

Те же и ЧАЕВ.

 

 

ЧАЕВ. (с растянутыми руками, привязанными к палке.)

Ох! батюшки мои!… Вот беда-то!…

 

ЭКОНОМОВ.

Это что значит?

 

ЧАЕВ.

Ухе окаянный! Совсем было задушил меня…

 

ЭКОНОМОВ.

Какой окаянный?

 

ЧАЕВ.

Да не то леший, сударь, не то домовой… ой, дух захватывает!

 

ЭКОНОМОВ.

Говори скорее.

 

ЧАЕВ.

Вот видите ли: я приготовил было вам за два года оброк, показал старосте, и понес вашей милости; но только поровнялся с Григорьевой избой…

 

ЭКОНОМОВ.

Продолжай…. здесь пугаться некого.

 

ЧАЕВ.

Только поровнялся…. откуда ни возьмись нечистая сила, цап-царап меня за ворот! и давай тормошить…. выхватил у меня из пазухи бумажки, да и был таков!

 

ЭКОНОМОВ (насмешливо.)

Видно лукавый задумал на твой счет попить Ханского?

 

ЧАЕВ.

Нет сударь, совсем не то….

 

ЭКОНОМОВ.

Так что же?

 

ЧАЕВ.

А его напустил на меня Григорий-колдун.

 

ЭКОНОМОВ.

Видно ты Григорию нагрубил?

 

ЧАЕВ.

Вся моя грубость, что сватаюсь за одну с ним невесту, он для-та, и напустил домовова, отнять у меня деньги, чтоб я не платил вам оброка, и чтоб за это вы не позволили мне жениться, а невеста моя досталась бы ему.

 

АКУЛИНА.

Ну вот батюшка барин! Не верил ты, что Григорий колдун; теперь сам видишь, в очью диво совершается!

 

ЭКОНОМОВ.

Старуха, ты забыла мое приказание. (Чаеву). Расскажи же мне, каков собою домовой, который так немилосердно с тобою поступил.

 

ЧАЕВ.

Да он ростом, ни дать-ни взять, с вашу милость; с бычачьим хвостом, с медвежьими ушами, с овечьими рожками, с вороньими когтями, с совиными глазами…. словом сказать: настоящий дьявол… а какой черный-то? Настоящая головня!

 

ЭКОНОМОВ.

Удивительно, как в такой темный вечер ты мог разглядеть его черноту?

 

ЧАЕВ.

Да я…. для-тa…. Как-бишь это дело- то?… Да! я ощупал, сударь, ощупал его.

 

ЭКОНОМОВ.

Молодец! но жаль что ты его не поймал, да не привел ко мне; я бы с ним разделался.

 

ЧАЕВ.

Куда-те поймать! я нe yспел к нему и рук подвесть, — как они привязались к этой палке.

 

ЭКОНОМОВ.

Очень жаль, ты малый здоровый, а не справился с чортом! — Акулина, развяжи руки этому бедняку, да смотри ж, ни слова!

 

АКУЛИНА (развязывая руки Чаева.)

Ах ты мой детеночик! тото набрался страсти-то!… Да видишь, как окаянный притянул твои ручки-то, хоте ножом режь, — не развязываются!… Отплатится же и колдуну, не на сем, так на том свете!

 

ЭКОНОМОВ  (Чаеву.)

Ты не хочешь уступите Григорью своей невесты!

 

ГРИГОРИЙ.

Да он уж променял мне ее на розовый лист.

 

ЭКОНОМОВ.

Как на розовый лист?

 

ЧАЕВ. (падает на колени.)

Помилосердуй наш отец! разсуди судом праведным. (указывая на Григорья.) Этот злой колдунище снял с меня голову при знатном человеке…. пристыдил, опозорил на пропалую!… Подъехал ко мне с такими высказами, что уши вянут!… Иванушко-дискать, такой — сякой — немазаной! Нутко я-те попотчую чайком Русаковским….

 

ГРИГОРИЙ.

Я тебя и поподчивал!

 

ЧАЕВ.

Молчи обманщик! — Вот я пью чашку, пью другую, пью третью, пью четвертую….

 

ЭКОНОМОВ.

Говори разом, что выпил десять.

 

ЧАЕВ.

Выпить-то я выпил около десятка, но после что вышло? — Вот мне Русаковский и показался вкусней Ханского. Тут Григорий взялся выучить меня разводить Русаковский на моем огороде, и посулил мне такова ж целых полпуда….

 

ГРИГОРИЙ.

И сдержу слово….

 

ЧАЕВ.

Убирайся в омут и с ним! — Я, для-та, с проста разума и распустили возжи, али сказать: развесил уши…. думаю: как за такое сокровище не уступить невесты?… Уступил!… Что ж вышло? приходит его Благородие Почисткин…. он то мне и растолковал, что это — дискать не чай, а просто: розовый лист, да богородская трава.

