Вера (из Ламартина)
Автор: Мейснер Алексей Яковлевич
Вера.
(из Ламартина).
Ничтожество, одно, что в жизни постижимо,
Одно, что в будущем для нас неотвратимо —
Зачем исторгнут я из хладных недр твоих?
Каким глубоким сном покоился я в них !
В забвеньи вечном там я спал-бы и поныне,
Не знал-бы горестей и бед в земной пустыне,
Там не был-бы в твою ночь долгую мой сон
Ни пробуждением, ни грезою смущён.
— Но я рожден; и так, родиться было должно.
Почто отвергнуть жизнь мне было не возможно!
Напрасная печаль! я призван в бытие,
Внемлите-ж, небеса, роптание мое!
— Однако, не таю, румяная аврора,
Пространство дивное, открытое для взора,
Рожденье чудное понятьям существа,
Идея первая о власти Божества,
Восторги темные, роскошные Надежды —
В начале бытия обворожают вежды.
Приветствую-ж тебя, златой светильник дня,
К которому судьба забросила меня, —
Свидетель будущий моих благополучий,
О солнце, естeства благотворитель лучший !
Тебя, небесный свод, где скрыт твой зодчий,
Бог!
Мир — колыбель мою и пышный мой чертог!
Тебя, о твердый муж, дарованный мне в братство!
Тебя, о женщина, души моей богатство!
Приветствую вас всех — творения красу!
Все выполняйте долг, я сердце вам несу. . .
— Как светел этот сон! но, ах! он сновиденье;
Очаровал на миг, и кончился в мгновенье.
Скорбь отверзает мне могилы тихой сень:
Приветствую тебя последний, лучший день!
Я жил; я перешел степь жизни опустелой,
Где под пятой моей все вянуло и тлело;
Где упования мой ум всегда влекли,
Маня ко счастию — лжесущему вдали;
Где смерти алчущей явленье роковое
Губило близ меня все сердцу дорогое.
Другой пускай, в тоске бесплодной и сухой,
Дни прошлые зовет из вечности глухой,
Оплакивает срок весны своей приятной
И был-бы рад прожить на свете век двукратный;
Что до меня, пусть рок отдаст на выбор мой
Престолы царские, клик славы вековой,
И мудрость, и красу, и честь, и горы злата,
И гения венец, и юность без заката —
Клянуся смертию, в подобном мире я
Отринул-бы и день продленья бытия.
К чему мне жизнь, где все непрочно и превратно,
Все истощается, проходит невозвратно,
Где тускнет даже ум под ржавчиною лет,
Где дню счастливому дня завтрашнего нет.
— Лишь по страданиям, познав существованье,
Я часто изгонял из сердца упованье!
О, сколько раз мой дух, их тяжестью убит,
Напрасно прибегал к холодности под щит ,
И, суемудрствуя, предполагал ничтожной
Бессилие прикрыть бесчувственностью ложной!
В суровый мрак ее однажды погружён,
Чтобы найти покой, молил забвенья он.
— Обманчивый покой! — он грустен и печален,
Как там, где Рим встает из недр своих развалин,
Где изумляяся, в смешеньи видит взгляд
Гробницы древние, оплотов новых ряд;
Театры гордые, в прах падшие главою,
Почившие на нем иль скрытые правою;
Дворцы богатые, одевшиеся в плющ;
Бессмертной обелиск соседом бедных кущ;
Колонны новых форм и видов чужестранных;
Богов, изверженных из храмов их, попранных; —
Среди могил цветы; на торжищах праву;
Другие алтари — другому Божеству!
И, где лишь изредка живого содроганье
Смущает мертвого могильное молчанье.
Вот, после долгих бурь, покой души таков!
Гоненьями наш ум разруша до основ,
Несчастие его в руины превращает
И безнадежность в них со злобой воцаряет!
Воспоминания, раскаянье, грехи,
Остатки от страстей, как от борьбы стихий,
Угасших чувств хаос в безжизненном волненьи,
Желанья, помыслы в расстроенном бореньи,
Укоры совести, грызущие в пиши —
Хоть в этом был-бы знак скончания души! —
Но и в развалинах, один средь пепелища,
Наш дух безкормный жив — он сам себе есть пища;
Из пепла своего раждается он вновь
И станет пламенеть за рубежом гробов.
