Казимир Великий

Автор: Полонский Яков Петрович

1

В расписных санях, ковром покрытых,
 Нараспашку, в бурке боевой,
Казимир, круль польский, мчится в Краков
 С молодой, веселою женой.

К ночи он домой спешит с охоты;
 Позвонки бренчат на хомутах;
Впереди, на всем скаку, не видно,
 Кто трубит, вздымая снежный прах;

Позади в санях несется свита...
 Ясный месяц выглянул едва...
Из саней торчат собачьи морды,
 Свесилась оленья голова...

Казимир на пир спешит с охоты;
 В новом замке ждут его давно
Воеводы, шляхта, краковянки,
 Музыка, и танцы, и вино.

Но не в духе круль: насупил брови,
 На морозе дышит горячо.
Королева с ласкою склонялась
 На его могучее плечо.

"Что с тобою, государь мой?! друг мой?
 У тебя такой сердитый вид...
Или ты охотой недоволен?
 Или мною?- на меня сердит?.."

"Хороши мы!- молвил он с досадой.-
 Хороши мы! Голодает край,
Хлопы мрут,- а мы и не слыхали,
 Что у нас в краю неурожай!..

Погляди-ка, едет ли за нами
 Тот гусляр, что встретили мы там...
Пусть-ка он споет магнатам нашим
 То, что спьяна пел он лесникам..."

Мчатся кони, резче раздается
 Звук рогов и топот,- и встает
Над заснувшим Краковом зубчатой
 Башни тень, с огнями у ворот.

  2

В замке светят фонари и лампы,
 Музыка и пир идет горой.
Казимир сидит в полукафтанье,
 Подпирает бороду рукой.

Борода вперед выходит клином,
 Волосы подстрижены в кружок.
Перед ним с вином стоит на блюде
 В золотой оправе турий рог;

Позади - в чешуйчатых кольчугах
 Стражников колеблющийся строй
Над его бровями дума бродит,
 Точно тень от тучи грозовой.

Утомилась пляской королева,
 Дышит зноем молодая грудь,
Пышут щеки, светится улыбка:
 "Государь мой, веселее будь!..

Гусляра вели позвать, покуда
 Гости не успели задремать".
И к гостям идет она, и гости
 - Гусляра,- кричат,-скорей позвать!

  3

Стихли трубы, бубны и цимбалы;
 И, венгерским жажду утоля,
Чинно сели под столбами залы
 Воеводы, гости короля.

А у ног хозяйки-королевы,
 Не на табуретах и скамьях,
На ступеньках трона сели панны,
 С розовой усмешкой на устах.

Ждут,- и вот на праздник королевский
 Сквозь толпу идет, как на базар,
В серой свитке, в обуви ремянной,
 Из народа вызванный гусляр,

От него надворной веет стужей,
 Искры снега тают в волосах,
И как тень лежит румянец сизый
 На его обветренных щеках.

Низко перед царственной четою
 Преклонясь косматой головой,
На ремнях повиснувшие гусли
 Поддержал он левою рукой,

Правую подобострастно к сердцу
 Он прижал, отдав поклон гостям.
"Начинай!"- и дрогнувшие пальцы
 Звонко пробежали по струнам.

Подмигнул король своей супруге,
 Гости брови подняли: гусляр
Затянул про славные походы
 На соседей, немцев и татар...

Не успел он кончить этой песни -
 Крики "Vivat!" огласили зал;
Только круль махнул рукой, нахмурясь:
 Дескать, песни эти я слыхал!


"Пой другую!"- и, потупив очи,
 Прославлять стал молодой певец
Молодость и чары королевы
 И любовь - щедрот ее венец.

Не успел он кончить этой песни -
 Крики "Vivat" огласили зал;
Только круль сердито сдвинул брови:
 Дескать, песни эти я слыхал!

"Каждый шляхтич,- молвил он,- поет их
 На ухо возлюбленной своей;
Спой мне песню ту, что пел ты в хате
 Лесника,- та будет поновей...

Да не бойся!"-
 Но гусляр, как будто
К пытке присужденный, побледнел...
 И, как пленник, дико озираясь,
Заунывным голосом запел:

"Ох, вы хлопы, ой, вы божьи люди!
 Не враги трубят в победный рог,
По пустым полям шагает голод
 И кого ни встретит - валит с ног.

Продает за пуд муки корову,
 Продает последнего конька.
Ой, не плачь, родная, по ребенке!
 Грудь твоя давно без молока.

Ой, не плачь ты, хлопец, по дивчине!
 По весне авось помрешь и ты...
Уж растут, должно быть к урожаю,
 На кладбищах новые кресты...

Уж на хлеб, должно быть к урожаю,
 Цены, что ни день, растут, растут.
Только паны потирают руки -
 Выгодно свой хлебец продают".

Не успел он кончить этой песни:
 "Правда ли?"- вдруг вскрикнул Казимир
И привстал, и в гневе, весь багровый,
 Озирает онемевший пир.

Поднялись, дрожат, бледнеют гости.
 "Что же вы не славите певца?!
Божья правда шла с ним из народа
 И дошла до нашего лица...

Завтра же, в подрыв корысти вашей,
 Я мои амбары отопру...
Вы... лжецы! глядите: я, король ваш,
 Кланяюсь, за правду, гусляру..."

И, певцу поклон отвесив, вышел
 Казимир,- и пир его притих...
"Хлопский круль!"- в сенях бормочут паны...
 "Хлопский круль!"- лепечут жены их.

Онемел гусляр, поник, не слышит
 Ни угроз, ни ропота кругом...
Гнев Великого велик был, страшен -
 И отраден, как в засуху гром!

1874