 

ЭКОНОМОВ (потрепав Григорья по плечу.)

Молодец Григорий! из твоей выдумки могут крестьяне почерпнуть уроки, что их вкус не может различить чаю от простой травы, и могут уверится, что они совершенно напрасно тратят деньги, не только на цветочной, но даже и на ординарный чай.

 

ЧАЕВ.

Но мне-то, сударе, нельзя пробыть без чаю, я выжил два года в Питера, и тут познакомился с знатными…. Поверишь ли, у меня человек до двадцати приятелей? Да каких? все Приказные, да Земские, да не то что подмастерья, а сами мастера!

 

ЭКОНОМОВ.

Гораздо лучше бы, если бы ты отстал от этих приятелей.

 

ЧАЕВ.

Помилосердуй наш отец! они такие добрые; иногда ссужают мне  денег на нужду: то на чай, то на сахар.

 

ЭКОНОМОВ.

Но когда перестанешь покупать чай, тогда не будешь нуждаться в помощи приятелей, а они и сами откажутся от твоего знакомства.

 

ЧАЕВ.

Ох, сударь! горько мне расстаться с приятелями, а пуще того с чаем.

В весельи расстался с полями

Извощик лихой,

Расстаться же с лихими друзьями

Не то, что с сохой.

Друзья на руках (лишь захочем)

Нас носят шутя;

А соху мы сами волочим,

С досадой крехтя.

С друзьями, не видишь за чаем,

Как день промигнет;

Се сохой же за пашней скучаем,

Час за день идет.

 

ЭКОНОМОВ.

Но в нужде друзья посмеются;

Надежда плоха!

С работой же деньги найдутся,

Не выдаст соха! —

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ.

Tе же, Почисткин, Крючков, Мастера и другиe Приказные.

 

 

ПОЧИСТКИН (Чаеву.)

Ну любезный наш! мы пришли погулять на дружеском сговоре. (К толпе.) Друзья! постоим за него грудью!

 

ПРИКАЗНЫЕ (из толпы.)

И перьями, и грудью за друга!

 

КРЮЧКОВ.

Вытребуем в суд обманщика, яко хищника!

 

ПРИКАЗНЫЕ.

Отомстим за приятеля!

 

ПОЧИСТКИН.

Потом повеселимся на приятельской свадьбе.

 

ПРИКАЗНЫЕ.

Повеселимся! погуляем!

 

ЧАЕВ. (Почисткину тихо, указывая на Экономова.)

Потише…. это мой барин приезжий.

 

ПОЧИСТКИН. (ослышавшись.)

Проезжий! (В сторону.) Закинем крючок под его кошелек! (зайдя с правой стороны Экономова.) Позвольте вас милостивец спросить: вы проезжий?

 

ЭКОНОМОВ.

Недавно приехал сюда.

 

КРЮЧКОВ. (в сторону.)

Ну если б вышел срок его пропуска, тото б нам табельный день!… (зайдя с левой стороны Экономова.) Прошу извинить… долг гражданской власти требует спросить вас: имеете ли вы законный вид на пропуск?

 

ЭКОНОМОВ.

Я имею вид и на прожитие в собственной моей деревне.

 

ПОЧИСТКИН.

Так по следствию оказалось, что вы владелец сего движимого и недвижимого имения? — Честь имею рекомендоваться! я в Нижнем Земском суде имею счастие служить в чине Канцеляриста….

 

КРЮЧКОВ.

А я прошу извините, полный Регистратор!

 

ЭКОНОМОВ.

Но мне какое дело до ваших чинов?

 

ПОЧИСТКИН.

Чаев ваш крестьянин, а мы ему покровители.

 

КРЮЧКОВ.

И великие защитники в казусных делах.

 

ЭКОНОМОВ.

А в чем вы оказали ему защиту?

 

ПОЧИСТКИН.

О! если бы мы не покривили… (Крючков дергает за рукав.) Да!.. если б мы не попрямили весов правосудия, он не миновал бы тюремного содержания.

 

КРЮЧКОВ.

И, прошу извинить  — поплатился бы всем имением.

 

ЭКОНОМОВ.

Если б что имел!      — А по какому делу?

 

ПОЧИСТКИН.

По кляузному, по ябедническому; а именно: мещанин Простаков учинил на него жалобу с показанием неплатежа долгу за чай шестидесяти, за сахар сорока, и того ста рублей.

 

КРЮЧКОВ.

Ввернули же и мы закорючку…. (Почисткин дергает его за рукав.) Да!… сиречь: мы поступили с ним по всей строгости законов.

 

ЭКОНОМОВ.

Следственно Чаев не заплатил долга?

