После кораблекрушения

Автор: Вейнберг Пётр Исаевич

Франсуа Коппе

После кораблекрушения.

Рассказ в стихах.

Из книги » Для детей».

Перевод Вейнберга П. И.

  

 []

  

   Пред старым кабаком на берегу реки,

   Сося свой чубучок и угощаясь джином,

   Моряк Денис Реми, храбрец, одной руки

   Лишившийся давно в бою под Наварином,

   Любил по вечерам матросам молодым

   Рассказывать свои былые приключенья.

   » Да, детушки мои — раз говорил он им —

   Третьего дня пошёл от моего вступленья

   На палубу шестидесятый год.

   До той поры уже я всяческих невзгод

   Немало вытерпел. Мой дядя пьян был вечно

   И часто сироту лупил бесчеловечно,

   Не зная сам, за что. Но во 100 раз скверней

   Ещё мне стало жить, когда определился

   Я в юнги на корабль, вот тут-то научился

   Я мучиться, терпеть и прятать от людей

   Все горести свои… Корабль наш вёл торговлю

   В ту пору неграми, и ездил он на ловлю

   Из стороны в страну. Наш капитан держал

   Свой экипаж в руках, нельзя сказать, что б кротко:

   Чуть что не по сердцу — пошла работать плётка,

   А отколоченный сейчас же вымещал

   Всю боль свою на мне. Оно и натурально:

   Мальчишка-новичок!.. И мыкал горе я

   Средь вечной ругани и вечного битья!

   В ту пору думали, что нужно досконально

   Ребёнка колотить, что б вышел из него

   Моряк, как следует… Мученья своего

   Я им не выдавал ни криком, ни слезою,

   И верно бы пропал, когда бы надо мною

   Не сжалился Господь. Он, — в Бога ведь мы все,

   Вы сами знаете, сердечно верим в море, —

   Мне утешение послал в столь лютом горе:

   Меж этих злых людей нашёл я в добром псе

   Себе приятеля. Матросы обращались

   С ним так же, как со мной, — и скоро привязались

   Друг к другу нежно мы. Мой славный Блэк весь день

   За другом следовал, как по дороге тень.

   А в те часы, когда на небо высыпали

   Мильоны ярких звёзд и только рулевой,

   Да двое вахтенных на корабле не спали,

   Я, в темный уголок прижавшись головой

   К любимцу своему, обнявши крепко шею

   Его мохнатую, делился с ним моею

   Печалью тяжкою, и горько плакал я,

   И Блэк мой понимал все эти злые муки,

   И толстым языком лицо моё и руки

   Приветливо лизал… Ах, тех часов, друзья,

   Мне не забыть!.. Недели две сначала

   Мы плыли счастливо и по ветру… Но раз,

   Когда с утра жара жестокая стояла,

   Наш старый капитан, прищурив зоркий глаз —

   Хоть лют у нас он был, а моряку любому

   Ни в чём не уступал — вдруг крикнул рулевому:

   —Эй, глянь-ка, облачко какое к нам идёт!

   Вот гость непрошенный!

   — Да, — отвечает тот —

   Как сажа чёрное и мчится как проворно!

   — Ну, что ж, мы примем вас, как следует; покорно

   Прошу пожаловать! Бом-брамсель убирай!

   Бом-кливер стягивай!.. Эй, черти, не зевай!..

   И все, что было рук, все принялись за дело…

   Но что поделаешь, когда корабль совсем

   Дыряв от старости?.. А буря между тем

   Пошла разгуливать. Нас било, нас вертело,

   Как щепку, вверх и вниз кидало по волнам.

   Мы все работали… Но скоро стало нам

   Уже невмоготу: трюм залило водою.

   Ну, после этого конечно не до бою

   С волнами лютыми~ спастись бы кое-как!

   И вот, мы, вымокши, хоть выжимай, как губку,

   Уставши до смерти, для спуска в море шлюпку

   Готовить принялись. Вдруг — дьявольское » крак»!

   И палуба в куски! Корабль сталь опускаться…

   Не дай Бог этаким манером искупаться!..

   Не знаю, отчего передо мною в те

   Минуты страшные, когда мы очутились

   Впервые под водой, в могильной темноте

   Все дни прошедшие живыми появились.

   Деревню, родину и старую избу,

   И мёртвого отца, и матушку в гробу,

   Сиротство горькое, работу не под силу —

   Всё, всё увидел я… Вдруг — в уши, в рот вода

   Мне хлынула. Еще б минута — и в могилу

   Подводную нырнуть пришлось бы навсегда,

   Когда б не славный пёс. Он за ворот зубами

   Схватил приятеля. Тут в двух шагах от нас

   И шлюпка плавала — её одну Бог спас.

