Стихотворения
Автор: Воейков Александр Федорович
Александр
Воейков Стихотворения
К Мерзлякову призывание в деревню Поэт, воскресивший нам Вергилия древнего, Дающий и правила И вместе примеры к ним! Оставь город суетный, Столицу рассеянья, В деревню, в деревню к нам Укройся от грозных бурь, Под сень рощи липовой, Где ждёт соловей тебя, Соперник твой в пении. Тебе ли жить в городе, Тогда как в природе всё Цветёт, улыбается? И чем утешать себя Среди толпы праздныя, Где многих занятие Злословие ближнего; Где скука роскошная Зевает от праздности; Где спит в пресыщении Богатство ленивое; Все радости скучные, Весёлости вредные, Все ласки притворные, Объятья холодные; Где голос любви самой Едва-едва слышится И где честолюбие В одних детских мелочах? Смотри, как в садах у вас Деревья бесплодные, Железом обстрижены, Искусством подровнены, Стоят как невольники, Едва-едва изредка Листом одеваются, Едва-едва могут лишь Пускать ростки слабые; Сравни их с высокими Дубами, растущими Среди леса дикого: Смотри, как подъемлются Главы их высокие; Смотри, расстилаются Власы их кудрявые, Играючи с бурями; Их корни внутри земли, Вершины за облаком; Их свойство — величие, Удел — независимость. Сравни: вот подобие И жителя градского И жителя сельского, Их сходство, различие! О, верь мне, что в городе И слава вседневная Есть гроб славы истинной. Писатель, желая льстить И нравиться публике, Блистая мгновение, Теряет бессмертие И жертвует сам собой Воздушному призраку. Поэты великие, Вольтеры, Горации, Любили беседовать С природою-матерью. Среди гор заоблачных И в царстве зимы седой, Где ветры свирепствуют, Гремят громы грозные, Ревут воды ярые, Свергаяся в пропасти, В долинах Швейцарии, Цветистых, муравчатых, В прелестнейшем сумраке Дерев сенолиственных, Близ хижины Дафниса, Близ стада Розалии Певал певец Авеля. На грозной, крутой скале, На волны нагнувшейся, Любил Демосфен сидеть, Любил смотреть издали На море пустынное, Любил он прислушивать, Как волны колышутся; Обдумывал с гением Те речи бессмертные, В которых он пережил Афины и Грецию. Под сводом густых аллей Любил Буало бродить, Искать рифмы звучные, Творить стихи сладкие. Приди к нам, любезный друг, Встречать лето красное! Ты книг не бери с собой: Здесь книга великая Природы открыта нам; В деревне не надобно Цветов остроумия, — Здесь сердце лишь надобно. Друзья твои ждут тебя, В объятья отверстые Готовы прижать тебя! Приди разделить с нами Не яства сахарные, Не вина заморские, Но русский обед простой, Приправленный ласкою Хозяйки приветливой И дальней прогулкою. У нас не найдёшь, мой друг, Ни злата, ни мраморов Под кровом соломенным; Зато ты у нас найдёшь, Чего нет давно уже В больших городах у вас — Сердца откровенные, Свободу беспечную, Весёлость игривую. И что пчеле надобно? Цветы и убежище! <1810> Попалась мышь! Умри — спасенья никакого! Творения Хвостова.
1826 |
Дом сумасшедших |
1 Други милые, терпенье! Расскажу вам чудный сон;
Не игра воображенья, Не случайный призрак он.
Нет, но мщенью предыдущий И грозящий неба глас,
К покаянию зовущий И пророческий для нас.
2 В уголку сидел один,
И Кутузова*) стихами Я растапливал камин.
Подбавлял из Глинки*) сору И твоих, о Мерзляков,
Из «Амура»*) по сю пору Не дочитанных стихов!
3 Нос мне сажей закоптил,
И в награду крепко-крепко, И приятно усыпил.
Снилось мне, что в Петрограде, Чрез Обухов мост*)
пешком Перешед, спешу к ограде — И вступаю в Жёлтый Дом.
4 В список бегло я взглянул
И твоих проказ прошедших Длинный ряд воспомянул,
Карамзин, Тит Ливий*) Ты, как Шаликов,*)
стонал, Щеголял, как шут французский. Ах, кто молод не бывал?
5 Прежде, други, расскажу.
Во второе отделенье Бешеных глупцов вхожу.
«Берегитесь, здесь Магницкой!*) Нас вожатый упредил. —
Он укусит вас, не близко!..» Я с боязнью отступил.
6 Кавалерских связка лент,*)
Просьбица о пенсионе, Святцы, список всех аренд,*)
Дач, лесов, земель казённых И записка о долгах.
В размышленьях столь духовных Изливал он яд в словах.
7 Вер терпимость, пыток нет!
