Лиза, или Следствия гордости и обольщения

В.М. Федоров

Лиза, или Следствия гордости и обольщения

 
Ее  Императорскому Величеству

Всемилостивейшей государыне

ЕЛИСАВЕТЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ

с глубочайшим благоговением поднесенное

ЕКАТЕРИНА Вторая первым поставляла себе удовольствием поддерживать — ободрять дарования;

ЕЛИСАВЕТА Ей последует — славно идти по стопам Великой   ЕКАТЕРИНЫ!

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ГОРДОВ, богатый дворянин. Г-н Сахаров.

ДОБРОСЕРДОВА, дочь его, вдова. Г-жа Сахарова

ЭРАСТ, майор в службе. Г- н Яковлев.

МАТВЕЙ, мещанин. Г-н Шушеринин.

ЛИЗА, дочь его. Г-жа Каратыгина.

КАТЯ, подруга Лизы. Г-жа Рыкалова.

ОСИП, старый слуга Эpacтa. Г-н Рыкалов.

СЛУГA Гордова. Г-н Пименов.

 

ДEЙCTBИЕ I

Театр представляет местами разбросанные крестьянские избы, разделенные рекою; вдали видна часть города.

ЯВЛЕНИЕ I
ЛИЗА.
ЛИЗА. Эраст! Эpacт! возвратись поскорее, чтобы насладиться любовию подле сердца верной твоей Лизы. Ах! мне никогда не было так скучно, как сегодняшнее yтpо; какое — то тайное предчувствие меня беспокоит!… Эраст! неужли ты меня оставишь?  Hет! нет! ты не покинешь бедную, предавшуюся во власть твою Лизу. Вот уже четыре месяца после отъезда твоего, что я всякий день проливаю слезы, ты не заставишь меня проливать их во всю жизнь мою. — Ты приедешь — привезешь мне с собою спокойствие — радость! а ежели — берегись, слезы бедной Лизы будут везде за тобою следовать, и ты нигде от них не скроешься!

ЯВЛЕНИЕ II
ЛИЗА и МАТВЕЙ.
МАТВЕЙ. Что ты, моя милая, всегда так скучна? будь веселее! — Кажется нам тужить не об чем? Хлеб у нас родится хорошо; а трудолюбие твое доставляет нам даже излишество.

ЛИЗА. Вы мне приказываете быть веселою, батюшка, а сами — редко, очень редко удовольствие видно на лице вашем; вы бываете веселы только со мною, и то для того, чтоб не навести и на меня скуки. А! вы редкий отец!

МАТВЕЙ (тронутый, едва удерживает слезы).

Болтаешь, Лизанька, мой друг! ну, перестанем. Скажи — ка мне: чай тебе не приятно, что наш Майор уехал в армию?

ЛИЗА (в некотором смущении). Почему ж, батюшка?

МАТВЕЙ. Почему ж? потому, что он так много платил за твои безделицы, за вывязанные тобою чулки, перчатки. О! это самый щедрый и благородный человек! Я всегда любил и почитал тех, которые, ежели хотят сделать помощь бедному, то покупают у него что-нибудь и платят вдесятеро, или иначе как помогают, а не подают милостыню; это истинный знак благородной души, которая чувствует, как тяжко принимать подаяние!

ЛИЗА. Ведь война уж кончилась, батюшка?

МАТВЕЙ.  И Русские победили, прибавь к тому, дочь моя!

ЛИЗА. Удивительно, что Русские всегда побеждают; это надо приписать нашему счастию.

МАТВЕЙ.   Досадно мне, что дочь моя так худо думает! Но я тебе тотчас докажу, что несчастие нас делает победителями; выслушай: Русский идет драться за отечество, веру и за доброго Царя своего, а неприятели почти все за деньги; Русский, умирая думает: потомство скажет обо мне: он умер за отечество; что ж скажут о наемнике? Он умер за несколько талеров. — Вот, моя милая! что делает нас победителями. И справедливо говорят, что и Русских можно побить, но победить никогда. (В сильном движении.) Отец! Ты лишил меня сладчайшего удовольствия, умереть некогда за отечество; ты — (опомнясь). Неужли Катя сегодня не была еще у тебя?

ЛИЗА. Она вчера говорила, что пойдет в город; и я хотела идти с нею, но замешкалась. (Обнимая отца, трогательным голосом.) Батюшка! простите меня; я имею подозрение; оно час от часу более увеличивается — мне кажется, что вы не рождены быть в этом состоянии, что в сердце вашем есть какая-то непроницаемая тайна. Я всегда представляю себе: почему вы, родясь в кругу крестьян, больше их образованы; почему я получила от вас такое воспитание, какого не имеет ни одна из подруг моих — (с pобоcтию), а иногда вы с ужасом произносите имя отца…

МАТВЕЙ. Перестань, Лиза; перестань растравлять сердечную мою рану! она неисцелима, однако ж… так: ты должна узнать несчастную мою историю. Сердце мое после смерти матери твоей осиротело; ты была еще ребенок, и я всю скорбь души моей вмещал в одном себе. Как тяжко не иметь человека, с которым бы можно было разделять и удовольствия наши и горести! Теперь ты в совершенных летах; заступи место матери своей, будь моим другом и товарищем в страдании! Узнай, дочь моя! что отец твой…  Что я делаю! я хочу отравить спокойную жизнь ее! теперь она счастлива; мысль ее не простирается дальше ее состояния; а тогда — нет, Лиза! ты никогда не узнаешь моего злополучия; и лишь только эта одна тайна сокрыта будет от тебя в моем сердце…. Прошу тебя, любезная дочь,  не выведывать ее, она гибельна! — Гордые человеки! вы презираете своих братьев, рожденных в бедной хижине! Вы, осыпаны будучи дарами слепого счастия, в роскошном упоении чувств ваших, пренебрегаете бедного в разодранном рубище. Берегитесь! чтоб бедняк, изнуренный голодом, томимый жаждою не превзошел вас некогда богатством души своей!

ЛИЗА.  Вы приказываете — и я не смею более…

МАТВЕЙ. Жена! милая, любезная жена! ты теперь пред лицом Всевышнего обвиняешь того, который презрел тебя; гордость которого изгнала тебя из родственных объятий… Удержись! удержись! он отец мой! — Нет, Ангельская душа! Ты не сродна к отмщению; ты, родясь под ветхою кровлею научилась терпеть и прощать. Но ежели он умер – ежели смерть постигла его не в раскаянии – ежели он осужден на вечное страдание… Милосердый Отец! прости его; прости так, как я от всей души его прощаю! отпусти вину отца за двадцатилетнее страдание сына!

ЛИЗА. Успокойтесь, батюшка.

МАТВЕЙ. Лиза! изображение матери! иди всегда по следам ее! будь сострадательна ко всему тебя окружающему! сноси терпеливо бедность и несчастие, ежели они преследовать тебя будут! – Здешняя жизнь мне нестерпима; здесь гордость, корыстолюбие, злоба и другие пороки овладели светом, оставя добродетели лишь одну точку во всем его пространстве. Но другая жизнь – а! там, там насладимся истинным удовольствием! по одну сторону жена, по другую дочь: для чего ж и не отец? (В объятиях дочери.) Ангел непорочности! ты заставляешь меня иногда забывать мои несчастия; твоя почтительность, твое повиновение и поведение твое достойны лучшей участи! но – (в слезах) я бы отдал  тебе мое сердце, чтоб только видеть тебя в другом состоянии. Ха! ха! ха! как жалок тот отец, которой не может ничего более оставить в приданое своей дочери, кроме доброго сердца! К нему никакой жених не присватается. В этом свете нужны деньги, почести! а бедняк с доброю душою не почитается и за человека. – Милосердый Боже! Ты, Который всех… Нет! нет! кто двадцать лет страдал без роптания, того одна минута исступления не заставит роптать;  нет, дочь моя! Терпение, любовь и прощение, вот чувствование отца твоего! научись и ты им, и никогда не ропщи!

Лиза. Я готова во всем вам последовать, батюшка! Вот и Катя!

ЯВЛЕНИЕ III

Те же и КАТЯ.

КАТЯ. Здорова, Лиза! – знаешь ли? ведь я его видела! (Увидя МАТВЕЯ.) А! дядюшка! как можешь?

МАТВЕЙ. Что мне делается?

ЛИЗА. Здравствуй, милая Катя! (Потихоньку.) Кого ты видела?

КАТЯ. Ну, кого — при отце нельзя сказать.

МАТВЕЙ. Коли тебе есть нужда быть в городе, так сосед Василий отвезет тебя; он давича говорил, что хочет туда ехать.

ЛИЗА. Хорошо, батюшка!

МАТВЕЙ. Я пойду, скажу ему. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ IV

ЛИЗА и КАТЯ.

ЛИЗA. Ради Бога! не мучь меня! скажи, кого ты видела?

КАТЯ. Коли будешь веселее, так скажу.

ЛИЗА.  Ты все шутишь, Катя!

КAТЯ. Да для чего ж не шутить, коли шутится?