 

КРЮЧКОВ.

Допустим ли мы его до платежа? понеже устав гласит:            не верить крестьянину свыше пяти рублей, а как показали мы этот пункт Простакову, так —

Он долг оставить свой

За долге себе поставил,

Мы пункт — нашли такой,

Что спеси он посбавил.

 

ПОЧИСТКИН.

Мы с честного купца

Двойные взяли пени,

И выгнали истца

С безчестием за сени.

 

ЭКОНОМОВ.

С безчестием за сени! — Но где же справедливость?

 

ПОЧИСТКИН (вынимая из кармана записки.)

Была в кармане… (Пересматривает оные.)

 

КРЮЧКОВ.

Не трудитесь господин Почисткин…

 

ПОЧИСТКИН.

Мне помнится, господин Крючков, в кармане….

 

КРЮЧКОВ.

Точно: в кармане…. просителя.

 

ЭКОНОМОВ.

Не понимаю, чего вы ищете?…

 

КРЮЧКОВ.

Я уже вам сказал, что в кармане просителя выписки из уставов, помните, третьего Марта он взял для справки.

 

ЭКОНОМОВ.

Согласен с сами я

Что справку взять заране,

Торопится судья

В просительском кармане,

И чем карман полней,

Тем силы в оном боле,

И выберут скорей

К решенью путь оттоле.

 

Впрочем, сам Простаков ничего еще не взыскал с Чаева, то вам нечего взыскивать с Простакова.

 

ПОЧИСТКИН.

Это статья особая… а значится у нас на Чаеве до 60 рублей, и мы надеемся получить их, без всяких проволочек, с процентами и с pекамбиею, из приданаго будущей его жены, (в сторону.) Пускай-ко он женится, а тогда мы его женим приказным порядком!

 

ЭКОНОМОВ.

Но Чаев уже отказался от своей невесты….

 

ПОЧИСТКИН.

Отказался, поелику под него подведен был крючок. — А хитреца должно судить.

 

ЭКОНОМОВ.

За то, что Чаев сам отказался от невесты? Да, если б женился он, то промотал бы на чай приданое своей жены, потом должен бы сам идти в работники, а жену отдать в работницы. — Я не позволю ему жениться до тех пор, пока не отстанет от чаю и от вредных приятелей. — А вы будьте уверены, что вам не удастся пировать на его свадьбе!

 

ПОЧИСТКИН.

Э, э! э!… вот в деле какой оборот! (в сторону,) Разом подорвал наши надежды!… (Чаеву.) Так стало быть ты в силу господского приказа гриб съел?

 

ЧАЕВ.

Ау! Делать нечего…. воля господская… выше лба уши не растут!

 

ПОЧИСТКИН.

Так разочтись любезный со мной; ты взял у меня заимообразно….

 

ЧАЕВ.

Делайте что хотите, мне теперь денег взять негде.

 

КРЮЧКОВ.

Пустая отговорка! моих десять рублей вынь, да полож!… Буде же…. то не прогневайся, мы тебе приищем местечко, и не выпустим оттуда, пока не удовлетворишь твоих кредиторов….

 

ПОЧИСТКИН.

Научим Простакова ваять его дело на апелляцию.

 

КРЮЧКОВ.

Моих десять, хоте тресни, а подай!

 

ПОЧИСТКИН.

Должное, хоть из кожи лезь, а давай!

 

1-й из толпы.

Да моих взятых пять рублей на угощение.

 

2-й.

Да моих три, что выпросил онамеднесь…

 

3-й.

Да моих, что не додал за промен серебра.

 

4-й.

Да моих…. за бумагу.

 

5-й.

Да моих….

 

ЧАЕВ.

Ну! теперь разорвут меня как собаки… пропала моя головушка! узнал я моих умных, да знатных приятелей!… Я думал, что они меня угощали, ан вышло, что я их потчивал!… Ох злодей Ханской! разорил меня на пропалую!

Полюбился прежде, Ханский мне на чудо,

А теперь я вижу…. вышло с Ханским худо.

 

ПРИКАЗНЫЕ.

Пей крестьяннн воду, квас.;

Что в затеях разных?

Ханский вырос не для вас;

Потчуй им приказных.

 

ЧАЕВ.

Лише к чайку присядешь и расставишь чашки,

То друзья, знакомцы, налетят как пташки.

 

ПРИКАЗНЫЕ.

Тот приятель наш и друг,

Тем мы помогаем,

С кем проводим наш досуг,

Веселясь за чаем.

 

ЧАЕВ.

Распотешатт сердце их тары-да-бары;

Ну как тут не скажешь: кипи самовары!

 

ПРИКАЗНЫЕ.

Тех мы любим всей душой,

Кто не поскупится;

Любим мы на счет чужой

И с ромком напиться.