Ах, зачем не при Нероне Я рождён на белый свет!
Благотворный бы представил Инквизиции проект;
При себе бы сечь заставил Философов разных сект.
8 Бога, ближних и царя;
Зло им сделать — сплю и вижу В честь Христова алтаря!
Я за деньги — христианин, Я за орден — мартинист,*)
Я за землю — мусульманин, За аренду — атеист!»
9 Уши я зажав, бежал…
Рядом с ней на новосельи Рунич*) бегло
бормотал: «Вижу бесов пред собою, От ученья сгибнул свет,
Этой тьме Невтон виною И безбожник Боссюэт*)
«.
10 Доморощенный Омар*)
Книги драл, бросал бумаги В печку на пылавший жар.
Но кто сей скелет исчахший Из чулана кажет нос?
«То за глупость пострадавший Наш Попов*) …Чу,
вздор понёс!»
11 Пушку слить, палаты скласть,
Силу пороха удвоить, От громов храм божий спасть;
Справить сломанную ногу, С глаз слепого бельмы снять,
Не учась, молися богу, — И пошлёт он благодать!
12 Принесёт чертёж, размер,
Пробу пороху в мешечке. Благодати я пример!
Хоть без книжного ученья И псалтырь один читал,
А директор просвещенья И с звездою генерал!»
13 Сумасброда я жалел
И малейшия надежды К излеченью не имел.
Наш Кавелин*) недалёко Там, в чулане, заседал,
И, горе возведши око, Исповедь свою читал:
14 И сажать в безумный дом?
Я подлец уже с природы, Сорок лет хожу глупцом,
И Магницкий вечно мною, Как тряпицей чёрной, трёт;
Как кривою кочергою, Загребает или бьёт!»
15 Крокодил, а с виду тих!
Это что?» — «Устав Алжирский О печатании книг!»
Вкруг него кнуты, батоги И Красовский*)
— ноздри рвать… Я — скорей давай бог ноги! Здесь не место рассуждать.
16 У стены ты приковал?» —
«Это пара людоедов! — Надзиратель отвечал. —
Аракчеева обноски,*) Их давно бы истребить,
Да они как черви — плоски: Трудно их и раздавить!»
17 Через залу перешел
И увидел над дверями Очень чётко: Сей отдел
Прозаистам и поэтам, Журналистам, авторам:
Не по чину, не по летам Здесь места — по нумерам.
Отворя, мне говорит:
«Нумер первый, ваш приятель Каченовский*) здесь
сидит. Букву Э на эшафоте С торжеством и лики*)
жжёт; Ум его всегда в работе: По крюкам*)
стихи поёт;
19 То, обнюхивая, гниль
Духу роз предпочитает; То сметает с книжек пыль
И, в восторге восклицая, Набивает ею рот:
«Сор славянский! пыль родная! Слаще ты, чем мёд из сот!»
20 Спичка Шаликов, в слезах,
Разрумяненный, в веночке, В ярко-планшевых*)
чулках, Прижимает веник страстно, Ищет граций здешних мест
И, мяуча сладострастно, Размазню без масла ест.
21 Истый Глинка восседит;
Перед ним дух русский в склянке Не откупорен стоит.
Книга Кормчая*) отверста, А уста отворены,
Сложены десной два перста, Очи вверх устремлены.
22 Я тебя, дружка, поймал:
Из российского «Стоглава» «Федру» ты свою украл.
Чувств возвышенных сиянье, Выражений красота,
В «Андромахе»*) — подражанье «Погребению кота»»*)
23 Вскрикнул я. — Тебе ль здесь быть?
Ты дурак, не сумасшедший, Не с чего тебе сходить!»
— «В Буало я смысл добавил, Лафонтена я убил,
А Расина переправил!» — Быстро он проговорил.
24 Я искусно ускользнул
От мучителя; но в воду Прямо из огня юркнул.
Здесь старик, с лицом печальным, Букв славянских красоту —
Мажет золотом сусальным Пресловутую фиту.
25 Коронованное кси,
Староверских книжек груду И в окладе ик и пси,
Том, в сафьян переплетённый, Тредьяковского стихов
Я увидел изумлённый — И узнал, что то Шишков*).
26 «Се, се россы! Се сам Петр!
Се со всех сторон зияет Молния из тучных недр!
И чрез Ворсклу, при преправе, Градов на суше творец
С драгостью пошёл ко славе, А поэме сей — конец!»
27 Скутан, лапочки крестом,
Ноги вытянувши чинно, Чёрта дразнит языком.
Видеть ведьму вображает: То глазком ей подмигнёт,
То кадит и отпевает, И трезвонит, и ревёт.
28 Бюст грызёт Карамзина;
Пена с уст течёт ручьями, Кровью грудь обагрена!