ЛИЗА.  Ну, пожалуйста ж, скажи!

КАТЯ. Рассмейся.

ЛИЗА. Дура!

КАТЯ. Умница!

ЛИЗА. Любовь не всегда заставляет смеяться.

КАТЯ. Напрасно ж ты с нею познакомилась!

ЛИЗА.  Любовь есть невольное чувство.

КАТЯ (смеется). Вот ты мне иногда советовала, чтоб и я кого-нибудь полюбила; как бы оно было смешно, коли бы и я также стала говорить: (передразнивая Лизу) любовь не всегда заставляет смеяться; любовь невольное чувство. (Еще больше смеется.)

ЛИЗА. Шутки твои не у места. (Отирает слезы.)

KАТЯ (испугавшись). Ах, Лиза! ты плачешь?

ЛИЗА. О слабостях людских сожалеют, но не смеются над ними.

КАТЯ. Да ведь я не с умыслом смеялась.

ЛИЗА. Ты была единственным моим другом.

КАТЯ. Я и теперь тебя люблю больше самой себя! Ну перестань, пожалуйста, не сердись; а то и мне становится что-то скучно.

ЛИЗА.  И я бывала некогда также весела, но — скажи же, кого ты видела?

КАТЯ. Эраста.

ЛИЗА. Неужли?

КАТЯ. И говорила с его Осипом.

ЛИЗА. Говори скорей: где? когда? что он сказал тебе?

КАТЯ. Вот видишь: как я пpодала на рынке свою работу, купила что надо для домашнего и хотела идти домой, вдруг увидела, в богатой карете едет Эраст; смотрю, карета поворотила на двор, на самый тот, где мы с тобой бывали: ну помнишь, где тетушка Афросинья жила в кормилицах.

ЛИЗА. Что ж ты говорила с Осипом?

KАТЯ. Спрашивала его, давно ли приехал барин?

ЛИЗА (с нетерпеливостью). Что ж он сказал?

КАТЯ. Да уж два месяца, как мы здесь.

ЛИЗА.  Два месяца! — и он не мог найти минуты, чтоб придти обрадовать  возвращением своим бедную Лизу! Два месяца! — несчастная! я оставлена, презрена!

КАТЯ  (испугавшись). Что тебе сделалось?

ЛИЗА. Вот достойная награда за мою легковерность! вот награда за презрение родительских советов! — А ты! ты, который клялся любить меня по гроб; ты, который вверг меня в бедственное состояние — злодей! – Нет, нет, Эраст! это ужасное название не принадлежит тебе. — Я знаю твое сердце — оно нежно! добродетельно! — конечно случилось какое-нибудь препятствие: может быть, ты был болен- может быть — но я не могу доле вытерпеть: я хочу тебя видеть! Прости, Катя! я пойду в город, увижусь с ним, и опять буду весела! один взгляд его оживит меня! (Обнимая Катю.) Прости!

КАТЯ.  Бог с тобою!

ЯВЛЕНИЕ V

КАТЯ (одна). Как она мне жалка, бедненькая! — Ну, ежели он ее и вправду оставит — это не хорошо; она будет плакать во всю жизнь! а говорят, что слезы несчастных доходят к Богy; — ему дурно будет.— Да и дядя Матвей, которого умнее у нас во всем околотке нет, также говорит: что обольщать бедную девушку не годится, у ней де ,  только и сокровища: ее невинность. (В задумчивости уходит.)

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ II.

В доме Добросердовой.

ЯВЛЕНИЕ I

ЭРАСТ и ОСИП.

ОСИП. Так вы завтра непременно женитесь на Госпоже Добросердовой?

ЭРАСТ. Непременно.

ОСИП. Но вы ее не любите.

ЭРАСТ. Мои расстроенные обстоятельства —

ОСИП. Так вы женитесь на ее богатстве?

ЭРАСТ. Почему ж?

ОСИП. Потому что вы ее не любите.

ЭРАСТ. Но скажи, что мне делать? Я, завлечен будучи извергами человечества в игру, проиграл все свое имение! не осталось ничего в этом свете, чтоб я мог назвать своим, кроме тебя, но и ты мне не принадлежишь; твоя привязанность, любовь и усердие к отцу моему и ко мне, давно переменили название слуги в друга! так, ты не слуга, а друг мой; кроме этого, хотя неприятного для меня брака, я не могу поправить своего состояния?

ОСИП. Простите, что слуга ваш, который привык говорить правду еще покойному вашему батюшке, и вам осмеливается о ней напомнить. Правда не всякому нравится; но я прилепился к ней еще с молодых лет и не могу оставить ее тогда, когда уже одною ногою стою во гробе; простите, ежели я вам напомню о той бедной девушке…

ЭРАСТ. Осип! друг мой! перестань терзать меня.

ОСИП. Вы сами вверили мне вашу тайну; а я, как верный слуга ваш, не могу, чтоб не напомнить вам о вашем обещании, данном Лизе; подумайте, вы клялись…

ЭРАСТ. Так… но обстоятельства…

ОСИП. Добрая совесть есть лучшие обстоятельства.

ЭРАСТ. Что ж, я женясь на ней, должен буду пойти по миру?

ОСИП. Государь ни одного еще Офицера с хорошим поведением не пустил по миру.

ЭРАСТ. Но жалованье так мало…..

ОСИП. Умеренность не многого требует.

ЭРАСТ. Перестань, добрый старик! Ах, если б ты мог видеть мое сердце; если б ты знал, сколько я люблю ее! — но проклятая игра, этот разбой политический! отняла у меня все средства обладать ею! и я принужден… Однако ж я буду ей помогать.

ОСИП. И тaк вы ее оставляете?

ЭРАСТ. По нужде.

ОСИП. Бедная, обольщенная невинностъ утопать будет в слезах.

ЭРАСТ. Она пойдет замуж.

ОСИП. Но стыд не допустит ее до замужества.

ЭРАСТ. Предрассудок!

ОСИП. А когда узнает отец, каково ему будет?

ЭРАСТ. Несколько золота…

ОСИП. Как будто честь бедного земледельца должна продаваться за золото? Ах, милостивый государь, не думайте так; это грешно, право грешно! К ногам вашим упадает тот, который усердно, всей душою служил около шестидесяти лет вашему дедушке, родителю и вам, которого отец ваш, за оказанные ему услуги, не называл другим именем, как другом; неужли вы захотите отнять малый остаток жизни моей: это сокровище, которое и последнему нищему драгоценно? — Ежели же слова мои вас не трогают, то подумайте, что некогда вы должны будете дать отчет в делах своих; что за всякую слезинку, пролитую обольщенною, заплатите вы тысячею страданий! подумайте… А! я вижу слезы в глазах ваших; так, сердце ваше не совсем eще ожесточено; оно внимает гласу добродетели… Спешите, скорей спешите оставить эти места, где золото и злая совесть неразлучны! Летите в бедное жилище вашей Лизы! оно есть обыкновенное пристанище спокойствия и доброй совести!

ЭРАСТ. Встань, добродетельный старик! ты пронзаешь сердце моe! Так! я думаю. — Поди! успокойся! Мне надобно говорить с Госпожою Добросердовой — поди!

ОСИП (отходя). Не забудьте, сударь, что жизнь и смерть этой седой головы в ваших руках!

ЯВЕНИЕ II

ЭРАСТ (один).

ЭРАСТ. Мне жениться на Лизе? бедному на бедной? Дворянину на крестьянке? (Вдруг.) О! да будет проклято это изречение! Нет! Создатель мира! язык мой произнес cиe, не согласуясь с рассудком; нет! я никого не презирал из Твоeго творения! и все то, что гордость называет подлостью, все то я называл своими равными. — Но мещанка ли она? мещанин ли отец ее? Быть не может! разум и понятия Матвея, образование его дочери — заставляют сомневаться. Не несчастный ли какой-нибудь, уклонившийся под сень мирного уединения? Если это так; если он узнает, то тот, которого он столько ласкал, любил, сделался развратителем его дочери! — то бесчестие, соединенное с несчастием, оскорбленное гоcтeпpиимство, отчаяние посрамленного отца! все сие произнесет смерть, проклятие  и вечное осуждение! куда скроюсь я
тогда!
ЯВЛЕНИЕ III

ЭРАСТ и ДОБРОСЕРДОВА.

ДОБРОСЕРДОВА. С каким нетерпением, милый Эраст! ожидаю я той минуты, в которую рука моя и сердце вам принадлежать будут! Однако ж не думайте, чтоб я до того была ослеплена моею любовию, что видела разницы между вами и мною: и потому я еще в последний раз хочу вас спросить: не будете ли вы раскаиваться, женясь на мне? Поверьте, что любовь моя основана на здравом рассудке; и ежели вы когда-нибудь меня упрекнете, то это будет верх моего мучения!

ЭРАСТ. Думая так, вы меня обижаете, сударыня! Я, который вами столько облагодетельствован, могу ли когда-нибудь…..