— Кто-ж ты, душа? огонь небесного возженья,
Ты с телом не умрешь! не кончены томленья!
Что будет, чудный гость? покинувши меня,
Не воспарить-ли ты ко пламеннику дня?
Быть может, искра ты иль луч его заблудший,
Которому он путь предназначает лучший;
Быть может, отделясь от тела моего,
Ты мыслящий атом, ничтожный без него, —
Ты пыль живущая иль сок растений праха..
Но что? при сих словах трепещешь ты от страха;
Боясь ничтожества и утомясь терпеть,
Увы! страшишься ты и жить и умереть.
— Кем будет решена святая тайна эта?
Напрасно я внимал сказанью мудрых света:
Сомненья тмят и их высокие умы,
Они составлены из праха, как и мы !
Свет древней мудрости собрав в свой ум державной,
Сократ ее решал в своей отчизне славной,
О ней мечтал Платон, — промчались сонмы лет —
Мечтаю ныне я, но все предела нет!
Еще пройдут века, и смертных поколенья
Все будут странствовать во мраке заблужденья;
От взоров истина скрывается в ночи,
Лишь Бог один в Себе связал ее лучи.
— И пак, когда навек смыкаться будут вежды
Их не утешит блеск живительной надежды,
Душа, блуждавшая на свете, как призрак,
Из мрака бытия сойдет в могильный мрак;
И, кончив здесь мой путь, я буду пожран бездной
Со тщетной благостью и с грустью безвозмездной.
Ответствуй мне, злой рок! сам не дал-ли ты прав,
Когда ты не мечта, порочишь твой устав?
Наемник спит в пени, окончив день рабочий
И плату должную он получает к ночи;
А я, твоим ярмом согбен и удручен,
Когда прошел мой день, я — смертью награжден.
……………………………………………………………….
………………………………………………………………
— Но между тем, как я преследуем сомненьем,
Произношу хулы с преступным дерзновеньем,
Вдруг Вера, пробудясь, как мысль пропекших лет,
На будущность мою бросает чудный свет;
У гроба мне она в грудь проливает сладость,
Преклонным дням моим внушает духа младость.
В божественных лучах светильника ея
С заката моего иду к восходу я;
Объемлю в миг один племен людских судьбину,
В грядущем сущего я нахожу причину;
Везде пленяют взор союз и красота;
Надежда, скрыв за мной ничтожества врата,
И новый мир явив душе воспламененной —
Решает смертью мне загадку жизни пленной.
Согретый Верою, близ гроба я спою,
Но помню свет ее на колыбель мою.
Наследство Вечное земли обетованной,
Она дошла до нас из древности туманной.
Ее приемлет ум с младенческой поры,
Как жизнь и солнца блеск-сладчайшие дары;
Как пища для души, ее святая сила
С уст матери нам в грудь от детства нисходила;
Нам в утро наших лет к ней склонность внушена;
В сердца людей уму предшествует она.
Ребенок, из пелен едва освобожденный,
Лепечет сбивчиво символ ее священный,
И чувствует, всходя незримо с каждым днем,
Что с добродетелью растет и Вера в нем.
Ах, если б истина была звездой земною
Не крылась-бы она под мрачной пеленою;
Она-бы с Верою, от самых юных лет,
Лила на разум наш свой благодатный свет;
Как ясные лучи небесного светила,
От детства-бы она к нам в душу нисходила;
Любовь была-бы ей в сердца проводником;
Все озарялось-бы благим ее лучом.
Подобно семени до наступленья лета,
В нас долго-бы она всходила до расцвета,
Ко времени-ж, когда наш бурный век пройдёт,
На ней-бы созревал святой бессмертья плод.
Светило чудное! иных миров лампада,
Рассей пред смертью мрак тускнеющего взгляда!
Из недр Всевышнего отрадный луч сойди!
Звезда спасения возстань в моей груди!
Увы! ты все мое; у входа в тьму могилы
Тьме предали меня все умственные силы;
Рассудок гордый мой в кичении упал
И, вместе с жизнию, у гроба гаснуть стал.
Блесни небесный свет! тяжка моя утрата —
Даруй мне вечный день без облак и заката;
Будь вместо солнца мне, взятого навсегда,
И в небесах сияй, как вечера звезда.
С. Петербург 1832.