И напрасно мрамор гложет, Только время тратит в том,
Он вредить ему не может Ни зубами, ни пером!
29 Усмотрев, что это я,
Возопил в остервененьи: «Мир! Потомство! за меня
Злому критику отмстите, Мой из бронзы вылив лик,
Монумент соорудите: Я велик, велик, велик!»
30 О червяк, отец червей! —
Я сказал. — И ты стремишься К славе из норы твоей?» —
«Двор читал мои творенья, — Прервал он, — и государь
Должен в знак благоволенья…» — «Стой, дружок! наш добрый царь
31 То смиряет смутный мир,
От царей отводит тучу, То даёт соседям пир;
То с вельможами хлопочет; То ссылает в ссылку зло;
А тебя и знать не хочет; Посиди — тебе тепло!»
32 Крошка Батюшков висит
В светлой проволочной клетке; В баночку с водой глядит,
И поёт он сладкогласно: «Тих, спокоен сверху вид,*)
Но спустись на дно — ужасный Крокодил на нём лежит».
33 Рассуждений, эпиграмм,
Он пищит мне: «Я согласен, Я писатель не для дам.
Мой предмет — носы с прыщами, Ходим с музою в трактир
Водку пить, есть лук с сельдями. Мир квартальных есть мой мир».
34 Из чужих лоскутьев сшит.*)
Он — цыган в литературе, А в торговле книжной — жид.
Вспоминая о прошедшем, Я дивился лишь тому,
Что зачем он в сумасшедшем, Не в смирительном дому?
35 Забежала вместе с ним».
Так, Булгарин-забияка*) С рыльцем мосьичим своим,
С саблей в петле… «А французской Крест ужель надеть забыл?
Ведь его ты кровью русской И предательством купил!»
36 Брызжет пеною с брылей,
Мечется, рычит, кусает И домашних, и друзей».
— «Да на чём он стал помешан?» — «Совесть ум свихнула в нём:
Всё боится быть повешен Или высечен кнутом!»
37 Каразин*) хамелеон!
Филантроп, законодатель. Взглянем: что марает он?
Песнь свободе, деспотизму, Брань и лесть властям земным,
Гимн хвалебный атеизму И акафист всем святым.
38 И в сандалиях, как царь;
Горд в мишурном он хитоне, Держит греческий букварь.
«Верно, ваши сочиненья?» — Скромно сделал я вопрос.
«Нет, Софокловы творенья!» — Отвечал он, вздёрнув нос.
39 «Вот ещё!» — сказали мне.
Я взглянул. Максим Невзоров*) Углем пишет на стене:
«Если б, как стихи Вольтера, Христианский мой журнал
Расходился. Горе! вера, Я тебя бы доконал!»
40 Утомлён я, вон спешил
Горькую прервать утеху; Но смотритель доложил:
«Ради вы или не ради, Но указ уж получён;
Вам нельзя отсель ни пяди!» И указ тотчас прочтён:
41 С Гречем в подлый бой вступал,
Что с Булгариным возился И себя тем замарал, —
Должен быть как сумасбродный Сам посажен в Жёлтый Дом.
Голову обрить сегодни И тереть почаще льдом!»
42 Хлад по жилам пробежал,
И, проснувшись, не очнулся — И не верил сам, что спал.
Други, вашего совету! Без него я не решусь:
Не писать — не жить поэту, А писать начать — боюсь!
|
Примечания
Кутузов — Голенищев-Кутузов Павел Тит Ливий (59 Шаликов Магницкий Михаил Леонтьевич (1778-1855) Кавалер — пожалованный орденом; Список всех аренд. Магницкий, получая очень большое жалованье по должности Мартинист — Рунич Дмитрий Боссюэт Жак Бенинь (1627-1704) — Омар (VII в.) — второй Попов Василий Михайлович Кавелин Дмитрий Александрович Ширинский-Шихматов Платон Красовский Александр Иванович Аракчеевы обноски. По-видимому, Каченовский Михаил Трофимовиц (1775-1842) Лики — здесь: ликованием Крюки — древнерусское нотное Кавыка — крючковатый значок в Ярко-планжевых — бланжевый, Книга кормчая — древнерусский «Андромаха» (1667) — трагедия «Погребение кота» — лубочная Шишков Александр Семёнович (1754-1841), Сладковский Роман — автор поэмы Имеются в виду доносы Голенищева-Кутузова Станевич Евстафий Иванович Тих, спокоен сверху вид — Воейков
Сердце наше — кладезь мрачный;
Тих, спокоен сверху вид, Но спустись ко дну… ужасный Крокодил на нём лежит. ГречНиколай Из чужих лоскутьев сшит — Воейков Булгарин Фаддей Венедиктович Каразин Василий Назарович Грузинцев Александр Николаевич (1779- Невзоров Максим
|