ДОБРОСЕРДОВА. Пожалуйте, никогда со мною так не говорите! Я не так рождена, чтоб упрекать вспоможением, мною кому-нибудь учиненным. — Но скажите мне, что я всегда вас нахожу пасмурным? Даже и тогда, когда вы мне говорите о любви, и тогда горесть написана на лице вашем. Я давно хотела спросить вас о том.

ЭРАСТ. Как можете вы об этом меня спрашивать, зная мое положение; зная, что я, хотевши подлым образом обогатиться, лишился всего имения? Не довольно ли этого, чтоб иногда, вспомня прошедшее, испустить горестный вздох?

ДОБРОСЕРДОВА. Стыдитесь о том печалиться, что вознаградится вам вдесятеро! Вы знаете, я богата; покойный муж мой оставил мне после себя большое имение; а если этого мало, так я одна наследница после батюшки, богатство которого вам также известно.

ЭРАСТ. Батюшка ваш ничего не мог узнать о вашем братце?

ДОБРОСЕРДОBA. Ничего. (С горестным вздохом.) Ах! если бы он нашелся! с какою радостию уступила бы я ему все наследство после батюшки. С каким удовольствием отдала бы я ему половину своего имения! Жаль, что вы не знали этого столь мною любимого брата; это был Ангел!

ЭРАСТ. Может быть, он еще и найдется; может быть, я еще обниму в нем моего брата!

ДОБРОСЕРДОВА. Нет, сударь! батюшка несколько лет тщетно старается отыскать его, употребляя все к тому способы. Конечно, он погиб! — Вот до чего иногда доводит упрямство родителей!

ЭРАСТ. Да, он жестоко с ним поступил!

ДОБРОСЕРДОВА. Оставимте этот разговор; он мне тягостен. — Поговоримте о завтрашнем дне: он навсегда соединит нас. Не правда ли сударь?

ЭРАСТ. Так! — но — я хотел вас просить, нельзя ли — на самое малое время отсрочить?

ДОБРОСЕРДОВА. Вы меня удивляете! Неделю назад вы были согласны, что тотчас по приезде батюшки будет свадьба, а теперь…

ЭРАСТ. Несколько дней сударыня…

ДОБРОСЕРДОВА (подозрительно). Чему приписать мне такую перемену? Не другая ли….

ЭРАСТ. О! нет, нет, сударыня! (Принужденно.)

Я — люблю вас!

ДОБРОСЕРДОВА (нежно). Так зачем же хотите вы удалить мое благополучие. Это слишком жестоко с вашей стороны. – Вы говорите, что любите меня?

ЭРАСТ. Так, сударыня!

ДОБРОСЕРДОВА. А любовники один другого слушают?

ЭРАСТ. Конечно…..

ДОБРОСEРДОВА (шутливым тоном).

Ну, так я вам приказываю непременно завтра на мне жениться!

ЭРАСТ. Я сам с нетерпением этого ожидаю; — но…

ДОБРОСЕРДОВА. Ни слова больше, сударь! — Да ежели бы я и хотела согласиться на отсрочку, — так батюшка этого не захочет; он для нашей свадьбы приехал из-за несколько сот верст; да — он же с некоторого времени совершенно не терпит городской жизни; и потому эта отсрочка будет ему в тягость.

ЭРАСТ (в сторону). Одни сутки — и я совершенный злодей!

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и ГОРДОВ.

ГОРДОВ (Эрасту). А милостивый государь! мой будущий зять! Вы давеча наделали мне неприятностей.

ЭРАСТ. Я, сударь!

ДОБРОСЕРДОВА. Как это, батюшка?

ГОРДОВ. Заставил плакать меня, как сущего ребенка.

ЭРАСТ. Вы шутите, батюшка?

ГОРДОВ. Он так же был майор и так же сострадателен.

ДОБРОСЕРДОВА (Эрасту). Что вы сделали?

ЭРАСТ. Я, право, ничего не знаю!

ГОРДОВ. Вы сделали доброе дело: это похвально! Вы давеча украдкою ото всех дали бедному, израненному инвалиду горсть денег: это похвально! Но мне тотчас  пришел на мысль мой сын. — Где ты? где, сын сердца моего? — Куда изгнало тебя мое проклятие? — Может быть бедность изнуряет тебя? — может быть… Это мудрено, ужасно мудрено! отец богат, сын беден! А! старый злодей! гордость твоя этому причиною. — Как будто добрая крестьянка не может быть женою самого знатнейшего человека? Это смешно! До того смешно, что инда у меня череп воротит!

ДОБРОСЕРДОВА. Оставьте это напоминание; оно расстраивает ваше здоровье.

ГОРДОВ (Добросердовой). Хорошо, что ты выбрала себе такого достойного мужа! я найду в нем моего сына. А! сударь, вы не можете себе представить, что это был за сын! — Майор в двадцать два года, был на нескольких сражениях, изранен, и за храбрость носил крест в петлице! а сердце! — Но я не мог тогда хорошо судить об его сердце; я был непомерно горд! — Мы знатные почти все больны этим припадком. — Я иногда серживался на него, что он тратит много денег; не мог придумать, куда он их девает, потому, что у него не видно было ничего чрезвычайного; я думал, что он их проигрывает в карты — а после узнал, что он был бережлив и даже скуп на свои издержки, но щедр и расточителен на вспоможение бедным!

ДОБРОСЕРДОВА. Вы хотели, батюшка, сегодня с визитами ехать?

ГОРДОВ. К несчастию должен! однако ты со мною же поедешь; — у меня так взволнована кровь, что я не в состоянии никому ни одного слова сказать! ты будешь моим толмачем.

ДОБРОСЕРДОВА. А ужо, батюшка, не угодно ли вам поехать куда-нибудь за город? Природа щедро одарила Москву прекрасными окрестностями!

ГОРДОВ. Хорошо! теперь с визитами, ужо за город, завтра поутру свадьба, а к вечеру — в деревню; так! — нельзя лучше придумать!

ДОБРОСЕРДОВА.  В которую ж сторону мы поедем?

ГОРДОВ.  Мне все равно.

ЭРАСТ. Куда вам угодно?

ДОБРОСЕРДОВА. Поедемте к Симонову монастырю!

ГОРДОВ. Куда хочешь!

ЭРАСТ (в замешательстве). Лучше куда-нибудь в другое место; там…

ДОБРОСЕРДОВА. Я, по крайней мере, нигде не нахожу такого приятного местоположения и таких видов, как там.

ЭРAСT. A! нет, сударыня, есть очень много других, которые гораздо превосходнее!

ДОБРОСЕРДОВА. Ну, где ж, скажите?

ЭPACT. Например…

ДОБРОСЕРДОВА. Например…

ЭРАСТ.  Я — я не могу вдруг вспомнить…

ГОРДОВ. Как не стыдно военному человеку спорить с женщиною; и о чем же? о приятных местоположениях; ну, куда повезут, туда и поедем! (Добросердовой.) Однако ж нам пора.

ДОБРОСЕДОВА. Извольте, батюшка!

ГОРДОВ. Эй, малый! (Слуга входит.) Готова ли карета?
СЛУГА. Готова, сударь!

ГОРДОВ. Поедем! (Эрасту.) До свидания.

ЭРАСТ (кланяется Гордову и целует руку Добросердовой). Простите, сударыня!

ДОБРОСЕРДОВА. Мы скоро увидимся.

ЯВЛЕНИЕ V
ЭРАСТ (один, в задумчивости садится подле стола, берет книгу и, без намерения развернув ее, читает).

ЭРАСТ. «По моему мнению, соблазнители должны наказываться как величайшие преступники». (Бросает книгу.) Я это знаю. ( Встает и ходит взад и вперед.) Я это чувствую.

ЯВЛЕНИЕ VI
ЭРАСТ и ОСИП.

ОСИП (входя поспешно). Ах, милостивый государь!

ЭРАСТ. Что ты, Осип?

ОСИП. Ах, сударь!

ЭРАСТ. Что такое?

ОСИП. Теперь уж я вас не прошу, но заклинаю всем, что ecть свято, скорей пойти к Лизе! она…

ЭРАСТ. Что она? —

ОСИП. Лишь сейчас была здесь.

ЭРАСТ.  Неужли?

ОСИП. Точно, сударь! и к несчастию не я первый попался ей на глаза; ей отказали.

ЭРAСТ. Очень хорошо сделали.

ОСИП. Очень худо, сударь! – Что ж вы нейдете?

ЭРАСТ. Это невозможно.

ОСИП. Так простите ж меня, если я вам опишу то положение, в котором я встретил Лизу, когда она шла отсюда со двора. Это ужасно! у меня волосы дыбом становятся! — Бледна, как смерть; глаза, наполненные слез, устремлены на небо; вздымающаяся грудь испускает мертвые вздохи; а уста — эти розы, на которых вы некогда вкушали райское удовольствие, запеклись и помертвели! Нет, я не в силах продолжать; у меня язык немеет от одного воображения!