  
 []

  

   Блэк дотащил меня — за борт держась руками,

   Я прыгнул, он за мной — и вот на этом всем

   Безбрежном и глухом просторе океана,

   В ничтожной лодочке при вое урагана,

   Остались лишь дитя с собакою вдвоём!

   Я был уже тогда неробкого десятка.

   Но признаюсь, когда утихнула гроза,

   И обсудил я всё — забила лихорадка:

   Я понял, что земли не видеть мне в глаза,

   Коли не встретит нас, по благодати неба,

   Какой-нибудь корабль. Должно быть, для того

   Судьба спасла меня и Блэка моего,

   Что б голодом убить: хотя бы ломтик хлеба,

   Хотя б один сухарь остался у меня,

   Хотя б глоток воды!.. Три бесконечных дня,

   Три ночи долгие нас по волнам качало,

   И каждый новый час всё больше пропадала

   Надежда робкая… В отчаянье немом

   И злого голода уж ощущая муки,

   Глаз на глаз с добрым псом, мои лизавшим руки,

   Я жадно вдаль глядел — глядел и под огнём

   Полуденных лучей, и в тьме холодной ночи,

   И ясно чувствовал, что скоро, скоро мочи

   Не хватит мне терпеть… На третьи сутки вдруг

   Заметил я, что Блэк глядит не то тоскливо,

   Не то растерянно, и прячется пугливо

   Под лавку. Я к нему: «Блэк! Что с тобою, друг?

   Поди ко мне»?! Но он, с ворчаньем страшной злобы,

   Все пятится назад и за руку меня

   Сбирается схватить~ я, руку отстраняя

   С невольным трепетом, не понимая, что бы

   Все это значило, тревожно жду — и вот

   Увидел с ужасом: Блэк дерево грызёт,

   И пена струйкою с губы его скатилась.

   Все ясно стало мне: собака, как и я,

   Пробывши столько дней без пищи, без питья,

   Не вынесла своих страданий — и взбесилась!

   Да, тот, кто спас меня, мой друг, хранитель мой,

   Теперь, как дикий враг, стоял передо мной,

   Готовый растерзать… Картина недурная,

   Не правда ль, детушки? В безбрежной ширине

   Дрянная лодочка, и в ней наедине

   С собакой бешеной ребёнок, начиная

   В смертельном ужасе сходить с ума и сам…

   Вообразить себе предоставляю вам,

   Коли вы можете, всю дьявольскую штуку…

   Еще секунды две, — и машинально руку

   Засунул я в карман и, не спуская глаз

   С врага нежданного, нож вытащил~ как раз

   То было во время. В порыве исступленья

   Блэк кинулся ко мне. Одним прыжком движенье

   Я отбыл в сторону, за шею ухватил

   Страдальца бедного и, весь остаток сил

   В отчаянье собрав, коленом на пол лодки

   Успел его пригнуть, потом, меж тем, как он

   Неистово хрипел, я поднял нож и в глотке

   Три раза повернул… Раздался тихий стон —

   И все окончилось. В крови передо мною

   Лежал, зарезанный моею же рукою,

   Единственный мой друг!.. Как найден там был я

   Почти что при смерти матросами корвета,

   К Марселю плывшего — расспрашивать про это

   Напрасно стали б вы… С тех пор, мои друзья,

   Я много убивал — у нашего ведь брата

   Военного оно в привычку входит. Раз

   Пришлось расстреливать товарища солдата, —

   И вслед затем всю ночь, не размыкая глаз,

   Спокойно я проспал. В бою под Трафальгаром

   Рук двадцать английских мой отхватил топор —

   И уверяю вас, ни разу я с тех пор

   В том не раскаялся. В плену лихим ударом

   На месте положил я пару часовых

   И после этого уж никогда о них

   Не вспомнил… Нынче же, когда о смерти Блэка

   Я вам порассказал, поверьте мне, друзья,

   Хоть с той поры прошло уже почти полвека, —

   Конечно не засну ни на минуту я:

   Все будет видеться мне страшная картина,

   И в ужасе смотреть всё буду я кругом…

   Так живо, живо всё… Эй, мальчик, рюмку джина!

   И потолкуем-ка о чём-нибудь другом.

  

   1878 г.

  

 []

  

   Печатается по: Островская Г. В. » Пётр Исаевич Вейнберг — поэт и переводчик», СПб, » Издательство Политехнического университета», 2013 г. Стр. 78 — 82.