 

ЧАЕВ.

Но придешь к расчету — нет друзей и следу;

С полным я карманом — на пустое съеду!

 

ПРИКАЗНЫЕ.

С кем дружишься, замечай

Для случаев разных;

Ханским чаем угощай

Нас, господ Приказных.

 

ПОЧИСТКИН. (Чаеву.)

Готовь к» завтрешнему дню деньги или просим не взыскивать…. (к толпе.) пойдемте друзья…. Утро вечера мудренее!

(Уходят)

 

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ.

Те же без Приказных.

 

 

ЭКОНОМОВ.

Ну Чаев! теперь ты кажется уверился, что чай довел тебя промотать отцовское имение, не платить оброк, запутаться в долгах, и, что хуже, обманывать своего господина!

 

ЧАЕВ (в сторону.)

Вся моя сладкая надежда растаяла! (Экономову.) Вижу, что я кругом виноват! Лукавый меня посадил не в свои сани.

 

ЭКОНОМОВ.

Помня услуги твоего отца, я забуду поступок твой, с тем, чтоб ты перестал пить чай и прилежал бы к делам…. Дам тебе все нужное для сельской работы; когда поправишь свое состояние, уплатишь долги и оброк, тогда выдам за тебя за муж первую во всей деревне красавицу.

 

ЧАЕВ (падает на колена.)

Отец родной! вина моя, а власть твоя, брошу все затеи, буду работать усердно, как трудились мой отец и дед. Пропадай он, Ханской!

 

ЭКОНОМОВ (Акулине.)

Ну старуха, согласна ль ты выдать племянницу за Григорья?

 

АКУЛИНА (в сторону.)

Насилу пришел мой черед! Язык пересох! (Экономову.) Быть по твоему, наш кормилец! — Узнала я, каков Ванька Чаев, променял невесту на траву…. Позор головушке, да и только! — Узнала я, что бояра насквозь видят человека…. А по мне тот был хорош, кого хвалила моя кумушка Фекла; а кого хаяла сваха Ерофевна, тот, хоть бы с неба звезды хватал, ни куда не годился! — Теперь зарекусь, побожусь, поклянусь ни в чем пустомелям не верить; а тебе, наш батюшка, чтобы ни сказал….

 

ЭКОНОМОВ.

Довольно, довольно!

 

АКУЛИНА. (оборотясь к Дуне и Григорью.)

Ну мои соколики! видно на вашей улице праздник! Скажите спасибо доброму нашему барину…. подойдите поближе да поклонитесь пониже. (Григорий с Дунею кланяются Экономову.) Вот так!… Теперь закипит у нас веселая свадебка! Жаль, что при такой радости у меня не десять языков! тото бы понаслушались от меня песен, песенок, сказок, присказок, шуток, прибауток…. Развернитесь мои косточки!

 

Водевиль.

 

АКУЛИНА.

Ну, для радости моей,

Язычок ты мой сокольчик,

Прозвени в сто раз звончей,

Чем Валдайской колокольчик:

Жениха-то выбирай,

Кто мотать не пpиyчался;

Я полестилась на чай,

(показывая на Чаева.)

А уж сахар — мне попался!

Да в деревне входит в знать

И бывает головою,

Кто проворен, лепетать,

Не спросяся с головою. —

 

ГРИГОРИЙ.

Ворожейкой я шептал,

Ворожбой шутя хвалился,

Но лишь Дуню увидал,

Ею сам обворожился!

Сердце, пташка, все равно,

Полный барин над собою,

А летит под власть оно,

Не спросяся с головою.

 

ДУНЯ (указывая на Чаева.)

Вот для нынешнего дня

Женишок мне навязался,

На траву сменял меня,

Сам от чая отказался!

Говорят: Иван умен,

Ездил тройкой удалою,

Но ко мне подъехал он,

Не спросяся с головою.

 

ЧАЕВ.

Что невесту невзначай

Променял я, мне пеняют,

Но иные ведь на чай

Хлеб и денежки меняют!

День проводят с сквозником,

Ночь за чаркой круговою,

И кружатся колесом,

Не спросяся с головою.

 

ЭКОНОМОВ.

Чай привык и фаля пить,

Пьет, хоть вкусу в нем не знает;

Что же делать? как же быть?

В ком привычки не бывает?

По привычке и педант

Вздором, — критикою злою,

Как машиной жмет талант,

Не спросяся с головою.

(Уходит)

 

BСЕ БЕЗ ЭКОНОМОВА.

Добрый господин! — прощай!

(оборот же к зрителям.)

Чаем и от вас пощады:

Не прогневайтесь за чай;

Чем богаты — тем и рады!

Просим вас не толковать,

Что мы с сельской простотою,

Вас желали забавлять,

Не спросяся с головою.