ЭРАСТ. Разве она узнала? —

ОСИП. Узнала, сударь! ей кто-то из здешних людей сказал, что вы завтра женитесь. — В каком отчаянном положении лишь увидела меня, тотчас бросилась к моим ногам, схватила руку мою, прижала к охладевшим губам, оросила ее пламенными слезами… Ах, сударь! (показывая на руку) вот они! вот Лизины слезы! они еще не высохли! (Эраст стоит как окаменелый.) Что ж; вы и теперь нейдете к ней. — И вам не стыдно, что слуга, за воспитание которого ничего не заплачено, берет преимущество над вами в чувствительности? Вам не стыдно, что старик, чувства которого уже почти онемели, превосходит вас в сострадании? Или забыли вы, что есть Бог мститель? Берегитесь! одна минута — и оскорбленная невинность, представ пред лицом Правосудного, потребует удовлетворения, и тогда никакое раскаяние не примется, тогда….

ЭРАСТ (в сильном движении). Может быть она испускает последнее дыхание! Нет, Лиза! нет, я тебя не покину!

Конец второго действия.

ДЕЙСТВИЕ III.

Театр представляет декорацию первого действия.

 

ЯВЛЕНИЕ I
МАТВЕЙ (один).
МАТВЕЙ. Что-то Лиза долго не возвращается; уж не случилось ли с нею чего? Да и мне так грустно — сам бы себя не видал! — Хорошо быть мещанином, но лучше, коли бы не быть им. — Бa! сердце у меня ужасно как бьется! что-то оно предвещает! — Боже! ты один защитник наш! Ты один хранитель! — Мне кажется, ежели она еще чрез несколько часов не приедет, так я умру! — Со мною никогда так дурно не случалось. (Смотрит в ту сторону, откуда должна приехать Лиза.) Лиза! чувствует ли твое сердце, как отец твой о тебе беспокоится? — Ну, приезжай же, моя милая, поскорее! — Нет, мне очень дурно! (Садится на земляную лавку; увидя Катю.) Что! не приехала ли моя дочь?

ЯВЛЕНИЕ II
МАТВЕЙ и КАТЯ.

КАТЯ (в сторону). Как сказать ему! — Hет, еще не приехала.

МAТВЕЙ (в большом беспокойстве). Это худо!

КАТЯ (примечая его смятение). Что ты, дядюшка?

МАТВЕЙ. Сам не знаю, что со мною сделалось! — однако ж это не даром.

КАТЯ (робко). Дядюшка! знаешь ли что?

МАTВЕЙ (вдруг). Что?

КАТЯ (испугавшись его вопроса). Нет! я хотела сказать…

МАТВЕЙ. Говори!

КАТЯ (в замешательстве). Я хотела cпросить…

МАТВЕЙ.  Об чем?

KATЯ. Да что Лиза так долго не едет?

MАTВЕЙ. Катя! (Катя потупляет голову.) не годится крестьянской девке притворствовать; говори, что ты хотела мне сказать?

КАТЯ (в прежнем положении). Дядя Василий приехал.

MATВЕЙ. Экая ты дура! ты так долго не хотела меня обрадовать.

КAТЯ (запинаясь). Да — он — один приехал.

МАТВЕЙ. Как!

КАТЯ. Лизы с ним нет.

МАТВЕЙ (с ужасом). Где ж она? — Говори!

КAТЯ. Я боюсь…

МАTВЕЙ. Ей должно быть с ним вместе — разве — не занемогла ли она — не умерла ли! — Но ему надо было привезти ее ко мне; я б взглянул на нее и вместе бы с нею умер! – или…

КATЯ. Василий говорит, что как они приехали в город, так Лиза куда-то пошла и хотела скоро воротится; однако ж он ее ждал долго; да как ему нельзя было дольше ждать, так он и приехал один.

МАТВЕЙ. Вот каково быть бедным земледельцем! — Правосудный Боже! неужли не возмог и Ты охранить ее? Кто ж, кроме Тебя, защитит бедную деревенскую невинность? — Ее нет; однако ж я ее найду мертвую, или — для меня все равно. — Я ее найду, или прекращу горестную жизнь мою! (В отчаянии уходит.)

ЯВЛЕНИЕ III

КАТЯ
КАТЯ (Одна). Ах! как он страшен. Я никогда его таким не видала. Но куда девалась Лиза? не осталась ли она у Эраста? Этого быть не может! она ни для кого на свете не покинет отца своего!

ЯВЛЕНИЕ IV
КАТЯ и ЛИЗА      (в ужасном молчании, прерываемом горестными вздохами.)

КАТЯ (увидя Лизу, бежит обнять ее).

Ты возвратилась, милая Лиза! Я сейчас побегу этим обрадовать отца твоего!

ЛИЗА (с ужасом). Моего отца! — обрадовать! — Нет! — разве умертвить его! — (Томно.) Боже! кровь моя хладеет, силы оставляют – Поспеши! поспеши скорее, смерть, прекратить дни преступницы! (Упадает в объятия Кати.)

КАТЯ. Что с нею сделалось? —  Видела ли ты Эраста?

ЛИЗА (вдруг). Эраста! (C тяжким вздохом.) Нет!

КАТЯ. Разве ты не застала его дома?

ЛИЗА. Не знаю.

КАТЯ. Как это?

ЛИЗА. Он не существует для меня более.

КАТЯ. Куда ж он делся?

ЛИЗА. Превратился в лютого зверя!

КАТЯ. Я тебя не понимаю.

ЛИЗА (со вздохом). Язык оставленной любовницы не всякому бывает внятен.

КАТЯ. Верно c тобою что-нибудь случилось?

ЛИЗА. Катя! — я должна умереть.

КАТЯ. Не с ума ли ты сошла!

ЛИЗА. Нет!

КАТЯ. Разве можно умереть, когда захочется?

ЛИЗА. Я призову смерть к себе.

КАТЯ. Она тебя не послушается.

ЛИЗA (с ужасом).  Эраст! Эраст убийца мой!

КАТЯ. Верно ты что-нибудь узнала?

ЛИЗА. Мужчины! Мужчины! сколько невинных жертв погибает от вашего вероломства! Сколько слез проливается несчастными. Страшитесь!  они слишком пламенны! они льются из сердца! Страшитесь! Бог отмстит за них!

КАТЯ (в слезах). Бога ради! скажи, что с тобою сделалось?

ЛИЗА (в горестном рассеянии). Так… ничего… он оставил меня!

КАТЯ. Как ты это узнала?

ЛИЗА (так же). Мне сказали…

КАТЯ. Да разве он сам тебе сказал?

ЛИЗА. Нет… меня к нему не допустили, и сказали… что завтра… Можно ли, чтобы на такое злодеяние Небо взирало равнодушно! — что завтра — он женится на какой-то — но я не хочу знать ее. — Он женится — и презренная Лиза равнодушно смотрит на это ужасное позорище! На счacтиe своей соперницы! на вероломство своего губителя! Hет! Душа моя наполнена ядом мщения! змея зависти сосет грудь мою! Нет, варвар! ты не будешь тоpжествовать, и холодное железо пронзит охолодевшее твое ко мне сердце! (Вдруг.) Боже! какое чувство  пробуждается в душе моей?.. А! это последнее наставление отца моего. Он говорил, что должно любить, терпеть и прощать. Я последую твоему совету, почтенный родитель! я прощаю моего убийцу! — Но терпеть — это невозможно! (Берет Катину руку и прижимает к своему сердцу.) Чувствуешь ли, как оно слабо бьется? Еще несколько минут — и оно навек утихнет!

КАТЯ. Перестань так печалится! поди к отцу; он утешит тебя.

ЛИЗА. Я никогда с ним более не увижусь! Я не смею и взглянуть на него! — Катя! ты одна была участницею моей тайны; ты видишь, как жестоко я наказываюсь за то, что не могла противостоять хитрым уверениям моего соблазнителя. Остерегайся! и ежели ты когда почувствуешь власть любви, то вспомни несчастного своего друга — вспомни Лизу! (С потупленными глазами ходит взад и вперед; Катя плачет.) Расскажи все, что со мною случилось, отцу моему; попроси, чтобы он простил меня! попроси, чтобы не проклинал виновницу его несчастия! (Трогательным голосом.) Заступи у него мое место! люби его так, как я любила и как теперь люблю его! (От слез не может говорить.) Скажи, что последние слезы его дочери лились о нем! скажи — (В сильном движении.) Боже! они пред алтарем клянутся в вечной верности! Постой! я прежде имею твои клятвы, постой — или ты будешь моим убийцем!

КАТЯ. Она без памяти! Лиза! что ты говоришь? 3десь никого нет, кроме тебя и меня.

ЛИЗА (в беспамятстве). Я его больше не вижу! — он оставил меня!.. слезы мои eго не трогают!.. Вопль мой никто услышать не хочет! Никто не подает мне руку помощи!.. Люди! за что вы презираете бедную Лизу? Или забыли вы, что слабость есть общая участь человеков? (Заливается слезами.)  Эраст! если не из любви, так хоть из сожаления — из сострадания не покинь меня!

