Искусства и науки (отрывок из поэмы)

Отрывок из поэмы:

Искусства и науки.

 

 

Песнь третия.

 

 

Жрец добродетели, мудрец, софист, мечтатель,

Блестящий, пламенный сердец очарователь,

Писавший золотым на мраморе пером,

Всесокрушающий из уст бросавший гром,

Я чту, люблю тебя, Руссо красноречивый! —

Но умствований свет — есть часто призрак лживый!

Скажи, ответствуй нам: пропив Наук возстав

И лжесужденьям вид наружный правды дав,

Зачем пристрастно ты смешал в порывах рвенья

Употребление и злоупотребленья?

Ты, смело сбросивший привычек вредных плен,

Младенцев свободив из тягостных пелен,

Витийством — матерей их долгу возвративший,

От китовых костей их стан освободивший,

Неужли погасив священный правды жар,

Хотел здесь показать блестящий слова дар?

Нет! не способен ты, муж строгий, лицемерить!

Ты верил в то, чему — хотел заставить верить —

И от души писал. В наш просвещенный век, (*)

Ты видел с горестью, как низок человек,

Как от духовного далек он совершенства,

Как ищет не в добре и истине блаженства.

С негодованием ты зрел разврат семейств,

Холодную корысть, готовую злодейств —

Позорною ценой платить за наслажденье;

В судах постыдное законов нарушенье

В советах Царских лесть, и в пламени войны —

Богатые града, цветущие страны,

Завоевателей по воле прихотливой —

Опустошенные! заросшие крапивой;

Ты видел вежливость и утонченность чувств,

открытия Наук, изящество искусств,

И дар Поэзии — в столице просвещенья,

Не для сердечного святого наслажденья,

Не к возвышению души устремлены;

Но к вредной роскоши людьми обращены; —

! И, огорчаемый картиною сих бедствий,

Искал причину ты таких ужасных следствий;

Ты мнил найти ее, и думал доказать,

Что порчи нравственной в науках нам — искать,

«Наш философский век» — ты говоришь — «свидетель,

«Что просвещение не терпит добродетель;

«Рим был в невежестве — и мир завоевал,

«Но просветился Рим и, развратившись, пал.

«В Афинах зрелища, ристания, гульбища,

«Богатой роскоши и праздной неги пища,

«Собрание статуй изящных и картин;

«Гремят Ораторы — и вольных нет Афин!

«Граждане их, вперя весь ум свой на забавы,

«Забыли трудный путь и доблести и славы.»

Пусть так, согласен я, красноречивый муж!

Что роскошь яд сердец, губительница душ,

Что прихоти родит, что нравы развращает,

И основанье царств сильнейших подрывает;

К утрате славы их — владык земных ведет

И к своевольствию безнравственный народ,

Престолам, олтарям равно грозит паденьем.

Но между роскошью и между просвещеньем

Нет связи никакой! Брось беспристрастный взгляд

На Царства Азии! увидишь во сто крат

Там роскошь большую: увидишь злых Шерифов,

Развратных Далай-Лам, мучителей Халифов;

Увидишь, как Паша по прихоти своей

Играет жизнию и вольностью людей,

В крови граждан-рабов свои купает руки,

И рубит головы невольникам от скуки; —

Как вспыльчивый Визирь своею чередой

Шлет черных евнухов к Паше за головой;

Султан курит табак, невольниц обнимает

И петлю Визирю, зевая, посылает.

У женщин отняла свободу строга власть,

И благородная в их сердце гаснет страсть,

Неразделенная, в неволе и страданье.

Зверям осуждена краса их на пожранье!

Без просвещения там царствует разврат,

Бич свищет, и рабы оковами гремят.

Пойду ль у диких орд искать златого века:

Там тигра нахожу я в виде человека;

Сколь отвратительны их зверские пиры!

Став кругом, разложа большие дров костры,

С свирепой радостью и криками победы

Несчастных пленников терзают людоеды,

Иль умерщвляют их, — с мольбой на олтарях —

Бессмысленных богов, которых создал страх. . . .

Где жалость? где любовь? Изгнавши их из сердца,

Мать, мать сама несет к жрецам заклать младенца!

Бог — лев, Бог — крокодил глотают там людей;

Там вымысл лютых мук — занятие царей,

Чтут славным подвигом разбой, грабеж и кражу,

И гонят подданных, как стадо, на продажу.

Но ты, Руссо, меня в Аркадию зовешь. . . .

Раскроем летопись: повсюду ты найдешь

О веке золотом одно лишь сожаленье —

И жалобы людей на позднее рожденье;

Где современники, и кто нам доказал,

Что в самом деле век златой существовал?

Твоя Аркадия — Поэзии созданье,

В воображении — ее существованье!

 

 

(*) В сих стихах изображен разврат Французов перед революциею. В.

1818 года. Воейков.

Дерпт.

Памятник отечественных муз 1827г.