КАТЯ. Господи! умилосердись над нею!

ЛИЗА. Вспомни, как ты клялся мне! как Бога давал свидетелем! не покинь меня! — Оживи это сердце холодное, почти уже помертвелое! дай жизнь погибающей Лизе! — А! он навсегда скрылся от меня! — но где скроется от Судии правосудного? Чудовище! изверг природы! никаким раскаянием, никакими слезами не смоешь ты черных пятен с проклятой души своей. — Тень посрамленной, оставленной тобою Лизы будет везде за тобою следовать, мучить тебя, напоминать твои злодеяния, клясть тебя!.. (Вдруг). Какой мрак покрывает глаза мои! Я ничего не вижу! Какой огонь жжет меня! — ноги мои подгибаются! (Катя поддерживает ее.) Кто это?

КАТЯ. Неужли ты не узнаешь меня? Я Катя… я друг твой!

ЛИЗА. Друг! — Когда уж любовник меня оставил; мудрено ли и тебе оставить меня!

КАТЯ. Нет! я хочу лучше умереть, нежели расстаться с тобою! Лиза! опомнись! я люблю тебя больше самой себя!

ЛИЗА. А! так я не всеми еще оставлена! Есть еще существо, ко мне прилепленное!.. Милая Катя! не забудь же попросить отца моего, чтобы он не грустил, не печалился бы о мне: я этого не стою; не стою даже и тех слез, которые он проливать будет! (C чувством, обнимая Катю.) Катя! прости! тебе не за что клясть меня.

КАТЯ (в недоумении). Разве ты куда идешь, что прощаешься?

ЛИЗА (продолжая). Не забудь меня! вспоминай иногда о несчастной своей подруге! (По некотором молчании Лиза вслушивается.) Кто зовет меня? — А! это ты, ужасная смерть! я повинуюсь тебе! (Бежит к реке.) Прими свою жертву! (Бросается в воду.)

КAТЯ (бежит за нею). Помогите! помогите!
ЯВЛЕНИЕ V
Те же, ГОРДОВ, ДОБРОСЕРДОВА, ЭРАСТ и двое СЛУГ.

ГОРДОВ. Что это за крик?

КАТЯ. Она утонула! Помогите! помогите!

ГОРДОВ (слугам). Спасайте! спасайте!

(Слуги бросаются за Лизою — Эраст стоит в неподвижном молчании.)

ДОБРОСЕРДОВА. Какая неприятная встреча!

ГОРДОВ. Кто бы это была такая, бедненькая!

ДОБРОСЕРДОВА. Ах! если б они ее не допустили утонуть!

ГОРДОВ. Тогда бы прогулка наша была спасением жизни человека.

(Люди вытаскивают Лизу без чувств, и кладут на дерновую лавку).

ЯВЛЕНИЕ VI
Те же и МАТВЕЙ.

МАТВЕЙ. Что за шум?

ЭРАСТ (всматривается в Лизу, и с ужасом произнеся) Лиза! я убийца твой! (упадает к ногам ее.)

ДОБРОСЕРДОВА. Что это значит?

(Матвей смотрит на свою дочь, силится что-то сказать, но не может, чувства его оставляют; он падает подле Лизы.)

Конец третьего Действия.

ДЕЙСТВИЕ IV.

Та же декорация.

ЯВЛЕНИЕ I
ЭРАСТ (один, приходя в себя). Где она? где Лиза? — смерть ты разлучила меня с нею? — А, варвар! ты убийца ее! ты сам, злодей! прекратил дни этого Ангела! ты вверг в вечную горесть ее отца! ты, для гнусного богатства, сделался извергом! ты отверг спасительные советы доброго старика! ты все это сделал! и еще ли надеешься прощения? Нет! пламенная кровь Лизы, по капле упадая на твоe зверское сердце, будет вечно палить его! Нет! тяжкие вздохи смертельно оскорбленного тобою ее  родителя вечно, вечно будут поражать слух твой!  Вот следствие пагубной игры! вот участь гнусного соблазнителя! – О мщение! ты улыбаешься, смотря на жертву, которая не минет тебя! Злоба, ты радуешься, рождая в сердце моем злобу к самому себе, отчаяние, ты торжествуешь, заключа меня в узы свои. Совокупитесь! И когда можете, изобретите еще новые, никому неизвестные мучения! обратите их на меня, на меня! злодеяния которого ужасают природу! — Нет средства избежать будущих страданий; но есть способ избавиться настоящих. — Воды! которые похитили жизнь моей Лизы, избавьте и меня от оной! Она мне тягостна! она пламя, пожирающее мою душу! (Идет к реке.)
ЯВЛЕНИЕ II
ЭРАСТ и ОСИП.

ОСИП. Что вы, сударь?

ЭРАСТ. Прочь, старик!

ОСИП. Куда вы так стремительно идете?

ЭРАСТ. Избавить землю от величайшего злодея!

ОСИП. Успокойтесь! я принес вам радостную весть.

ЭРАСТ. Что? — или порядок мира разрушился и злодеи торжествуют? Говорили! что такое?

ОСИП. Я ее видел, сударь! она жива!

ЭРАСТ. Кто? Скорее! скорее!

ОСИП. Лиза.

ЭРАСТ (падая на колени). Боже! Так Ты не совсем еще покинул меня, Ты возвращаешь мне надежду, без которой мы существовать не можем; … Существо благотворное! прими благодарность мою в этих пламенных слезах! (Встав.) А! я начинаю оживать! я получаю новое существование! — Как жестока участь тех, которые сердечные чувствования и вопиющую совесть называют предрассудками или детскими закоренелостями! Как жестока участь тех, которые хоть на минуту отпадают от тебя, о вера! божественная путеводительница к вечным радостям! так, руководимый тобою никогда не совратится с пути добродетели; он и при жестоких ударах рока находит в тебе отраду и утешение! — Но скажи, точно ли ты  ее видел?

ОСИП. Неужли я стану вас обманывать? — Я видел Лизу; ей возвратили жизнь; но она проклинает избавителей своих.

ЭРАСТ. Нет! ты не будешь клясть их, и любовь моя возродит в тебе любовь к жизни. — Пойдем, Осип! медленность в таком случае может быть гибельна; пойдем! — Но — как встретит меня отец ее? – Укоризнами! проклятиями! — О! как тяжко встретить взор несчастного нами оскорбленного!

ОСИП. Это не все еще, сударь! Вы забыли о Добросердовой, о обиде ей вами сделанной. Женщины в таких случаях очень мстительны! Я боюсь…

ЭРАСТ. Так! я оскорбил ее! я это чувствую, но не боюсь мщения женщины. — Пусть отец ее пронзить грудь мою. — Пойдем к Лизе.

ЯВЛЕНИЕ III

Те же, ГОРДОВ и ДОБРОСЕРДОВА.

ГОРДОВ. Он должен на тебе жениться, или я принужу его к тому моею шпагою.

ДОБРОСЕРДОВА. Я знаю, батюшка, что мне делать надо.

ГОРДОВ (увидя Эраста). А! вы здесь, сударь! Хорош молодец! — Накануне свадьбы с моею дочерью валяться у ног какой-то ничего незначащей крестьянской девки! — Однако ж, сударь, не смотрите на то, что я стар; я никому в свете не позволю насмехаться над собою, ни над моею дочерью. Прошу покорно объяснить мне: что это за девка, которую вытащили из воды? Что за связь имеете вы с нею?

ЭРАСТ. В другое время я умел бы отвечать на  такие строгие вопросы. Государь мой!  когда человек, которого совесть была усыплена, вдруг пробуждаясь от ужасного  сна, видит перед собою два пути: один ведет его к богатой и знатной невесте, к почестям и к роскошной жизни;  а другой в бедную хижину убогого поселянина, дочь которого не  принесет ему с собою ни денег, ни знатности, ни почестей, но — душевное спокойствие, потому что несколько времени назад он — он  обольстил ее, и чуть было — вы сами были свидетель — чуть не сделался ее убийцею! — тогда… Скажите, что я должен делать? я не оправдываю себя; чувствую, что я огорчил вас, и еще больше дочь вашу; и за то от чистого сердца  прошу прощения! — Однако ж не подумайте, чтоб я, боясь вашей шпаги, это делал; нет! я готов хоть сей час омыть бесчестие ваше моею кровию: вот грудь моя! отмстите обиду вашей дочери! — но прежде дайте мне увидеться с Лизою — броситься к ногам ее!..

ГОРДОВ. О! поверьте мне, что вы со мною дешево не разделаетесь. Так смертельно меня обидеть!

ДОБРОСЕРДОВА. Батюшка! я больше вас в этом участвую, и так позвольте мне отмстить за себя и за вас.

ГОРДОВ. Что можешь ты сделать?

ЭРАСТ (Добросердовой). Я против вас ни одного слова не могу сказать в свое оправдание.

ДОБРОСЕРДОВА. Я этого не требую; — я сама некоторым образом причиною случившихся со мною неприятностей. Однако ж вы знаете, сколь жестоко вы меня оскорбили! Вы знаете, что я для вас сделала; вы не забыли, в каком состоянии я вас приняла к себе в дом. Вот до чего вы меня довели, что я принуждена напомнить вам о  моем вcпоможении: что очень для меня трудно! Не думайте, чтоб я осталась не отомщена; нет! наижесточайшее отмщение готовится для вас в душе моей!

ГОРДОВ. Оно справедливо; но — я опять вспомнил вчерашнюю горсть денег — Дочь! кто украдкою помогает бедным, тот не может быть совершенным злодеем!

ЭРАСТ. Ах, сударыня! сделайте милость, решите скорее судьбу мою! мне давно надо было лететь к Лизе! Я боюсь…

ДОБРОСЕРДОВА. Я вас не удерживаю, сударь; и вслед же за вами приду туда, и мщение мое совершится в глазах вашей любовницы!

ЭРАСТ. Я заслужил это; делайте, что хотите, только чтоб мне не расстаться с Лизою!

ЯВЛЕНИЕ IV
ГОРДОВ и ДОБРОСЕРДОВА.

 

ГОРДОВ. Он не может быть злодеем! и я право не знаю, что мне делать? — Ежели я захочу мстить — так он погибнет, как червяк. Старик! и так много крови взыщется на душе твоей! — Бог знает, где твой сын! какая участь его! — А! лучше простить: может быть сын мой также несчастлив! лучше помочь; кто-нибудь так же призрит и моего сына! (Добросердовой.) Это все от тебя зависит.

ДОБРОСЕРДОВА. Я никак не переменю своего намерения, батюшка! Что я положила, то так и будет.

ГОРДОВ. Но послушай, моя милая! об этой свадьбе никто еще не знал; следственно никто и не узнает, что она расстроилась; — я не думаю, чтоб Эраст стал об этом рассказывать; он право, кажется, только что на время был бездельником.

ДОБРОСЕРДОВА. Я нашла такое средство отомстить ему, что следы оного никогда не изгладятся в душе его!

ГОРДОВ. Чтоб разделаться с ним благородным образом, так надо простить его; чтоб разделаться честным образом, должно вызвать на поединок. — Какое заблуждение! для поддержания чести своей — хоть многие не понимают, в чем она состоит — должно непременно убить или быть убиту. Нет! я этого не хочу — я очень дорого ценю жизнь! и мне кажется, что ею жертвовать, подвергать ее опасности можно в одном только случае — тогда, когда дело идет о спасении отечества; а! вот тут должно все умолкнуть: родство, приязнь, дружба! — За отечество и последняя капля крови проливается с удовольствием!

ДОБРОСЕРДОВА. Не беспокойтесь, батюшка! дело обойдется без дуэли.

ГОРДОВ. Надо думать, что эта бедняжка очень его любит. Она мне жалка до чрезвычайности! — Я б хотел узнать о ней и об отце ее покороче.

ЯВЛЕНИЕ V
Те же и КАТЯ.

КАТЯ (имея в руках узел). Поспешим, поспешим помочь несчастному своему другу!

ДОБРОСЕРДОBА. Вот идет та девушка, батюшка, которая давеча брала большое участие в Лизе; кликнемте ее; она нам все расскажет.

ГОРДОВ. Эй, девушка! девушка!

КАТЯ. Что там?

ДОБРОСЕРДОВА. Подойди сюда, душенька поближе!

КAТЯ (увидя, что господа ее кликали). Простите меня! я право думала, что кто-нибудь из своих.

ДОБРОСЕРДОВА. Ничего, моя милая! – Пожалуй, расскажи нам…

КAТЯ. Ах, нет, сударыня! мне право, нет время рассказывать. (Хочет идти.)

ГОРДОВ. Куда ты так торопишься?

КАТЯ. В город.

ГОРДОВ. Зачем?

КАТЯ. За делом.

ГОРДОВ. За каким?
КАТЯ (посмотрев ему в глаза). Ты уж и так, барин, стар; а коли все будешь знать, так еще больше состаришься.

ГОРДОВ. Экая плутовка! как она, меня отделала!

ДОБРОСЕРДОВА.  Мы тебя не задержим, только скажи нам, кто такая эта Лиза и кто отец ее?

КАТЯ (торопясь). Лиза моя подруга, а отца ее зову я своим дядей.

ГОРДОВ. Мы не то хотим знать? — что он крестьянин? купец? или….

КАТЯ.  Он добрый человек!

ДОБРОСЕРДОВА. Да мы спрашиваем тебя о его звании.

КАТЯ. 3овут его Матвеем.

ГОРДОВ. Не то, душенька! мы хотим знать, что  он такое?

КАТЯ. Он — человек!

ГОРДОВ. Я это знаю; но ведь люди разделены на разные состояния: одного зовут дворянином, другого купцом, и так далее. —

KАТЯ. А! теперь я понимаю! Ну, так он — он, как бы вас не обмануть, он дворянин в мужицком кафтане.

ДОБРОСЕРДОВА. Как, так?

КАТЯ. А вот как: говорят, что несколько лет назад он поселился здесь, и никто его не знал; так по уму и по поступкам его думают, что он не из простых; а по кафтану мещанин.

ГОРДОВ. Это загадка!

КАТЯ. Которую никто еще не отгадал.

ГОРДОВ. Богат ли он?

КАТЯ. Только что сыт; однако ж и за то благодарит Бога.

ГОРДОВ. Кажется, в здешнем месте крестьяне должны быть зажиточны.

КАТЯ. А он так нет.

ГОРДОВ. Так нет ли за ним какого-нибудь порока; не пьяница ли он?

КАТЯ (с сердцем). Пожалуйте, сударь, так о нем не говорите! — Уж когда приходской священник зовет его умным, добрым; так вам не досталось…

ГОРДОВ.  Да от чего ж он не богат?

КAТЯ (с сердцем же). От того, что все отдает бедным!

ГОРДОВ (тронутый). Это другое дело.

(Добросердова отирает слезы.)

КАТЯ. Вот как я с вами заболталась! Простите! — побегу в город.

ДОБРОСЕРДОВА (удерживает ее). Постой!

КАТЯ. Ох! мне, право, пора!

ДОБРОСЕPДОВА. Проводи нас к этому доброму Матвею.

КATЯ. Нет, нет, сударыня! Я и так замешкалась; может быть Лизе сделалось хуже; надобно ей помочь. — О злая женщина!

ГОРДОВ. На кого ты сердишься?

КАТЯ. На ту знатную барыню, которая завтра выходит замуж за Эраста.

ДОБРОСЕРДОВА. Чем же она виновата?

КАТЯ (подумав). Правда, коли она не знает, что он обольстил Лизу, и что ей прежде клялся, так она не виновата.

ДОБРОСЕРДОВА. А если она знает?

КАТЯ. Так она проклятая женщина.

ДОБРОСЕРДОВА. Ты знаешь ее?

КАТЯ. Нет!

ДОБРОСЕРДОВА. Она стоит перед тобою.

КАТЯ (испугавшись). Это вы! Так поэтому меня обманули.

ДОБРОСЕРДОВА. Чем?

КАТЯ. Мне сказали, что какая-то знатная…

ДОБРОСЕРДОВА. Да, это я самая.

КАТЯ. Быть не может!

ДОБРОСЕРДОВА. Почему ж?

КАТЯ. Потому что знатные женщины великодушны. — И вы хотите за него выйти?

ДОБРОСЕРДОВА. Ты это после узнаешь, только проводи нас…

ГОРДОВ. Пожалуйста, проводи, душенька!

КАТЯ. Ни за что! Лиза умрет, коли увидит ее!

ДОБРОСЕРДОВА. Небось, я тебе за это отвечаю.

КАТЯ. Да мне и некогда: надобно поскорее помочь им. — Отец почти без ума, а дочь — ах! ей очень дурно!

ГОРДОВ. Как же ты можешь помочь им?

КАТЯ. Дядя Матвей говаривал: кто хочет сделать доброе дело, тот не должен о нем рассказывать. Счастливо оставаться!

ГОРДОВ (удерживая ее). Постой! — скажи, что у тебя в узле?

КАТЯ. Пожалуйте, не троньте!

ГОРДОВ. Я тебя не отпущу, покуда ты не скажешь, что у тебя тут и зачем идешь в город.

КАТЯ. Как вам не стыдно!

ГОРДОВ (взяв у ней узел, развязывает его). Я непременно хочу знать…

KАТЯ (противясь). Перестаньте, сударь, перестаньте!

ГОРДОВ (вынув два богатые сарафана). Ба! Чье это платье?

ДОБРОСЕРДОВА. Что это значит?

КАТЯ (потупя глаза). Оно было мне приготовлено в приданое.

ГОРДОВ. Зачем же ты несла его в город?

КАТЯ. Продать.

ГОРДОВ. И тебе не жаль с ним расстаться!

КАТЯ. Да, стану я жалеть, когда подруге моей есть нужда! — Ей непременно нужен лекарь — лекарство; а у них на эту пору ни денег, ничего не случилось.

ГОРДОВ. Где ж ты возьмешь себе приданое?

KАТЯ. Торопиться некуда; посижу в девках, так выработаю еще лучше этих; а доброе-то дело, Бог знает, удастся ли в десять лет сделать.

ГОРДОВ (давая ей кошелек денег). Добрая воспитанница Природы! вот возьми, помоги своей подруге!

ДОБРОСЕРДОВА (обнимая ее). Любезное дитя!

КАТЯ (в радостном удивлении). Это деньги! золотые! (Хочет целовать руку о Гордова.) Ах, сударь! ах, добрый барин! Бог вам за это заплатит!

ГОРДОВ. Ну, проводи же нac!

КАТЯ. Я не смею ни в чем вам отказать; (робко) но — боюсь — (взглядывая на Добросердову.)

ДОБРОСЕРДОВА. Не беспокойся! Ведь она меня не знает.

КАТЯ. Ин пойдемте.

ГОРДОВ. Пойдем! (В сторону.) Поможем; и когда нельзя быть самому счастливу, так по крайней мере можно найти утешение, делая других счастливыми!

Конец четвертого Действия.

ДЕЙСТВИЕ V

Театр представляет Матвееву избу.

ЯВЛЕНИЕ I
МАТВЕЙ (сидит), ЛИЗА (стоит перед ним на коленях.)

 

ЛИЗА. Батюшка! что вы медлите! покарайте недостойную дочь вашу! произнесите ужасные клятвы! — Я та презренная тварь, которая нанесла вам смертельный удар, нанесла неизгладимое бесчестие! ввергла в вечную горесть! Не щадите меня! кляните виновницу вашего злополучия! — Но вы с сожалением взираете на эту змею, отравившую жизнь вашу наимучительнейшим злом! на эту фурию, которая забыла долг, честь, ваши наставления и все! Это слишком много — берегитесь, чтобы Небо не раздражилось от такого снисхождения; чтоб земля не пожрала вас вместе с преступницею! Из милосердия гоните меня с глаз своих! обремените ужаснейшими проклятиями! изобретите продолжительные страдания и ввергните в них меня — меня, это порочное, гнусное чудовище!

МАТВЕЙ. А! злодей! в какую бездну злополучия низверг ты меня! — Лиза! теперь уж все поздно; тщетны твои мучения; они не принесут никакой пользы; умерь их! — Дело уже сделано — у отца твоего половину века  убыло! — Бог знает, переживу ли я этот ужасный, гибельный для меня день! (По некотором молчании.) Несчастная! как могла ты скрывать от меня любовь свою? Или я поступал с тобою так строго, что ты не смела мне сказать о ней? или — за все мои попечения, за всю любовь мою к тебе не заслужил я никакой  от тебя доверенности? (Лиза рыдает.) Hе всякий ли день говорил я тебе — как ты вошла уже в совершенный возраст: Лиза! как скоро почувствуешь, что сердце твое потeряло свободу, тотчас скажи мне, и кто бы ни был тот, которого ты любишь, только чтоб был добр, будет моим сыном; — крестьянин или дворянин, для меня все равно — любовь не разбирает породы — и лишь она одна равняет все cоcтояния.

ЛИЗА. Батюшка! вы должны меня ненавидеть! должны забыть, что я дочь ваша!

МАТВЕЙ (тем же тоном). А если б была жива мать твоя, каково бы ей было глядеть на обесчещенную дочь свою! каково бы ей было слышать, как стали бы везде трепать про тебя? Каково бы ей было принимать сострадание, на которое обыкновенно очень щедры все злые люди? не поразила ли б ты ее смертельным ударом? Смотри на следствие твоего неповиновения! Вместо того, чтобы радовать отца, ты приближаешь его к гробу! Образовывая ум твой, и сея в сердце семена добродетели, я думал утешаться цветами, из них произросшими; думал блаженствовать; но вместо того колючие тернии пронзают мое сердце!

ЛИЗА. О смерть! сокрой меня от самой себя!

МАТВЕЙ. Ты впала в преступление, забыла честь, забыла мои наставления; но это все ничего в сравнении с самоубийством! — Всякое преступление может быть заглажено истинным раскаянием; но самоубийство! — Тут забыла ты Бога! самопроизвольно хотела разорвать связь между Им и существом твоим; скажи, чем могло быть это оправдано? Отец! появись сюда! взгляни на пагубные следствия своего тщеславия! Ежели мало тебе было видеть в несчастии сына и дочь, так смотри еще на погибель внучки своей! Смотри и дай тем пищу непомерной своей гордости! — (Лиза заливается слезами.) Жестокая! ежели ты думала, что в простом состоянии не так дорого должно ценить честь свою; ежели эта ложная мысль тебя обманула, так узнай, что отец твой дворянин; (Лиза содрогается) что лишь несчастие заставило его надеть этот кафтан; что непреклонность отца моего заставила меня терпеть бедность и нужду!

ЛИЗA (падая на лавку). Боже! что я узнала!

МАТВЕЙ. Лиза! что тебе сделалось? А! безрассудный! на что было сказывать? ведь уж помочь нечем! — Милая моя! успокойся! есть еще средство избежать людских толков; — мы скроемся отсюда; переселимся туда, где нас не знают, и в уединении, может быть, найдем еще некоторое спокойствие.

ЛИЗА. Оно во гробе!

МАТВЕЙ. Но соблазнитель твой никогда вкушать его не будет!

ЛИЗА. Если б вы знали, какими уверениями, какими клятвами вовлек он меня в преступление!

МАТВЕЙ. Он не стоит того, чтобы вспоминать о нем!

ЛИЗА. Узнайте ж, сколько я недостойна вашего сожаления — ваших милостей! И теперь, когда уже он вверг меня в самое плачевное состояние, когда сделал было меня самоубийцею, и теперь сердце мое его любит, прощает и не может жить без него!

MАТВЕЙ. Так ты недостойна любви моей! Как! — не сама ли ты мне сказала, что он завтра женится? И после этого ты еще любишь его?

ЛИЗА. И после этого я все еще люблю его!

ЯВЛЕНИЕ II
МАТВEЙ, ЛИЗА и ЭРАСТ.

ЭРАСТ (бросается к ногам Лизы). Лиза! прости меня! прости мое преступление.

ЛИЗA. Эраст!

МАТВЕЙ. Где я? верить ли глазам моим? Как! и ты имеешь столько наглости, чтоб придти ко мне? — Злодей! поразив сердце мое, или пришел ты наслаждаться моими страданиями?

ЭРАСТ. Нет, я пришел с чистым раскаянием повергнуться к ногам Лизы — и к твоим ногам!

МАТВЕЙ (в прежнем удивлении). Развратя дочь, доведя ее до презрительного состояния, едва не сделав ее самоубийцею! — ты можешь еще спокойно смотреть на отца! (Берет Лизу за руку.) Ах, Лиза! yйдем! убежим, чтобы ядовитый взгляд сего чудовища не умертвил нас!

ЭРАСТ. Постойте! я не отойду от ног ваших, покуда не получу прощения.

ЛИЗА (обнимая отца). Батюшка!

ЭРАСТ. Примите истинное мое раскаяние! почувствуйте ад, меня терзающий! почувствуйте, как совесть жестоко мне платит за мое злодеяние!

МАТВЕЙ (C принужденным спокойствием). Встаньте, сударь! вам — стыдно стоять на коленях перед ничего значащим мещанином — Вы — дворянин, вы — Майор; встаньте!

ЭРАСТ. Могу ли надеяться вашего прощения?

МАТВЕЙ. Я не знаю, что меня удерживает! Так вы пришли сюда за тем, чтобы усовершенствовать свое злодеяние? чтоб насмехаться над несчастными своими жертвами? чтоб…  Неужли вы думаете, что этот кафтан непременно должeн прикрывать подлую душу? Неужли вы думаете, что земледелец не может чувствовать бесчестия, и что дворянину, как вы, дано полное право отравлять семейства ядом обольщения, сеять раздоры и похищать покой бедных крестьян? — Кем дано это право? Богом? — но Он не может повелеть такого злодеяния! Государем? — но Ему спокойствие последнего поселянина так же дорого, как и первого вельможи! Совестью? Ах! если б она была в тебе, то верно бы к этому не допустила!

ЭРАСТ. Лиза! будь моим ходатаем!

МАТВЕЙ. Зачем вы пришли сюда?

ЭРАСТ. Чтоб сбросить бремя с моей совести; чтоб загладить тот бесчестный поступок, в который был я ввержен проклятою игрою!

МАТВЕЙ (с злобным смехом).  Ха! ха! ха! не звать ли нас на свадьбу?

ЭРАСТ. Что вы этим хотите сказать, я не понимаю.

МАТВЕЙ. Скажите лучше: не хочу понимать. — Разве вы завтра не женитесь?

ЭРАСТ. Нет! я разорвал эту связь! эту постыдную для меня связь, основанную на богатстве!

ЛИЗА (в радостном движении). Что я слышу!

МАТВЕЙ. А! так вы успели обольстить еще одну несчастную жертву? И сопровождаемый ее проклятиями, слезами оставленной, пришел ты сюда, чтоб наслаждаться в объятиях моей дочери? — Чудовище, созданное на пагубу людей! изверг! для которого нет ничего священного! крокодил! без жалости но капле пиющий кровь своей добычи! вон! прочь отсюда! довольствуйся моим снисхождением! Я только что тебя презираю! Но страшись, чтоб раздраженный отец обесчещенной дочери не почувствовал всю цену своей обиды! страшись, чтоб рука моя не исторгла твое проклятое, твое злодействами оскверненное сердце!..

ЯВЛЕНИЕ III
Те же, ГОРДОВ, ДОБРОСЕРДОВА, КАТЯ и ОСИП.

КАТЯ (Добросердовой). Сделайте милость, не сказывайте о себе!

ДОБРОСЕРДОВА. Небось, моя милая!

ЭРАСТ. Твердость духа! не оставь меня!

ГОРДОВ (Матвею). Прости нас, мой друг! что мы зашли к тебе. Мы некоторым образом принимаем участие в твоем злополучии.

МАТВЕЙ (в сторону). Так уж все знают? (Гордову.) Что ж делать, сударь! коли я доведен до такого состояния — (Всматриваясь в Гордова) которое…Что я вижу!

ГОРДОВ (дочери). Я не так начал; а он слишком чувствителен. — Надобно…

ДОБРОСЕРДОВА. Позвольте мне прежде, батюшка, кончить свое дело.

ГОРДОВ. Только пожалуйста…..

ДОБРОСЕРДОВА. Я не переменю своего плана. (Лизе) Подойди ко мне, душа моя! (Лиза с робостию подходит). Тебе должно узнать меня.

КАТЯ. Ах, сударыня!..

ДОБРОСЕРДОВA. Я самая тa, на которой завтра хотел жениться этот Господин. (Лиза содрогается.) Не беспокойся! — и поверь, что, отдавая ему свою руку, я никак не знала твоей с ним связи. — Боже меня сохрани! я бы и не подумала. — Однако ж все-таки себя считаю некоторым образом перед тобою виновною, и за то уступаю тебе все на него право, а чтоб бедность не сделала помехи и в любви вашей, так я в приданое моей счастливой сопернице даю половину своего имения. — (Эрасту.) Вот, сударь, способ мщения, меня достойный! других я не знаю.

ЛИЗА. Этого я не ожидала! (Падает к ногам Добросердовой.)

ГОРДОВ (обнимая ее). Дочь! ты похожа на брата своего!

ЭРАСТ. Неслыханное великодушие!

КАТЯ. Теперь я вижу, что вы знатная барыня.

МАТВЕЙ (Добросердовой). Простите меня, сударыня! я чувствую, сколь много вы собою жертвуете! Baш благородный поступок ценю я этими слезами… Но – позвольте мне отринуть оба ваши предложения. — Богатство ей не нужно, потому что я и она привыкли к бедной жизни; а в рассуждении этого Господина — ежели бы я и забыл о прошедшем; ежели бы… Но он не будет ее мужем.

ДОБРОСЕРДОВА (всматриваясь в Матвея). Какое сходство!

ГОРДОВ (дочери). Он не мужик; по его словам — надобно, чтоб тут что-нибудь было — (Матвею.) В уме ли ты, мой друг? — Дворянин, Майоp! и ты не хочешь отдать за него своей дочери?

МАТВЕЙ. Дворянин, Майор! — и дочь моя за ним не бyдет.

ГОРДОВ. Разве ты ничего не знаешь о случившемся?

МАТВЕЙ. Знаю, сударь, знаю! — Но лучше пусть несчастная дочь останется, оплакивать свое преступление с полумертвым отцом! лучше, нежели быть женою дворянина.

ГОРДОВ. Что тебя так озлобило против их? Разве…

МАТВЕЙ. Ничего, сударь! одно только неравенство.

ГОРДОВ. Мне кажется, после случившегося не надо быть так разборчиву.

МАTВЕЙ (чувствительно). Вот до чего я дожил!

ДОБРОСЕРДОВА (в сторону). Голос — черты лица — какое сходство!

ГОРДОВ. Мне кажется, они были бы счастливы; она его любит, он ее также.

МАТВЕЙ. А я думаю напротив: я не спорю, что он ее любит; но может быть у него есть отец, или мать: как они это примут?

ГОРДОВ (в смятении). Но…

МATBЕЙ. Как они это примут? Ежели отец по тщеславию или по своенравию презрит жену сына своего? — Ежели…

ГОРДОВ. Боже! что я чувствую!

МАТВЕЙ. Ежели он возненавидит по ней и сына? — Смотрите на пагубные последствия такого брака! — Ежели он сгонит его с глаз своих! ежели он проклянет его! А!  каково тогда будет моей дочери?

ГОРДОВ. Сын! сын! сколь жестоко ты мне отомщаешь!

МАТВЕЙ. Каково ей будет, когда муж ее, изгнанный из отцовского дома, обремененный его проклятием, презираемый всеми за неповиновение к родителю, станет влачить горестную, мучительнейшую жизнь! (Добросердовой.) Тогда ваше богатство не поможет, сударыня!

(Гордов стоит в неподвижном молчании.)

ДОБРОСЕРДОВА (приметив смятение Гордова). Бога ради! перестань об этом говорить!

МАТВЕЙ. Тогда представится ей, что она причиною всех несчастий своего мужа! тогда тайная тоска будет снедать цветущую ее молодость! вечные слезы будут ее жребием! Тогда…

ГОPДОВ. Умилосердись! — перестань! — Боже! за одно только свидание с ним, чтобы он простил меня, заплатил бы я всем своим богатством, своею жизнию!

МАТВЕЙ (в сторону). Чувство сыновнее повергает меня к ногам моего родителя! (Бросаясь к ногам Гордова.) Батюшка! снимите с меня ваше проклятие! оно мне тягостно!

ДОБРОСЕPДОВА. Я не обманулась! (Бросаясь в объятия Матвея) Брат мой! (Все стоят в превеликом удивлении.)
ГОРДОВ. Матвей! мой сын! — не привидение ли? — Нет! нет! это ты. (Падая на колени.) Сын! Прости меня!

МАТВЕЙ. Батюшка! все забыто!

(В то время, как отец с сыном стоят на коленях).
ЛИЗА. Мой дедушка!

ГОРДОВ. Прости меня! — Ты отмщен — двадцатилетнее грызение совести было мне мстителем за твое изгнание!

МАТВЕЙ (Подымая отца). Встаньте, батюшка! (Посмотрев несколько на него, бросается в его объятия). В объятиях отца, я забываю мои несчастия! (Обнимая сестру.) Сестрица!

ДОБРОСЕРДОВА. Любезный брат!

ГОРДОВ. Радость отняла у меня язык, все чувства! Внучка! любезная внучка! поди ко мне!

ЛИЗА (с робостию подходит). Я недостойна этого названия!

ГОРДОВ. Сын! — ну, или ты меня не понимаешь? — (Эрасту.) Господин Майор! веди атаку! (Матвею.) а ты сдавайся!

МАТВЕЙ (берет руку дочери и отдает Эрасту).  Сегодня все должны радоваться! Бог да благословит вас!

ЭРАСТ (бросаясь в объятия Лизы). Лиза, ты навсегда моя!

ЛИЗА. Эраст! ты мой!

ГОРДОВ. Так! цалуйтесь! и я желаю вам до последнего часа жизни вашей такого согласия.

ДОБРОСЕРДОВА. Милая моя соперница! обними меня.

ЛИЗА. Тетушка! ваши милости…

ДОБРОСЕРДОВА. Они ничто пред тою радостию, которую доставил мне этот день.

ЭРАСТ. А! какое счастие! какое блаженство найду я с Лизою!

КАТЯ (робко). Поздравляю вас сударыня…

ЛИЗA. Что это значит?

КАТЯ. То, что вы госпожа, а я…

ЛИЗА. И тебе не стыдно, Катя, так жестоко обижать меня? (Обнимая ее.) Ты всегда была и будешь моим другом!

ГОРДОВ. Обними меня еще раз, любезный сын! Дочь! твоего имения станет всем нам; а мое — я уж его не имею; оно отдано — так я выстрою превеликий дом с надписью: убежище бедных и несчастных. — Все свое имение оборочу в деньги и они будут вечным капиталом  к содержанию этого дома; тогда — может быть, этим несколько заглажу мое преступление!

ДОБРОСЕPДОВA. Непременно!

МАТВЕЙ. Батюшка!

ЛИЗА (обнимая Гордова). Как я счастлива, что называюсь вашею внучкою!

КАТЯ. По доброй душе вашей не мудрено отгадать, что  вы отец его (показывая на Матвея.)

ГОРДОВ. О! сколь пагубны могут быть следствия гордости!

ЭРАСТ. И обольщения!

КОНЕЦ